read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



чего-то из ряда вон выходящего, даже сомнительного. И потому слегка
приподнять завесу, узнать что-нибудь, помимо скудных общеизвестных фактов,
о самой сути их отношений, представлялось трудной, но тем более
благодарной задачей... В гостиных и спальнях, в клубах и казино, даже на
бирже о Герде и Томасе Будденброк говорили так много и охотно именно
потому, что никто, собственно, ничего о них не знал.
Как они нашли друг друга, эти двое, и каковы их взаимоотношения? Многие
вспоминали о внезапной решительности, проявленной восемнадцать лет назад
Томасом Будденброком, тогда уже тридцатилетним мужчиной, заявившим: "Она и
никакая другая". Да, да, это были точные его слова. И что-то похожее,
видимо, пережила и Герда, ибо в Амстердаме до двадцати семи лет она
отваживала всех женихов, а за этого пошла не задумываясь. Значит - брак по
любви, думали люди, ибо волей-неволей приходилось признать, что триста
тысяч, которые г-н Арнольдсен дал за Гердой, играли в этом союзе только
второстепенную роль. Но с другой стороны, и особенной любви, вернее того,
что обычно понимается под словом "любовь", в отношениях четы Будденброк,
даже и на первых порах, не было заметно. С самого начала в их обращении
друг с другом прежде всего бросалась в глаза учтивость, необычная между
супругами, корректность, почтительность, вдобавок еще, по какой-то уж
совсем непонятной причине, вытекавшая не из взаимной отчужденности, а из
весьма своеобычного, молчаливого, глубокого взаимного доверия, из
постоянного внимания и заботы друг о друге. И годы ничего в этих
отношениях не изменили. Единственное изменение состояло в том, что разница
в возрасте обоих супругов, сама по себе крайне незначительная, начинала
теперь сказываться, и притом очень резко.
Глядя на них, нельзя было не отметить, что муж в последние годы изрядно
постарел и несколько даже обрюзг, тогда как жена по-прежнему оставалась
молодой. Все в один голос твердили, что Томас Будденброк выглядит
одряхлевшим, - да, иначе нельзя было выразиться, - несмотря на все его
тщеславные, даже комические усилия выглядеть молодым и бодрым, тогда как
Герда за восемнадцать лет почти не изменилась. Нервический холодок, в
котором она жила и который всегда от нее исходил, казалось,
законсервировал ее. Волосы Герды сохраняли все тот же темно-рыжий цвет,
прекрасное белое лицо - свои гармонические очертания, фигура - стройность
и благородную осанку. В уголках ее небольших, слишком близко посаженных
карих глаз все так же залегали голубоватые тени. Эти глаза не внушали
доверия. Они смотрели на мир как-то странно, и люди не умели разгадать,
что в них таится. Эта женщина, холодная, замкнутая, настороженная,
скрытная и неприступная, у которой немножко душевного тепла находилось
только для музыки, возбуждала смутные подозрения. Люди старались наскрести
крохи своей пропыленной житейской мудрости и обратить эту мудрость против
супруги сенатора Будденброка. "В тихом омуте черти водятся! Видали мы
таких недотрог!" Но так как им все-таки хотелось получше во всем этом
разобраться, что-то разузнать, что-то себе уяснить, то с помощью своей
жалкой фантазии они в конце концов пришли к выводу, что прекрасная Герда
обманывает своего стареющего мужа.
Они стали присматриваться и в скором времени сошлись на том, что Герда
Будденброк в своих отношениях с лейтенантом фон Трота, мягко говоря,
переходит границы дозволенного.
Ренэ-Мария фон Трота, уроженец Рейнской области, был подпоручиком
одного из пехотных батальонов местного гарнизона. Красный воротник очень
шел к его черным вьющимся волосам, высоко зачесанным над белым лбом.
Несмотря на высокий рост и широкие плечи, в его внешности, а также в
движениях, в манере говорить и молчать не было ровно ничего военного. Он
любил сидеть засунув пальцы правой руки между пуговиц мундира и подперев
щеку левой ладонью; в его поклонах не было и следа военной выправки, он
даже не щелкал каблуками и мундир, облегавший его мускулистое тело, носил
небрежно, как штатский костюм. Тоненькие, косо сбегающие к уголкам рта
юношеские усики, которые нельзя было ни вытянуть щипцами, ни задорно
закрутить кверху, тоже способствовали сугубо штатскому виду лейтенанта. Но
самым примечательным в нем были глаза: большие, необыкновенно блестящие и
такие черные, что они казались глубокими сверкающими безднами; эти глаза
мечтательно и вдумчиво смотрели на людей и окружающий мир.
В армию он, видимо, вступил против воли или, во всяком случае, не
чувствуя прямого призвания к военному делу, ибо, несмотря на свою
физическую силу, нес службу нерадиво и не пользовался любовью своих
товарищей, к интересам и развлечениям которых - обычным интересам и
развлечениям молодых офицеров, недавно вернувшихся из победоносного
похода, - относился весьма равнодушно. В их среде лейтенант фон Трота слыл
мало приятным и экстравагантным чудаком. Он предпочитал одинокие прогулки,
не любил ни лошадей, ни охоты, ни карт, ни женщин и всей душой был предан
музыке. Он играл на нескольких инструментах, и его высокая, чуждая военной
выправке фигура, в которой, как и в его пылающих глазах, было что-то
артистическое, примелькалась на всех концертах и оперных представлениях. В
клуб и в казино он никогда не заглядывал.
Лейтенант фон Трота заставил себя нанести визиты всем виднейшим семьям
города, но от дальнейших посещений уклонился и бывал собственно только в
доме Будденброков, - даже слишком часто, как считали все, в том числе и
сам сенатор.
Никто не подозревал, что творится в душе Томаса Будденброка, никто _не
должен_ был подозревать; и вот это-то - держать всех и вся в неведении о
своей тоске, ненависти и бессилии - и было так мучительно трудно. Сенатора
уже начинали находить несколько смешным; но, может быть, люди сумели бы
подавить в себе это чувство, пожалели бы его, знай они хоть в малой
степени, как болезненно он боялся прослыть смешным, как давно уже чуял,
что вот надвигается этот новый позор, - раньше даже, чем у других,
шевельнулась у него первая догадка. Даже суетность сенатора, над которой
втихомолку подсмеивались его сограждане, в значительной мере возникла из
этого страха. Он первый с тревогой подметил все растущее несоответствие
между своим собственным видом и таинственной неувядаемостью Герды, и
теперь, когда в его доме появился г-н фон Трота, ему приходилось напрягать
остаток сил, чтобы скрывать эту тревогу, более того - подавлять ее в себе:
ведь как только она будет замечена, его имя станут произносить с
насмешливой улыбкой.
Герда Будденброк и странный молодой офицер сблизились на почве музыки.
Г-н фон Трота одинаково хорошо играл на рояле, на скрипке, альте,
виолончели и флейте, и сенатор нередко узнавал о предстоящем его приходе
по тому, что мимо окон конторы проходил денщик лейтенанта с футляром для
виолончели и исчезал в глубине дома. И тогда Томас Будденброк, сидя за
своим письменным столом, ждал, покуда не войдет в его дом друг его жены и
там, в большой гостиной, над конторой, не оживут потоки звуков. Они пели,
жаловались и, словно воздевая молитвенно сложенные руки, в нечеловеческом
ликовании уносились ввысь, и после безумных, дерзких экстатических
неистовств, перейдя в плач, в слабые всхлипы, растворялись в ночи и
молчании. Нет, пусть уж лучше поют и брызжут эти валы, пусть стонут,
плачут, вспениваясь, набегают друг на друга, принимая небывалые,
причудливые формы! Самое страшное, нестерпимо мучительное, - это тишина,
которая следует за бурей звуков и царит там, наверху, в гостиной, - долго,
долго. Слишком глубокая, слишком безжизненная, она наполняет ужасом его
сердце. Ни одна половица не скрипнет над его головой, никто даже стулом не
двинет. Греховная, немая, сомнительная тишина! А Томас Будденброк все
сидел и боялся - боялся так, что время от времени даже тихонько стонал.
Что же страшило его? Опять люди видели, что к нему в дом вошел г-н фон
Трота, и он их глазами смотрел на все происходившее и видел то, что
представлялось им: себя самого - стареющего, износившегося, брюзгливого -
сидящим у окна внизу, в конторе, в то время как наверху его красавица жена
музицирует со своим вздыхателем и... не только музицирует. Да, именно так
представляют они себе то, что происходит у него в доме... и он это знал.
Но знал также, что слово "вздыхатель" собственно никак не подходит к г-ну
фон Трота. Ах, он был бы почти счастлив, имей он основание так именовать
его, смотреть на него с презрением, как на заурядного вертопраха, который
с обычной юношеской заносчивостью по-дилетантски занимается искусством и
тем пленяет женские сердца. Он всеми силами пытался именно таким себе его
представить, единственно с этой целью пробуждал в себе инстинкты своих
предков: скептическое недоверие усидчивого и бережливого купца к
легкомысленной, охочей до приключений, несолидной военной касте. Мысленно,
да и не только мысленно, он всегда пренебрежительно называл г-на фон Трота
лейтенантом, - но при этом слишком ясно чувствовал, что таким именованием
ни в малейшей мере не характеризует сущности этого молодого человека.
Что же страшило Томаса Будденброка? Ничего! Ничего определенного. Ах,
если бы он восставал против чего-то реального, простого, грубого! Он
завидовал тем, которые так ясно и просто представляли себе то, что
творится у него в доме. Но когда он сидел здесь, мучительно вслушиваясь и
сжимая голову обеими руками, он слишком хорошо знал, что словами "измена"
и "прелюбодеяние" не обозначить того певучего и бездонно-тихого, что
свершалось там, наверху.
Временами, глядя в окно на улицу, на прохожих или останавливая свой
взор на юбилейном даре - портретах предков, думая об истории своего
торгового дома, он говорил себе, что это конец всему, что для полного
распада только этого еще и недоставало. Да, для довершения всего
недоставало только, чтобы он стал посмешищем, а его семейная жизнь -
предметом городских пересудов. Но эта мысль оказывала на него действие
почти благотворное - так просто она укладывалась в слова, такой казалась
ему осязаемой, здоровой, естественной по сравнению с раздумьем над той
постыдной загадкой, той скандальной тайной - там, наверху...
Он не выдерживал этой муки, отодвигал кресло, уходил из конторы и
подымался наверх. Куда идти? В большую гостиную? Непринужденно и немного
свысока поздороваться с г-ном фон Трота, пригласить его к ужину и
выслушать, как это бывало уже неоднократно, учтивый отказ? Ибо самое
невыносимое было то, что лейтенант откровенно избегал его, почти всегда



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 [ 120 ] 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.