до его ушей еще в прежнее время доходили какие-нибудь тюремные анекдоты, и
он сейчас хихикает про себя, вспоминая их. И если бы хоть тень улыбки
промелькнула в эту минуту на лице Тинклера, мистер Доррит до конца своих
дней был бы убежден, что не ошибся. Но, на свое счастье, Тинклер обладал
довольно постной и сумрачной физиономией и благодаря этому избежал грозившей
ему опасности. А воротившись, он доложил о мисс Эми таким похоронным тоном,
что произвел на мистера Доррита (который снова впился в него испытующим
взглядом) впечатление примерного молодого человека, воспитанного в
богобоязненном духе рано овдовевшей матерью.
беседовали о тебе. Нам обоим кажется, что ты здесь живешь словно бы чужая.
Отчего - кха - отчего это?
Дженерал. - "Отец" звучит несколько вульгарно. И кроме того, слово "папа"
придает изящную форму губам. Папа, пчела, пломба, плющ и пудинг - очень
хорошие слова для губ; в особенности плющ и пудинг. Чтобы наружность
соответствовала требованиям хорошего тона, весьма полезно, находясь в
обществе, время от времени - например, входя в гостиную, - произносить про
себя: папа, пчела, пломба, плющ и пудинг, плющ и пудинг.
всем - кха - наставлениям миссис Дженерал.
обещала, что постарается.
нужно время. Для чего?
новой для меня жизни, - вымолвила Крошка Доррит, с глубокой любовью глядя на
отца, которого чуть было не назвала плющом или даже пудингом из желания
угодить миссис Дженерал и заслужить его одобрение.
достаточно. Кха - ты меня удивляешь. Ты меня огорчаешь. Могла же Фанни
преодолеть все эти маленькие затруднения, отчего же - кхм - ты не можешь?
позвал тебя, чтобы сказать - кхм - достаточно ясно сказать в присутствии
миссис Дженерал, которой мы все крайне обязаны за то, что она любезно
согласилась присутствовать здесь - кха - в данном случае, как и вообще
(миссис Дженерал снова закрыла глаза), что я - кхм - недоволен тобой. Ты
весьма затрудняешь для миссис Дженерал исполнение задачи, которую она на
себя взяла. Ты и меня ставишь в крайне неловкое положение. Как я уже говорил
миссис Дженерал, ты всегда была моей любимицей; я всегда был тебе другом и
товарищем; за это я теперь прошу - кха - убедительно прошу тебя больше
считаться с - кха-кхм - с обстоятельствами и поступать во всем так, как
приличествует твоему - твоему званию.
Доррит запинался несколько сильней обычного.
моим словам и - кха - употребить серьезные усилия для того, чтобы твое
поведение было достойно - кхм - мисс Эми Доррит и отвечало бы пожеланиям
моим и миссис Дженерал.
открыла их и, встав с кресла, разразилась следующим монологом:
должное внимание приобретению светского лоска, у мистера Доррита не будет
больше поводов для беспокойства. Пользуясь случаем, позволю себе заметить в
виде примера, что едва ли уместно смотреть на нищих с таким интересом, какой
имеет склонность выказывать одна моя маленькая приятельница. На них совсем
не следует смотреть. Никогда не следует смотреть на неприятное. Не говоря
уже о том, что это нарушает элегантную невозмутимость, лучше всего
свидетельствующую о хорошем воспитании, подобная склонность не совместима с
утонченностью образа мыслей. Истинно утонченный образ мыслей в том и
состоит, чтобы не замечать ничего, что не является вполне приличным,
пристойным и приятным. - Изложив эти возвышенные соображения, миссис
Дженерал сделала глубокий реверанс и удалилась, поминая Плющ и Пудинг, о чем
можно было догадаться по движению ее губ.
сосредоточенность и ясный, ласковый взгляд. Если порой и затуманивался этот
взгляд, то лишь на короткое мгновение. Но как только она осталась наедине с
отцом, руки ее, лежавшие на коленях, тревожно зашевелились, и с трудом
сдерживаемое волнение отразилось на лице.
немного обидным, но не это было причиной ее тревоги. Все ее мысли, как и
прежде, были только об отце. С первых дней перемены в их судьбе ее томило
смутное предчувствие, что, несмотря на эту перемену, ей никогда не увидать
отца таким, каким он был до тюрьмы; и мало-помалу предчувствие это перешло в
тягостную уверенность. В упреках, которые только что привелось выслушать, во
всем поведении отца с нею она узнавала знакомую тень тюремной стены. Теперь
тень выглядела по-иному, но это была все та же зловещая тень. С болью и
горечью приходилось сознаться, что напрасны все попытки уверить себя, будто
время может стереть след, оставленный четвертью века пребывания за решеткой.
Но если так, он не виноват; и она ни в чем не винила его, ни в чем не
упрекала; не было в ее преданном сердце иных чувств, кроме безграничной
нежности и глубокого сострадания.
раскинувшегося за дворцовыми окнами, не существовали сейчас для Крошки
Доррит; она смотрела на отца, который восседал на мягком диване, освещенный
лучами яркого итальянского солнца, а видела перед собой узника Маршалси в
жалкой полутемной комнатенке, и ей хотелось по-старому сесть с ним рядом и
приласкать его и утешить, зная, что она близка и нужна ему. Быть может, он и
угадал ее мысли, но они были не в лад его мыслям и чувствам. Он беспокойно
заерзал на месте, потом встал и принялся расхаживать по комнате с крайне
недовольным видом.
вас не будет к этому поводов, обещаю вам. Я изо всех сил постараюсь
приноровиться ко всему, что для меня так ново и непривычно. Видит бог, я и
прежде старалась, но ничего у меня не выходило.
причиняешь мне боль.
глазами по потолку и упорно избегая напряженного, полного немой обиды
взгляда дочери, - весьма болезненное обстоятельство, период жизни, который я
желал бы - кха - совершенно стереть в своей памяти. Это отлично понимает
твоя сестра, и она не раз при мне укоряла тебя; это понимает твой брат, это
понимают - кха-кхм - все, в ком есть деликатность и тонкость чувств, все,
кроме тебя - кха - да, как ни грустно, а это так: кроме тебя. Ты, Эми, - кхм
- ты и только ты постоянно напоминаешь мне об этом обстоятельстве, пусть
даже и без слов.
Эта дрожащая рука говорила достаточно красноречиво: "Подумай обо мне, о том,
как я трудилась, какую тяжесть забот несла на себе!" Но с губ ее не слетело
ни единого слова.
иначе она убрала бы руку. Старик принялся оправдываться, раздраженно,
сбивчиво, сердито.
кха - добился того, что все любили и уважали тебя, Эми. - Я - кха-кхм -
сумел создать положение своей семье. Я заслужил награду. И я требую награды.
Я прошу: вычеркнем эти годы из памяти, станем жить так, будто их не было.
Разве это слишком много? Скажи, разве это слишком много?
жесты и возгласы были словно обращены в пустоту.
- да, никто, кроме меня самого! И если я сумел забыть, если я сумел
вытравить в себе следы перенесенных мук и войти в свет - кха - безупречным и
ничем не запятнанным джентльменом - так неужели я слишком многого требую -
повторяю, неужели я слишком многого требую, если хочу, чтобы мои дети - кхм
- последовали моему примеру и навсегда вычеркнули из памяти эти злополучные
годы?
голос, из страха, как бы не услышал камердинер.
поступает твой брат. И только ты, моя любимица, к кому я с самых - кхм -
самых ранних лет относился как к другу и товарищу, ты одна упорствуешь. Ты
одна твердишь: не могу. Я стараюсь помочь тебе. Я специально для этого даю
тебе в наставницы достойнейшую особу, образец благовоспитанности и всяческих
совершенств - кха - миссис Дженерал, но все напрасно. Что же удивительного,
если я недоволен? И разве я должен оправдываться в том, что открыто выражаю
свое недовольство? Отнюдь!
упомянутой достойной особой. При этом мне - кхм - приходится вести разговор
крайне осторожно, чтобы - кха - не выдать того, что я желаю скрыть. Но для
чего я все это делаю? Разве я о себе беспокоюсь? Меньше всего! Я главным
Шилова Юлия
Нортон Андрэ
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Махров Алексей