лететь назад, скажи пилоту, чтобы мне сообщили. Я тебя встречу.
направился к регистрационному входу. Обогнув барьер из никелированных
труб, он толкнул дверь ногой и боком протиснулся в ярко освещенный зал.
Поставив вещи, оглянулся по сторонам.
образовалась небольшая очередь, справа в глубине виднелись турникеты и
застекленные кабинки с пограничниками, слева торопливо заполняли, стоя за
конторками, какие-то листки пассажиры.
делать, и остановился у ближайшей конторки, несколько потревожив тощую и
длинную, как жердь, леди с мохнатой шавкой на поводке. Женщина в белом
халате, сидящая за столиком санэпидемконтроля, неодобрительно косилась на
не в меру резвую и голосистую собачонку. Чужой и далекой предстала перед
Марком Модестовичем очередь у багажных весов, надменная дама в долгополой
безрукавке с ее противной лупоглазой собачкой, даже вполне будничная
докторша за столом. Промелькнула мысль послать все это куда-нибудь
подальше, пока не поздно, пока не сделан последний решительный шаг...
обмакнув казенную со скверным пером ручку, принялся заполнять декларацию.
Фамилия, имя, отчество, гражданство и пункт следования, советская и
иностранная валюта, оружие - тут все предельно ясно и просто. Банковский
чек, мелочь на дорожные расходы, пара красных десяток... Остальное - нет,
нет и нет. Драгоценностей тоже нет! Разве можно считать драгоценностями
выставочные образцы? Синтетическим путем полученные кристаллы?
шереметьевскую таможню на бланке НИИСКа - все на месте.
руке и чемодан и портфель, Сударевский встал в очередь. Изящные, но
несколько бестолковые девицы в форменных синих жакетах слишком долго, как
показалось ему, оформляли билеты и постоянно что-то путали. Не лучше были
и пассажиры. Галдели на разных языках, отвлекали девиц от работы
бесконечными расспросами, спорили относительно ручной клади. Но очередь,
как ни удивительно, все же двигалась. То и дело пружинно вздыхала
платформа весов, и упругая черная стрелка с легким звоном отскакивала к
нулю, когда здоровый мужик в комбинезоне снимал очередную порцию
чемоданов, саквояжей и ящиков. Он не принимал участия в оживленном
разговоре на посторонние темы и, не теряя времени даром, аккуратно
привязывал бирки, выстраивал багаж в линию.
Быть может, непривычной своей деловитостью, от которой хотелось бежать.
Быть может, просто затрапезным комбинезоном, который так не шел к
окружающему бомонду.
чемодан и ярлык с надписью
портфеля, перешел вдоль стойки к таможенному контролю.
золотисто-рыжими волосами (элегантная униформа и золотые звезды в петлицах
удивительно шли ей). Она приветливо улыбнулась и взяла у него декларацию.
не полагается; следует писать: <нет, нет, нет> - и подвинула шариковую
ручку.
подправлять декларацию.
края.
крестик. - Больше ничего нет?
стойку. - У меня письмецо для вашего начальства.
из Внешторгбанка.
кинозвезды. - Раскройте, пожалуйста, портфель.
Трясущимися руками он отстегнул замки. - Вот...
<Столичной>, носовые платки, полиэтиленовый пакет со значками, полдюжины
расписных матрешек, завернутую в кальку буханку черного хлеба, папки с
бумагами, носки и электробритву.
чудовищно замедленны, как у космонавта на лунной поверхности. В
действительности же он опорожнил портфель за какие-то секунды,
стремительно, судорожно.
внимания, смотрела себе под ноги, то ли обдумывая что-то свое, то ли
любуясь лакированными туфельками. К его вещам она даже не прикоснулась.
Что внутри? - и показала глазами на черный пластмассовый футляр.
В письме все сказано!
Покажите их мне, будьте любезны.
нащупать запорное колесико. - Сколько угодно. Надо так надо, - лепетал он,
тужась раскрыть футляр.
на груди руки.
красивенькие! Просто прелесть!
тоненькими пальчиками разноцветные яркие камни, колдовскими звездами
вспыхивающие под резким люминесцентным светом.
обойдется. Странное спокойствие вдруг снизошло на него. Гулкое, трепещущее
сердце оборвалось и замерло, волнение осело и даже нога перестала выбивать
прерывистую тревожную дробь. Только во рту стало горько, как от желчи, и
пересохли разом похолодевшие губы.
красноватый камешек.
сверкающими крупными гранями шпинелей и альмандинов он казался невзрачным
карликом. Но тень, которую он бросал на полированную доску стола, была
подобна живому языку пламени, густой струе терпкого вина, пахнущего
солнцем и солями земли.
- Люблю парадоксы.
ученые, любим иногда повеселиться, пошутить. Физики-лирики...
рассматривать.
жаром, так что даже уши и те загорелись. Но тут же бросило в холод.
Надежды не было и быть не могло.
Его выточили вопреки всем законам симметрии. Он просто не имеет права
существовать!
монокль.
приблизился к ней почти вплотную, - должны понять, что мне есть чем
похвастаться в Амстердаме.
твердым граням немыслимо.
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Ларссон Стиг
Конан-Дойль Артур
Свержин Владимир
Круз Андрей