образом беспокоюсь о тебе, Эми.
только что пришло ему в голову.
буду настаивать на этом, сколько бы ты со мной ни спорила. Мне больно, что
моя дочь, когда ей - кхм - выпал счастливый жребий, хандрит, сторонится
людей и всем своим поведением усердно доказывает, что этот жребий не по ней.
Мне больно, что она - кха - постоянно вытаскивает на свет божий то, что все
мы стараемся запрятать подальше, и даже - кхм - я сказал бы, чуть ли не
рвется осведомить высшее общество о том, что она родилась и выросла в -
кха-кхм - не хочу даже произносить это слово. Да, мне больно, и все же - кха
- беспокоюсь я главным образом о тебе, Эми и никакого противоречия тут нет.
Повторяю: я беспокоюсь о тебе. Именно потому я желал бы, чтобы ты под
руководством миссис Дженерал приобрела настоящий - кхм - светский лоск.
Именно потому я желал бы, чтобы ты - кха - прониклась утонченным образом
мыслей, и (пользуясь удивительно метким выражением миссис Дженерал) не
замечала ничего, что не является вполне приличным, пристойным и приятным.
будильник. Рука Крошки Доррит все еще лежала на рукаве отца. Он, наконец,
умолк и, оторвавшись от изучения потолка, взглянул на дочь. Лица ее не было
видно - она сидела, опустив голову; но прикосновение ее руки было ласковым и
нежным, и в печальной позе не чувствовалось упрека - только любовь. Он вдруг
расхныкался, совсем так, как в тот вечер в тюрьме, после которого она до
утра просидела у его изголовья; назвал себя жалкой развалиной, стал
причитать о том, какой он бедный и несчастный при всем своем богатстве, и
заключил ее в объятия. "Полно, дорогой мой, полно, голубчик! Поцелуйте
меня!" - только и шептала она в ответ. Его слезы быстро высохли, куда
быстрей, чем тогда; и вскоре он уже надменно покрикивал на камердинера,
словно чтобы расквитаться за проявленную слабость.
когда он в разговоре с дочерью вернулся к прошлому - кроме одного особого
случая, о котором речь впереди.
апартаментов мисс Фанни и мистер Эдвард. Судя по виду этой достойной пары,
полуночнический образ жизни ни тому, ни другому не шел на пользу. Мисс
собственное выражение), и если б ее каждый вечер приглашали в пятьдесят
мест, она умудрялась бы от зари до зари объехать все пятьдесят. Что же до
мистера Эдварда, то он также завел большой круг знакомств, и все ночи
напролет проводил со своими новыми друзьями (главным образом за игрой в
кости или другими развлечениями подобного рода). Преимущество этого
джентльмена состояло в том, что, когда повернулось колесо Фортуны, ему почти
ничему не пришлось учиться; карьера барышника и бильярдного маркера отлично
подготовила его для самого избранного общества.
отведено помещение в верхнем этаже, где он мог бы упражняться в стрельбе из
пистолета без риска обеспокоить прочих обитателей дворца; и потому, вскоре
по приезде в Венецию, младшая племянница отважилась попросить разрешения
вернуть ему его кларнет, отобранный по приказу мистера Доррита, и с тех пор
хранившийся у нее. Хотя мисс Фанни пыталась возражать, настаивая, что это
вульгарный инструмент и что его звук действует ей на нервы, разрешение было
дано. Но, видно, кларнет достаточно надоел старику, когда служил средством
заработать на кусок хлеба, и теперь он даже не притрагивался к нему. Зато у
него появилась новая склонность: он часами бродил по картинным галереям с
неизменным картузиком табаку в руке (ему была куплена золотая табакерка,
дабы он не ронял семейного достоинства, но к величайшему негодованию мисс
Фанни, настоявшей на этой покупке, он наотрез отказался употреблять ее) и
подолгу простаивал перед портретами знаменитых венецианцев. Кто знает, что
видели в них его слезящиеся глаза: то ли просто живописные шедевры, то ли
свидетельство былой славы, померкшей со временем, как и его разум. Но так
или иначе он неукоснительно оказывал им внимание, очевидно находя в этом
удовольствие. Как-то раз Крошка Доррит случайно оказалась его спутницей в
одной из таких экскурсий. Ее присутствие так явно увеличивало радость,
которую доставляло ему посещение галерей, что после этого она часто
сопровождала его туда; и никогда еще со времени своего разорения старик не
казался таким счастливым и умиротворенным, как в те минуты, когда усаживал
ее на складной стульчик (который вопреки всем ее возражениям носил за нею от
картины к картине), а сам становился сзади, и словно бы молча представлял ее
благородным венецианцам, смотревшим с полотна.
завтраком, что накануне они видели в галерее ту молодую супружескую чету, с
которой повстречались на Большом Сен-Бернаре. - Фамилию-то я забыл, - сказал
он. - Но ты, верно, помнишь их, Уильям? И ты тоже, Эдвард?
сестру. - Но я подозреваю, что мы так и не узнали бы о вашей встрече, если б
дядя про это не брякнул.
Не лучше ли было сказать: "Не обронил упоминание об этом", или: "Случайно не
коснулся этой темы".
по-моему, не лучше. Я, во всяком случае, предпочитаю говорить так, как
сказала.
Дженерал. Но это не мешало ей приберегать их в памяти с тем, чтобы
использовать при случае.
Фанни, - сказала Крошка Доррит, - даже если бы дядя не поднял этот разговор.
Ведь мы с тобой почти не виделись со вчерашнего дня. Я как раз собиралась
заговорить об этом за завтраком; тем более что мне хочется навестить миссис
Гоуэн и познакомиться с ней поближе - если папа и миссис Дженерал не против.
хоть с кем-нибудь в Венеции хочешь познакомиться поближе. Я, правда, не
уверена, что твои Гоуэны - подходящее знакомство для нас.
мужа, разве что по парламентскому акту *.
спросила Крошка Доррит. - Или у вас есть какие-нибудь возражения против
этого?
миссис Дженерал?
миссис Гоуэн, она лишена возможности применить свою кисточку с лаком. Она
только может заметить, исходя из общего для всех лакировщиков правила, что
многое тут зависит от того круга, к которому принадлежит обсуждаемая дама:
позволяет ли этот круг претендовать на знакомство с особами столь высоко
стоящими на священной общественной лестнице, как члены семейства Доррит.
на смутное воспоминание о некоем Кленнэме, довольно докучливом господине, с
которым он, кажется, когда-то где-то встречался; и он уже готов был
решительно забаллотировать Гоуэнов, но тут в разговор вмешался Эдвард
Доррит, эсквайр. Он начал с того, что вставил в глаз стеклышко и прикрикнул:
"Эй вы! А ну-ка, проваливайте отсюда!" Это любезное обращение должно было
дать понять двум лакеям, прислуживавшим за столом, что от их услуг временно
отказываются.
нему, во всяком случае, - но, пожалуй, вам не мешает знать, что у них есть
очень влиятельные знакомые. Правда, может быть, это не имеет значения.
большое. Если эти знакомые в самом деле влиятельные и уважаемые люди...
Вам, верно, приходилось слышать фамилию Мердл?
знакомы. Миссис Гоуэн - не молодая, а старая, мать моего любезного друга -
близкая приятельница миссис Мердл, и мне известно, что эти двое тоже там
приняты в доме.
миссис Дженерал мистеру Дорриту, воздев кверху перчатки и благоговейно
склонив голову, словно бы в лицезрении золотого кумира.
сказал мистер Доррит, заметно оживившись, - откуда он столь - кхм -
своевременно получил эти сведения.
сейчас сами убедитесь. Начать с того, что миссис Мердл и есть та дама, с
которой у вас вышло недоразумение в этом - как его...
на что мисс Фанни сперва удивленно вскинула брови, затем рассмеялась и,
наконец, покраснела.
говорил, что фамилия джентльмена, с которым ты - кха - вел там переговоры, -
Спарклер. Ты мне даже карточку показывал. Кхм - Спарклер.
носить ту же фамилию. Миссис Мердл замужем второй раз, а он, Спарклер, - ее
сын от первого брака. Сейчас она в Риме, и мы, наверно, встретимся с нею,
поскольку вы намерены на зиму переехать туда же. А Спарклер уже несколько
дней здесь. Я вчера провел вместе с ним вечер. Он, в общем, недурной малый,