заплесневели в деловом отношении. Мы совещались все вместе, и очень успешно.
По моему мнению, Агнес стоит целой фирмы...
мисс Тротвуд и был бы счастлив иметь мисс Агнес компаньоном, - сказал Урия
Хип, извиваясь.
поживаете, сэр?
Хип неловко подхватил принесенный синий мешок с бумагами и ответил, что
поживает он превосходно, крайне благодарен бабушке и надеется, что она
поживает точно так же.
Урия, - надеюсь, и вы поживаете хорошо? Я в восторге, что вас вижу, мистер
Копперфилд, даже и при нынешних обстоятельствах. (Я охотно ему поверил, ибо
обстоятельства эти радовали его до крайности.) Конечно, мистер Копперфилд,
нынешние обстоятельства не таковы, чтобы ваши друзья не могли пожелать вам
ничего лучшего, но не деньги делают человека - человека делают... куда мне с
моими ничтожными способностями выразить эту мысль!.. - Он раболепно
изогнулся. - Нет, не деньги...
находясь на некотором расстоянии от меня, он схватил мою руку, поднял ее и
опустил, словно ручку насоса, которой немного побаиваются.
находите ли, сэр, что у мистера Уикфилда цветущий вид? Время не имеет власти
над нашей фирмой, мистер Копперфилд, разве только помогает возвыситься
ничтожеству - я имею в виду мою матушку и себя - и... - тут он словно
спохватился, - помогает предстать во всей красе... я имею в виду мисс Агнес!
глядевшая на него в упор, наконец, потеряла терпение.
дергайтесь, сэр!
нервы...
смягчившись. - Об этом помалкивайте. Ошибаетесь, нет у меня никаких нервов!
Если вы угорь, сэр, так и будьте угрем. Но если вы человек, извольте
управлять своими членами! Боже ты мой! - продолжала она с великим
негодованием. - Я не желаю сойти с ума от того, что вы здесь передо мной
извиваетесь, как змея или как пробочник!
взрыва, сила которого усугубилась еще тем, что бабушка в негодовании
заерзала в кресле и потрясла головой, словно норовя броситься на Урию или
вцепиться в него зубами. Тем не менее он обратился ко мне, и тон его был
елейный:
отношениях превосходная! - очень вспыльчива (я имел удовольствие, мистер
Копперфилд, знать ее еще раньше, чем вы, когда был жалким клерком), и вполне
естественно, что при перемене обстоятельств она стала гораздо более
вспыльчивой. Следует еще удивляться, что этим все и ограничилось! Я пришел
только сказать, что, если при нынешних обстоятельствах мы можем быть
чем-нибудь вам полезны - моя матушка, или я, или фирма Уикфилд и Хип, - мы
будем очень рады... Могу я это сказать? - отнесся он с тошнотворной улыбкой
к своему компаньону.
каким-то монотонным, сдавленным голосом. - Я вполне с ним согласен. Вы
знаете, я давно питаю к вам интерес. Независимо от этого, я целиком согласен
с тем, что говорит Урия.
ногой, что снова рисковал вызвать вмешательство бабушки. - Но я надеюсь,
мистер Копперфилд, что мне удается немного облегчить бремя деловых забот
мистера Уикфилда.
тем же глухим голосом. - Такой компаньон, Тротвуд, освобождает меня от
тягостных тревог.
мне, чтобы выставить своего компаньона в таком виде, в каком изобразил его
тою достопамятной ночью, когда отравил мой покой. Снова я увидел на его лице
тошнотворную улыбку и заметил, как пристально он за мной наблюдает.
ли пройтись пешком с Тротвудом и со мной?
Урию, но тот его предупредил.
счастлив побыть с друзьями. Но я оставляю компаньона как представителя
фирмы. Ваш покорный слуга, мисс Агнес! Желаю вам здравствовать, мистер
Копперфилд! Мое нижайшее почтение мисс Бетси Тротвуд!
нас застывшим, как у маски, взором, он удалился.
Кентербери. Оставшись с Агнес, ее отец больше стал походить на прежнего
мистера Уикфилда, хотя все же был чем-то подавлен и не мог превозмочь этого
чувства. Впрочем, он оживился и с явным удовольствием слушал наши
воспоминания о разных мелких эпизодах тогдашней жизни, многие из которых он
не забыл. По его словам, когда он снова сидит вот так, как теперь, вместе с
Агнес и со мной, как будто возвращаются прежние времена, и он хотел бы,
чтобы ничто не менялось. Я уверен, что кроткое лицо Агнес и прикосновение ее
руки к его руке творили с ним чудеса.
соседней комнате) не захотела выйти с мистером Уикфилдом и Агнес, но
настояла на том, чтобы я проводил их туда, где они остановились, И я
отправился. Обедали мы вместе. После обеда Агнес села около отца, как в
прежние времена, и налила ему вина. Он выпил то, что она налила, но не
больше - совсем как ребенок! - и мы сидели втроем у окна до самого вечера.
Когда стало темнеть, он прилег на софу, Агнес подложила ему под голову
подушку и некоторое время стояла, наклонившись над ним; а когда она
вернулась к окну, еще не настолько было темно, чтобы я не мог разглядеть
слезы, блестевшие у нее на глазах.
Агнес в ту пору моей жизни. Ибо, если бы я забыл, это значило бы, что близок
мой конец, а тогда я хотел бы больше, чем когда-либо, помнить о ней! Столько
правильных решений она внушила мне, так укрепляла меня своим примером в
минуты моей слабости, так благотворно направляла мой пыл, с каким я
приступал к еще неясным мне планам (я не ведаю, каким образом, ибо она была
слишком скромна и деликатна, чтобы надоедать мне своими советами), что всем
в моей жизни я обязан ей - и тем немногим, что сделал я хорошего, и тем, что
не натворил много зла.
Как она слушала мои похвалы ей и как хвалила ее сама! Маленькую волшебную
фигурку она озарила собственным своим чистым светом, благодаря чему Дора
становилась еще более целомудренной, еще более драгоценной для меня. О
Агнес, сестра моего детства, если бы я тогда знал то, что узнал много лет
спустя!
к ее окну, думая о спокойных, ангельских глазах Агнес, нищий заставил меня
вздрогнуть, повторяя, как эхо, слово, слышанное мною утром:
отправился в Хайгет. Уныние мое рассеялось. Я уже больше не опасался
потертой одежды и не печалился о том, что у меня не будет красивого скакуна
серой масти. Мое отношение к постигшему нас несчастью изменилось. Теперь мне
следовало доказать бабушке, что человек, которому она оказывала благодеяния,
не вырос бесчувственным и неблагодарным. Теперь мне следовало извлечь пользу
из мучительных уроков моего детства и приняться за работу мужественно и
решительно. Теперь мне следовало взять в руки топор дровосека и расчищать
себе путь сквозь лес препятствий до тех пор, пока я не достигну Доры. И я
шел вперед быстрыми шагами, словно они могли приблизить меня к намеченной
цели.
помышлениями, которые в прошлом были так приятны и всегда с нею связывались,
мне казалось, что по всей моей жизни произошел резкий перелом. Но это меня
не лишило мужества. С новой жизнью возникали новые стремления и новые
намерения. Велик будет труд, бесценна награда. Наградой была Дора, и я
должен был Дору завоевать.
потерт. Мне захотелось рубить упомянутые деревья в лесу препятствий в таких
условиях, которые позволили бы мне доказать свою силу. Я был готов попросить
старика в очках с проволочной оправой, разбивавшего на дороге булыжник,
уступить мне на некоторое время молоток, чтобы я мог положить начало пути к
Доре, который я высеку в граните. Я так распалился и так запыхался, что мне
показалось, будто я уже зарабатываю невесть сколько. Пребывая в таком
состоянии, я вошел в коттедж, сдававшийся внаем, и внимательно осмотрел его,
считая, что мне надлежит быть человеком практичным. Коттедж удивительно
подходил для нас с Дорой, перед ним был садик, в котором Джип мог резвиться
и лаять из-за ограды на торговцев; была там наверху и комната для бабушки.
Вышел я из коттеджа еще более разгоряченный и стремительный, чем раньше, н
помчался с такой быстротой к Хайгету, что оказался там на час раньше срока;
да если бы я и прибыл вовремя, то все равно должен был бы послоняться еще
Суворов Виктор
Русанов Владислав
Мацумото Сэйте
Андреев Николай
Пехов Алексей
Флинт Эрик