переступить порог, как вошел капитан Ришелье и доложил королю:
неких речах, зазорных для его чести, настоятельно просит позволения
очиститься от оскорбительных подозрений в присутствии вашего величества.
подал знак, солдаты Ришелье расступились, и возбужденный, с высоко поднятой
головой принц Конде вошел в комнату. Следом за ним вошло несколько
высокопоставленных дворян и несколько монахов из общины святого Флорентина,
которых кардинал на эту ночь превратил в солдат: под рясой у них скрывалась
пищаль, под капюшоном - шлем.
дерзостью тех обвинений, которыми враги мои тайно порочат мою преданность
престолу! Я хочу их изобличить и покарать!
безумием и нечестивым покушением расшатывают устои государства и угрожают
вашему величеству.
благочестивых флорентинских братьев, которые не стесняются говорить вслух
то, что им другие нашептывают потихоньку!
тех, кто нашептывает?
клеветы, - ответил принц Конде, смотря прямо в лицо кардиналу Лотарингскому.
брата.
опровергнуть клевету, и изобличить ваших обвинителей... Посмотрим!..
поступки не говорят сами за себя? Разве я не явился по первому зову в этот
замок, чтобы занять место среди защитников вашего величества? Разве так
поступают виновные? Скажите вы сами, государь!
честны, пусть обвинят меня открыто, пусть назовут себя здесь, всенародно...
и я бросаю им перчатку! - И, выпалив эти слова, принц Конде бросил перчатку
к своим ногам.
виду принц, но герцог и бровью не повел.
главную роль играл принц крови перед лицом всего двора, где каждый паж знал,
что он трижды виновен в том, от чего отрекается с таким великолепно
разыгранным негодованием!
удивился этой сцене, все же остальные - несмотря на явную ложь - признали
храбрость и благородство принца. Политические принципы итальянских дворов,
перенесенные Екатериной Медичи и ее флорентинцами на землю Франции, быстро
получили признание. Скрывать свои мысли и кривить душой считалось величайшим
искусством. Искренность приравнивалась к глупости. Поэтому и герцог де Гиз
не только не испытал должного презрения к принцу Конде, но даже восхитился
его поступком. Шагнув вперед, он медленно снял перчатку и бросил ее туда же,
где лежала перчатка принца.
герцогом. Но герцог был более тонким политиком, чем это могло показаться. Он
произнес четко и раздельно:
и сам настолько ему предан, что согласен быть его секундантом и готов
поднять свою шпагу ради защиты правого дела. - И герцог обвел испытующим
взглядом всех находившихся в зале.
Лучше бы ему погибнуть в открытом, честном бою!
очистились от всякого подозрения в вероломстве.
благодарен вашему величеству за ваше содействие.
родич. Я надеюсь в ночном сражении с мятежниками доказать ему и всем, что у
него были полные основания ручаться за меня!
поклонами, и поскольку принц был окончательно обелен и делать ему здесь было
нечего, он откланялся королю и удалился в сопровождении своих прежних
соглядатаев.
нелепая комедия на время отвлекла от тревожного ожидания. Из этой же
рыцарской комедии явствует, что такая политика была уже известна в
шестнадцатом веке, а быть может, и раньше...
XXVIII. АМБУАЗСКАЯ СМУТА
Лотарингские не обменялись ни единым словом обо всем случившемся, словно по
молчаливому уговору решив не касаться этой злополучной темы. Так в
безмолвном и мрачном ожидании проходили минуты и часы.
отдалении, печально глядела на бледное, осунувшееся лицо своего супруга,
время от времени утирая набегавшую слезу. Кардинал чутко прислушивался к
доносившимся снаружи звукам, ну, а герцог де Гиз, сан и положение которого
обязывали находиться при особе короля, убийственно скучал от вынужденного
безделья.
угасал. Казалось, ничто не нарушало вечерней дремотной тишины.
просто обманул вас, либо гугеноты раздумали.
возможность вырвать с корнем всю ересь!
бы королевскую власть позором...
аркебузы, и по всем укреплениям с поста на пост пронесся клич:
Лотарингский.
бросил на ходу:
загремел его зычный голос, отдававший приказания. Раздался новый залп.
видите, Линьер не подвел.
прислушивался к нарастающему грохоту пушек и аркебуз.
посрамление короны...
наоборот, усиливается.
пули!
ваше величество... Я не замечаю, чтобы шум нарастал...
бледность и страх говорят сами за себя.
крики!..
пройти городские ворота и собираются, как я полагаю, осаждать нас в самом
замке по всем правилам.
лучше ли будет вам укрыться в башне замка? Туда они никак не смогут
проникнуть!
сюда, я хочу сам убедиться, до чего может дойти их дерзость! Вот увидите,
они еще предложат нам петь вместе с ними их псалмы!
клянусь, первый же непочтительный негодяй убедится в том, что я ношу шпагу
отнюдь не для красоты!
уже не мог говорить от страха, король гневно стиснул кулаки. Мария Стюарт
Шилова Юлия
Маккефри Энн
Андреев Николай
Роллинс Джеймс
Доценко Виктор
Посняков Андрей