облизал опухшие сухие губы.
ходил прибитый, забыв, что над ним самим висит грозовая туча. Из головы не
выходила статистика, свидетельствующая, что смертность среди журналистов
выше, чем среди других категорий служащих. Переход его в газету был ошибкой,
глупо это отрицать. Лучше вернуться в институт, сделать какую-никакую
диссертацию и тихо читать лекции по какому-либо неосновному предмету.
Надумав это, Лев приободрился. С Макарцевым один на один он мог поговорить
откровенно. Тот помог бы получить в ЦК разрешение на переход. Но Ягубов
торчал в кабинете, словно назло. В дверь просунулся Кашин, брякнув связкой
ключей.
Бюллетенчик ваш последний уже в бухгалтерии, деньги Анна Семенна позже
принесет. Поздравляю с приступлением к исполнению.
переспросить? Но трудно ворочать языком. Опух он, тесно стало во рту. Долго
боль не отпускает, пора бы ей пройти...
праздники? -- Валентин потряс медной печатью на веревочке. -- В этом году
дополнительное указание: каждую машинку опечатывать в отдельности и веревку
продевать, чтобы футляр нельзя было вскрыть с обратной стороны. Я уже все
машинки опечатал, одну оставил, так к ней скопилась очередь, и у всех
срочное. А указание к шестнадцати ноль-ноль машбюро опечатать.
без редактора решим. Видишь, запарка?
голове гудит, слова плохо слышу. Это из-за ваты в ушах.
атрибутом власти, которого Ягубов удостоен не был. Редактор и сам услышал
теперь гудок. Как неудобно, что телефоны стоят слева, ведь так тяжело тянуть
левую руку. После праздников надо будет попросить переставить.
шепелявить из-за непослушности языка.
предпочитающего быть в тени.
пятого мая в одиннадцать тридцать.
показалось.
спрашивать, а тем более вторично, нельзя. -- Чтобы мне подготовиться...
исполнитель...
Ягубова. -- Вы проведете или мне прикажете?
только хочет произнести. Хочет провести планерку или уже провел. Хочет
поздравить коллектив с Первым мая или уже поздравил. Один он в кабинете или
вокруг него стоят и смотрят на него, не понимая, что с ним происходит... Он
вдруг уменьшился в размерах, стал лилипутом, а они все вокруг огромные. От
страха, что его сейчас затопчут, он покрылся испариной, стал открывать рот,
пытаясь вдохнуть побольше, запастись, чтобы хватило на следующий вздох, но
они вдохнули в себя весь воздух в кабинете, ему ничего не осталось, кроме
ваты.
подлокотники, но забыл, что еще держит в руках трубку вертушки. Она упала,
повисла на проводе, продолжая издавать тревожные гудки. Потом гудки
прекратились, голос спросил: "В чем дело? Почему не положена трубка?" Ягубов
бросился к трубке, перегнулся через стол, положил ее на рычаг. Не сумев
встать, Игорь Иванович пошарил на маленьком столике рукой, нащупал кнопку
звонка.
него серое.
"скорую"!
снаружи портрета. Кашин вышел в приемную и стал набирать Кремлевку и 03,
прикрывая ладонью трубку, чтобы никто не услышал. Макарцев между тем следил
глазами за безуспешными попытками Анны Семеновны открыть окно.
умирает. Он не знал, как это бывает, до этого умирать ему не приходилось.
Затылком он ощутил спинку кресла, и сознание внезапно стало ясным, как
никогда. Затылок от неудобной позы начал неметь. Немота поползла в стороны,
вверх, вниз, в глазах зарябило от солнечных зайчиков, и наступила темнота.
Макарцев сделал свое последнее умозаключение: умирать начинают с затылка.
приятный голос, непохожий на редакционные.
приглашающий жест то ли к потолку, то ли в сторону окна.
-- Пора сматывать удочки, так, кажется, тут у вас говорят. Ничего страшного,
поверьте тому, кто через это давно прошел и чувствует к вам неизъяснимую
симпатию. Даже, может, любовь... Еще мгновение, и станет легко, а, самое
главное, наконец-то свободно. Скоро у нас будет предостаточно времени, чтобы
близко общаться и все обсудить... ить... ить...
стал серым, фиолетовым, красным и вдруг почернел. Макарцев вдруг стал
пускать пузыри, как маленький. Большой пузырь, переливающийся фиолетовым
бликом, повис у него на нижней губе, скатился по подбородку и лопнул.
Последнее, что увидел редактор Макарцев на этом свете, было огромное ухо
Владимира Ильича.
растерянности стоящими по стенам. Макарцев сидел в кресле, опершись руками о
подлокотники, и глядел вдаль прямо перед собой. Он еще оставался главным
редактором "Трудовой правды", руководил, являл собой звено цепи между
газетой и ЦК. Но он уже не был главным редактором: хотя остальное тело еще
функционировало, глаза его застыли, и мозг потух.
белом халате.
направление.
его, потом взял Макарцева за руку. Рука от подлокотника не отделялась, и
парень рванул ее с усилием. Несколько секунд он слушал пульс, потом взял
редактора с обеих сторон за голову и потряс.
Инфаркты были?
до конца демонстрации. Помогите положить тело.
вытер руки, а затем край стола, где стоял чемоданчик. На вате оказалось
немного запекшейся крови, прихваченной спиртом со стола. Это была кровь
Нади, оставшаяся от давнишней встречи с Ивлевым. Фельдшер швырнул вату в
мусорницу.
выздоровле...
нет.
надо снять в материале слова, что демонстранты пойдут по восемь человек в
ряд. На Западе пишут, якобы мы заранее организуем всенародное ликование.
Колоннами, и все!
Рабочие, увидев, что начальники цехов убежали наверх, вытащили припасенные к
концу дня бутылки и стали пить за упокой макарцевской души, опуская в
стаканы свежие оттиски гранок. Свинцовая краска сокращала жизнь, но убивала
запах водки.
двигался косяк людей. Вахтер, навалившись плечом, отворил обе створки