она прошла среди заполнившей площадь толпы, почти, казалось, не заметив
ее. Дэвин находился слишком далеко и не мог ясно разглядеть ее лицо, но
неожиданно у него возникло впечатление красоты и благородства. Это
церемония, сказал он себе; это только из-за того, где она находится. Он
увидел позади нее Данолеона, который шагал среди других сопровождающих,
выделяясь своим высоким ростом.
Игратского, стоящего на конце мола. Король находился к нему ближе и под
выгодным углом. Он мог рассмотреть, как этот человек следит за
приближением женщины. Его лицо было лишено какого бы то ни было выражения.
Холодное как лед.
использует - женщину, обряд, всех собравшихся здесь, охваченных страстями
людей, - в чисто политических целях. Он понял, что презирает этого
человека больше всего, и прежде всего ненавидит его за этот бесстрастный,
бесчувственный взгляд, которым тот следит за приближением женщины, готовой
рискнуть ради него жизнью. Пресвятая Триада, предполагалось, что он в нее
влюблен!
одетый точно так же, как Брандин, ломал руки, и на его лице ясно
отражались тревога, волнение и озабоченность.
равнодушной маской. Дэвину даже расхотелось на него смотреть. Он снова
повернулся к женщине, которая уже подошла гораздо ближе.
первое впечатление было правильным, а его поспешное объяснение неверным:
Дианора ди Чертандо, одетая в зеленые цвета моря для Прыжка за Кольцом,
была самой красивой женщиной, какую он только видел в своей жизни.
Алессана три ночи назад, когда они плыли к острову.
подошла к морю, и его внезапно охватил страх и совершенно неожиданная
жалость. Он крепко вцепился в канаты и стал смотреть со своего очень
удобного места.
необходимо, чтобы выжить, особенно вначале, чтобы говорить и делать
правильные вещи в смертельно опасном месте. Затем, с течением лет, эта
необходимость каким-то образом превратилась в нечто иное. В любовь, как ни
больно, как ни горько было это признать. Она приехала сюда, чтобы убить,
две змеи - ненависть и воспоминания - обвивали ее сердце. А вместо этого
она в конце концов стала понимать его лучше, чем любой другой человек на
свете, потому что никто на свете не значил для нее столько, сколько он.
к молу, увидела, как яростно он сражается, стараясь не выдать своих
чувств. Будто его душа пыталась найти выход в его взгляде, а он, рожденный
властвовать, будучи тем, чем он был, ощущал необходимость удержать ее в
себе, здесь, среди стольких людей.
на Руна, чтобы прочесть чувства Брандина. Он отсек себя от своего дома, от
всего, что привязывало его к жизни, он находился здесь, среди чужого,
покоренного им народа, просил его о помощи, нуждался в его доверии. Теперь
она стала его линией жизни, его единственным мостом к Ладони, единственным
звеном к любому будущему здесь или вообще где бы то ни было.
ее жизнь служит простым уроком, который гласит: одной любви недостаточно.
Что бы там ни утверждали песни трубадуров. Какую бы надежду это ни
вселяло, любви просто недостаточно в ее мире, чтобы перебросить мост через
пропасть. И поэтому она здесь, и ее ждет то, что показала ей ризелка в
саду: конец ужасных, бездонных противоречий в ее сердце. Только о цене
спорить не приходилось. С богами не торгуются.
за ней. Над площадью пронесся и стих всеобщий вздох, словно порыв ветра.
Странная игра воображения заставила ее зрение на секунду отделиться от
тела, и она увидела мол сверху. Она увидела себя так, как видели ее
собравшиеся там люди: словно она принадлежала другому миру, словно не была
человеком.
Онестра не вернулась обратно, и последствия были разрушительными. И
поэтому она получила свой шанс: история предлагала ей мрачный путь к
освобождению и к воплощению ее давней мечты.
воде. В мире так много ярких красок. За спиной Руна она увидела женщину в
ярко-желтой одежде, старика в сине-желтом и более молодого темноволосого
человека в коричневом с ребенком на плечах. Все пришли, чтобы посмотреть,
как она будет нырять. Она на секунду прикрыла глаза, потом повернулась и
посмотрела на Брандина. Было бы легче не смотреть, неизмеримо легче, но
Дианора знала, что не смотреть ему в глаза бывало опасным. И, в конце
концов, этого человека она любила.
окна, она пыталась придумать, что могла бы сказать ему на конце мола.
Слова, выходящие за рамки ритуала, которые пронесли бы многие слои смысла
через годы.
стать это мгновение. А слова, те, что она хотела сказать, были всего лишь
еще одной попыткой собрать что-то в единое целое, не так ли? Попыткой
построить мост через пропасть. Ведь в этом было все дело, в конце концов.
Для нее моста не существовало.
недостойна, и боюсь показаться самонадеянной, но если вам и всем
собравшимся это доставит удовольствие, я попытаюсь достать для вас кольцо
из моря.
отрывался от ее лица. Он сказал:
всех. Твое присутствие придает благородство этой церемонии.
отвел от нее взгляд, медленно, как отворачиваются от света.
голосом короля, лидера, разнесшимся эхом по площади и за ее пределы, между
высокими кораблями и рыбацкими лодками. - Леди Дианора спрашивает, считаем
ли мы ее достойной совершить для нас Прыжок. Доверим ли мы ей наши надежды
на счастливую судьбу в стремлении получить благословение Триады в войне,
которой грозит нам Барбадиор. Каким будет ваш ответ? Она хочет его
услышать!
уверенного, как и следовало ожидать после столь долгого предвкушения,
Дианора ощутила жестокую иронию происходящего, его горькую издевку.
Триады". Через нее?
прикосновение к сердцу холодного пальца страха. Потому что это
действительно был обряд богов, а она использовала его для собственных
тайных целей, для замысла, родившегося в сердце смертной. Допустима ли
подобная вещь, какой бы чистой ни была причина?
ее жизнь. Снега уже сошли с вершины Сангариоса. По преданию, именно на
этой вершине Эанна сотворила звезды. И дала им всем имена. Дианора
посмотрела вниз и увидела, что Данолеон пристально смотрит на нее с высоты
своего роста. Она взглянула в его спокойные, мягкие синие глаза и
почувствовала, что тянется к нему назад, сквозь время, чтобы обрести в его
спокойствии силу и уверенность.
Данолеона, ради всех погибших, подобных ему, ради исчезнувших книг и
статуй, песен и имен. Несомненно, боги Триады поймут это, когда будут
подводить последний итог ее ереси. Несомненно, Адаон вспомнит Микаэлу у
моря. А Эанна, богиня Имен, будет милосердной.
Верховная жрица бога вышла вперед в своих ярко-красных одеждах и помогла
ей снять темно-зеленое платье.
доходящей до колен, а Брандин держал в руке кольцо.
отрепетированные и тщательно подготовленные, - и всегда и вечно во имя
Эанны, владычицы Огней, мы ищем крова и пропитания. Встретит ли море нас
приветливо и понесет ли на своей груди, как мать несет дитя? Примут ли
океаны полуострова кольцо в дар от моего имени и от имени всех собравшихся
здесь и пошлют ли его нам обратно в знак соединения наших судеб? Я -
Брандин ди Кьяра, король Западной Ладони, и я прошу вашего благословения.
ропот, изумленный тем, как он себя назвал, и под прикрытием этого ропота,
словно окутанный и защищенный им, он прошептал что-то еще, слова, которые
услышала только она.
которое описало высокую, сверкающую дугу, в блистающее небо, к
ослепительному солнцу.