море, запропал в туманах сырых Кронштадт, и Анна Иоанновна заторопилась в
столицу.
вот-вот разродится. Присмотр бабий нужен...
церам, кои двадцать лет отслужили, в деревни ехать. Будто из худого мешка по-
сыпались в Военную коллегию рапорты об абшиде. У иных офицеров и деревень не
было, а все равно - рвались со службы. Оттого это так, что слишком уж тяжела
была служба. Иные дворяне, крепостных не имея, согласны были, как мужики, на
себе землю пахать - только бы укрыться подалее от столицы, где гнет становил-
ся уже невыносим.
мне служат. Я же из своих ручек венгерским их потчевала. А у них одно на уме
- удрать от меня подалее.
том превратиться в целые районы города. Строили их солдаты, кладка была веко-
вечная, казармы обширны, так что в дурную погоду весь полк сразу под одну
крышу собирался. При дворе беспокойство было большое, ибо Швеция не унялась.
Близилась война новая, а побеждать шведов Россия лишь на сухопутье была спо-
собна - флот уже догнил и развалился...
проклятый - сороковой год, который по-дурацки делится на числа четные... Зато
в сорок первом мы заживем!
ги завернул карету к дому герцога.
ким, так теперь заранее тебя предупреждаю...
что от добра вы столь усердны ко мне...
ро ты пригодишься мне на более важное. Я тебя на место Волынского дрессиро-
вать стану... оцени!
Бетгингер, и по-немецки уже болтала с красивыми адъютантами Курляндского гер-
цога.
лась по Невскому, и от драки ее бултыхало из стороны в сторону, хотя мостовая
была ровной, как доска. Но драки никто не видел и не слышал. Супруги возились
внутри кареты молча, а шторы на окнах были опущены...
очень далеко. Он всю жизнь верно служил лишь тому, кто услуги его оплачивал.
Такой-то подлец и надобен Бирону!
Фонтанку. Остерман и Бестужев-Рюмин играли в карты с императрицей. Анна Иоан-
новна слушала, как стучит по крыше дождь, ежилась в душегрее, сдавая карты
рассеянно.
заграничным. Да чтобы посмешнее!
сижу... И хотя ты, Бестужев, тоже Петрович по батюшке, но я не тебя, а его
позвала!
быть, ибо сие вне пределов божиего откровения...
картах... ой, как страшно мне и тоскливо.
свечей. Императрицу он нежно гладил по руке:
прилив крови к голове... Пойдемте, я провожу вас до опочивальни...
родила для русского престола наследника, которого нарекли - в честь прадеда -
Иоанном, а по отцу Брауншвейгскому принцу Антону Ульриху дали ему русское от-
чество - Антонович.
Слава, что дал ты наследника вечному дому моему... Пробил час мой торжествен-
ный: отныне спокойна я!
рую держали на вытянутых руках четыре арапа.
рицы, а мать с отцом от своего ребенка были отставлены. Бирона лихорадило,
хотя наружно герцог обязан был радость выражать. Ребенок родился вполне здо-
ров (что тоже плохо для Бирона), большеголовый, он разевал свой розовый рот,
охотно ловил крупные, как виноградины, сосцы бабищи-кормилицы...
младенцем Иоанном Антоновичем; тогда он при малолетнем императоре станет дви-
гать Россию, как ему хочется. А враг его, герцог Бирон, к великому счастью
Остермана, всегда враждовал с родителями ребенка, и от этого Остерману чуя-
лись приятные конъюнктуры. Но герцог Бирон тоже не дремал, подобно сытому ко-
ту над чашкою сметаны. У него в интриге придворной были свои конъюнктуры -
дерзновенные!
ваю... верь мне - озолочу!
и пускал ртом счастливые пузыри. Сейчас он угрожал очень многим - герцогу Би-
рону, Елизавете Петровне, племяннику ее в Голштинии - принцу Петру Федорови-
чу, даже своим родителям был опасен этот выродок, что появился на свет божий
от политической связи Вены с Петербургом... По сути дела, политическим отцом
императора можно считать Остермана!
нечка, нам потягушеньки...
же в нем и всего-то... А сама-то императрица, ежели вникнуть, права на прес-
тол русский тоже не имела: ее верховники, не спросясь нас, на самый верх из
Митавы вздыбачили... Худо нам!
пока ее не стало хватать болью... Маркиз Шетарди спешно депешировал в Париж,
что Анна Иоанновна "стала жаловаться на бессонницу. В конце сентября у ней
явились припадки подагры, потом кровохаркание и сильная боль в почках. Медики
замечали при том сильную испарину и не предсказывали ничего хорошего". Анг-
лийский резидент Финч тоже следил за здоровьем императрицы, отписывая в Лон-
дон: "То, что медики приписывали нарыву в почках, было не что иное, как
вступление царицы в критическую эпоху в жизни женского пола; но оно сопровож-
дается такими сильными истерическими припадками, что это очень опасно..."
теперь кровью наполнилась и тарелка с недоеденной пищей. Лейб-архиятер Фишер
отозвал Бирона в сторонку:
скоро повергнет всю Европу в глубокий траур...
рого - крылышки, как свидетельство поспешности. Скороход влетел в дом на Мой-
ке, где Левенвольде беспечно нежился в саду с красавицей Натальей Лопухиной,
звенел фонтан, и пели. над любовниками райские птицы... Левенвольде выслушал
гонца, велел ему бежать обратно. Наташка по взгляду его потемневших глаз до-
гадалась, что при дворе стряслась беда. Она спросила - что там, и обер-гоф-
маршал сумрачно ответил:
знаю лишь одно, что нашей безмятежной и счастливой жизни, кажется, приходит
калуг. Надо ехать во дворец...
Кабинет его не звали, чтобы переждать это смутное время... Бирон бесновался,
гонял к нему лейбмедиков:
нуть... Оживите его хотя бы на час.
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Ильин Андрей
Шилова Юлия