Чтение 119–й страницы книги ~Нечистая сила~

смотришь на этот идиотский поплавок...

Она удалялась от реки, стройная и красивая, а в сиреневых кущах пели
волшебные курские соловьи. Роняя удочки и давя червяков, Сухомлинов трусил
по тропочке за своим сокровищем.

- Катенька, постой... но что же мне делать? Она резко обернулась,
поддернув юбки.

- Здесь ничего не сделаешь - надо возвращаться!

Приехали в столицу, которая сразу наполнилась анонимками. В них писалось,
что Берлин после отставки Сухомлинова празднично ликует, что теперь-то уж
немцы точно уверены в победе над Россией, что кайзер истратил множество
миллионов марок на устранение Сухомлинова с поста министра.

Заодно в анонимках было сказано, что Родзянко, Гучков, Поливанов и прочие
критиканы не пожалели золота, дабы лишить русский народ сухомлиновского
гения...

- На этом можно поставить точку! - сказал М.Л.Бонч-Бруевич, аккуратно
подшивая все анонимки в одну папку. - Под анонимками не хватает только
литературного псевдонима Сухомлинова - имени Остапа Бондаренко, якобы
живущего в отставке на хуторе.

Теперь разгильдяй, оправдываясь, честно писал, что Россия не была готова
к войне, и отпускал комплименты Германии, которая к войне была отлично
подготовлена. Государственная Дума 345 голосами (из числа 375 голосовавших)
предложила правительству предать Сухомлинова и его сообщников суду.
Бюрократия капитулировала, и была создана особая комиссия для расследования
преступлений военного министра... Екатерина Викторовна рыдала.

- Черт бы их всех побрал! Сегодня в магазине Броккара какая-то стерва
прошипела мне в спину: "Шшшшшпионка..."

- Бедная Россия, - вздыхал Сухомлинов.

Жена долго вспоминала казенную квартиру на Мойке.

- Там остались такие обои, ну, так бы и ободрала их все со стенок...

Совершенно не понимаю - как жить дальше?

****

На пост военного министра заступил генерал А. А. Поливанов, не скрывавший
от царя, что будет работать в контакте с общественностью.

Полетел и министр юстиции Щегловитов (Ванька Каин); Николай II долго
колебался, но все же выбросил из Синода и Саблера, назначив на его место
культурного москвича Самарина.

- Распутина не потерплю! - твердо объявил Самарин...

Читать письма царицы за это время - одно удовольствие: видно, как она
корчится от ярости, клевеща, запугивая мужа гибелью, ссылаясь на пророчества
"нашего Друга". Лишь в конце июня Николай II вернулся в резиденцию, где на
него обрушилась горячая лава истерик, воплей, слез и причитаний:

- Ники, что ты наделал? Ты разломал свой титул на куски и расшвырял эти
куски по сторонам... Почему Поливанов? Где ты откопал дурака Самарина?

Они же тебя погубят... Разве эти люди, идущие против Григория, способны
принести успокоение? Теперь жди, что все покатится кувырком... Тебе совсем
не жаль меня!

Полиция докладывала Белецкому, что Распутин начал ходить озираясь,
незнакомых сторонился, а филерам он жаловался, что теперь его обязательно
ухлопают, укокошат, придавят, отравят, погубят, изведут, зарежут и прочее.

Страх был велик... В эти дни Горемыкин (даже Горемыкин!) решился
высказать прямо в глаза императрице, что в народе зреет недовольство, что в
окопах солдаты и офицеры открыто матерят лично ее и Распутина, на что Алиса
отвечала премьеру империи короткою русской фразою:

- А нам наплевать!

7. МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

Как писать о Распутине, если цензура не разрешает? Русский читатель
отлично постиг эзоповский язык и потому данные о дурной погоде воспринимал с
политическим оттенком:

Дождь. Ненастье. Лужица.

Где же тут распутица?..

Наконец, была еще одна доходчивая форма изложения. Например, в газетах
сказано: "Вчера жилец дома ј 64 по Гороховой улице опять скандалил пьяный.
Постовому городовому он дал сначала в лицо, а потом дал 5 руб., чтобы тот не
жаловался... Редакция спрашивает: можно ли терпеть дальше?"

Редактора тащили к цензору.

- Вот этот жилец на Гороховой... кто это?

- Да есть там один. Неисправимый забулдыга.

- А вы конкретнее... на кого намекаете?

- Известно на кого - на чиновника Благовещенского.

Проверили по адресной книге - точно: Благовещенский жил как раз на той
площадке лестницы, на какой была и квартира Распутина. Был ли чиновник пьян
"вчера" - это уж дело десятое... Сменивший Маклакова князь Щербатов (по
наивности или нарочно?) открыл клапан того котла, в котором яростно бурлил
кипяток возмущения против Распутина, - струя грязного пара со свистом
вырвалась в атмосферу. Поход против Гришки начали "Биржевые Ведомости",
другие газеты подхватили лакомую тему, и царица теперь читала документальные
рассказы о кражах Распутина, о разврате его и хлыстовстве, о взяткобрании и
прочих милых утехах.

- Прогони Щербатова! - взывала она к мужу.

Николай II не раз авторитетно расписывался в своем безволии, часто даже
подчеркивая это свойство своего характера. Но бывали моменты, когда он
буквально сатанел от изобилия поправок, вносимых в его решения Распутиным и
всем этим "бабьем".

- Не забывай, - напомнил он жене, - что наш друг может говорить что
хочет, но ответственность несу только я. А я не в силах взять Щербатова и
тут же его выгнать...

Щербатов откровенно скучал по лошадям, не представляя, что ему свершить в
МВД, но вскоре нашел себе дело - в тридцать четыре часа, без предварительной
подготовки, со службы полетели вверх тормашками все губернаторы и чинодралы
с немецкими фамилиями. Вой стоял по империи страшный... А Распутин, потеряв
голову от страха, курсировал теперь между Тюменью и Петербургом: слабость
цензуры припекала его так, будто Щербатов посадил его на раскаленную
конфорку. Царю он переслал свою гребенку, и Алиса наказала мужу, чтобы перед
принятием важных решений не забывал ею расчесываться. По настоянию царицы
Горемыкин устроил нагоняй Поливанову.

- Почему в печать просачиваются суждения противоправительственного
характера? - брюзжаще вопросил он.

- Ничего подобного, - отвечал военный министр.

- А клевета на Григория Ефимыча?

- Впервые слышу, что Распутин - наше правительство... Горемыкин и сам
почувствовал неудобство.

- Алексей Андреич, я не знаю, кто там и что там... Я лишь передал вам
высочайшую волю, а дальше - сами разбирайтесь.

Тайком, смиренный и робеющий, Распутин вернулся в столицу, где на вокзале
его встретил синодский казначей Н.В.Соловьев в черных очках, похожий на
слепца-нищего, и его толстая коротышка жена, которая плясала на перроне от
восторга:

- Ах, отец... отец приехал... отец ты мой!

- Ах, мать, - приплясывал Гришка, - ах, мать ты моя! Он боялся ехать к
себе на Гороховую и укрылся в квартире Соловьевых... Обер-прокурор Самарин
тут же повидался с царем.

- Государь, заступая на свой пост, я ведь ставил непременным условием,
чтобы Распутина в столице никогда не было...

Гришка все же успел побывать в Царском Селе, после чего филеры
зарегистрировали, что на автомобиле Вырубовой он был подвезен ею к вокзалу,
сел в вагон (филеры тоже сели!) и поехал обратно в Покровское... Распутин
охране угрожал:

- Это вы донесли, что меня Соловьев встречал?

- Наше дело маленькое, - отвечали филеры.

- Маленькое, да языки у вас отросли большие. Вот, погодите, ужо я
окрепну, так языки-то вам поганые оборву...

Подвыпив, он познакомился в поезде с двумя дамами, которые сошли в
Камышлове; явно скучая, притащился в купе к филерам.

- А я царя тоже видел, - проболтался Гришка по пьянке. - Папа и указал
мне, что это вы, суки, донесли о моем приезде. Папа мне отдельный вагон
давал, но я отказался, потому как одному в пустом вагоне ехать скушно. А я
теперь перемен жду...

Терехов спросил - какие ж тут перемены?

- Теперича не до жиру - быть бы живу...

- Э-э, дурак! - отмахнулся Распутин. - Скоро из Ставки дядю Николашу
попрут, а Щербатова и Самарина тоже не станет...

В Тюмени он сел на пароход, который вез новобранцев. Дал им пятнадцать
рублей и пел с ними песни. Был пьян и все время пил, забегая в каюту (в
иллюминатор одна за другой вылетали опустошенные бутылки). Проспавшись, он
полез на солдат в драку, крича, что они украли у него из кармана три тысячи
рублей. Получив по зубам, Гришка стал приставать к буфетчику, будто тот
обворовал его каюту, и подбил парню глаз. Капитан сказал, что выбросит
Распутина за борт. "Распутин, - записывали филеры, - опять удалился в каюту
и у открытого окна, положив голову на столик, что-то обиженно бормотал, а
публика им любовалась. Из публики было слышно: "Распутин, вечная тебе память
как святому!" Другие говорили: "Надо его машинкой оболванить, обрить
начисто"... Когда пароход причаливал к пристани села Покровского, Гришка
валялся в каюте мертвецки пьян, матросы выкинули его на берег, словно мешок
с отрубями, - так и шмякнулся! А там его встречали с телегой дочери, которые