вытащив его из ножен, подошла к изголовью Шарр-Кана, провела кинжалом по
его шее и зарезала его, отделив ему голову от тела.
головы, чтобы они не проснулись. И после того вышла из палатки и пошла к
шатру султана. Но, увидев, что сторожа не спят, она направилась шатру
везиря Дандана и нашла его читающим Коран. И когда взор везиря встретил-
ся с ее взором, он сказал: "Добро пожаловать богомольцу-подвижнику!" И,
услышав от везиря, она почувствовала в сердце тревогу и сказала: "Я поэ-
тому пришел сюда в это время, что услышал голос одного из друзей Аллаха,
и я ухожу к нему". И она повернулась, уходя, а везирь Дандан воскликнул
про себя: "Клянусь Аллахом, я последую за подвижником сегодня ночью!" И
он поднялся и пошел за нею, и, когда проклятая услышала его шаг, она по-
няла, что он идет сзади, и испугалась, что опозорится. Если я не обману
ею хитростью, я буду опозорена", - подумала она, и обратилась к нему из-
дали и сказала. "О, везирь, я иду за этим другом Аллаха, чтобы узнать
его, и когда я его узнаю, я спрошу для тебя позволения подойти к нему, и
приду и скажу тебе. Я боюсь, что если ты пойдешь со мной, не спросивши
его позволения, он почувствует ко мне неприязнь, увидав тебя со мною". И
везирь, услышав ее слова, постыдился ответить ей и оставил ее и вернулся
к себе в палатку. Он хотел заснуть, но сон не был ему приятен и мир едва
не рушился на него. И тогда он вышел из палатки и сказал про себя: "Пой-
ду к Шарр-Кану и поговорю с ним до утра". И он пошел и, войдя к Шарр-Ка-
ну, увидел, что кровь течет, как из трубы, и слуги зарезаны. И везирь
издал крик, который встревожил спящих, и люди поспешили к нему и, увидев
лившуюся кровь, подняли плач и стенания. И тогда султан Дау-аль-Макан
проснулся и спросил, что случилось, и ему сказали: "Твой брат Шарр-Кан и
слуги убиты". И он поспешно поднялся и, войдя в палатку, увидел кричаще-
го везиря Дандана и нашел тело своею брата без головы - и исчез из мира.
И тогда все воины закричали и заплакали и стали ходить вокруг Дау-альМа-
кана, и он очнулся и, посмотрев на Шарр-Кана, заплакал громким плачем, и
то же сделали везирь и Рустум и Бахрам. А что до царедворца, то он кри-
чал и очень много плакал, а потом пожелал уехать, так как испытывал
ужас. "Не знаете вы, кто сделал это с моим братом и почему я не вяжу
подвижника, удалившегося от дел мира?" - спросил Дау-аль-Макан. И везирь
воскликну: "А кто навлек такие печали, как не этот сатана-подвижник!
Клянусь Аллахом, мое сердце бежало от него, так как я знаю, что всякий,
кто далеко заходит в благочестии, - человек скверный и коварный". И он
повторил царю свою повесть и рассказал, что хотел последовать за подвиж-
ником, но тот ему не дал этого сделать.
он отдал им в руки этого подвижника, не признающего знамений Аллаха, и
они обрядили Шарр-Кана и закопали его на упомянутой горе, печалясь об
его славных достоинствах..."
счастливый царь, что они обрядили ШаррКана и закопали его на упомянутой
горе, печалясь о его славных достоинствах. А затем они стали ждать, что-
бы открылись ворота города, но их не открывали, и на стенах не было вид-
но ничьего следа. И они удивились до крайности, и царь Дау-аль-Макан
воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не двинусь, пока не отомщу за моего бра-
та Шарр-Кана и не разрушу аль-Кустантынию и не перебью христианских ца-
рей, даже если настигнет меня гибель и я отдохну от этой низкой жизни!"
собрал войска и разделил деньги, не оставив никого, кому бы не дал дос-
таточно денег. А затем он призвал из каждого отряда по триста всадников
и сказал им: "Пошлите жалованье домой, так как я останусь здесь у этого
города, пока не отомщу за моего брата Шарр-Кана, хотя бы я умер в этом
месте".
и ответили ему: "Слушаем и повинуемся!" А Дау-аль-Макан призвал гонцов и
дал им письма и велел передать их и доставить деньги в дома воинов, со-
общив их родным, что они здоровы и спокойны. "Расскажите, что мы осажда-
ем аль-Кустантынию и разрушим ее или умрем; хотя бы пробыли здесь месяцы
и годы, мы не тронемся отсюда, не завоевав ее", - сказал им Дау-аль-Ма-
кан и велел везирю Дандану написать письмо его сестре Нузхат-аз-Заман.
"Сообщи ей о том, что с нами случилось и каково нам, - сказал он, - и
поручи ей заботиться о моем сыне. Когда я выступил, моя жена была близка
к родам, и сейчас она не иначе, как родила. И если, как я слышал, ей
послан сын, пусть гонцы возвращаются скорее и привезут мне эту весть". И
он подарил гонцам немного денег, и они взяли их и отправились в тот же
час и минуту, и люди вышли проститься с ними и поручили им беречь
деньги.
отдать людям приказ подползти близко к стенам, и они подползли, но нико-
го не нашли на стенах и удивились этому. И султан был озабочен этим и
стал печалиться о разлуке со своим братом ШаррКаном и не знал, что ду-
мать о подвижнике-обманщике. И они провели так три дня и никого не уви-
дели.
ния от боя в эти три дня, то Зат-адДавахи, убив Шарр-Кана, поспешно пош-
ла и, придя к стенам, закричала сторожам на языке румов, чтобы они спус-
тили ей веревку. "Кто ты?" - спросили ее. И она отвечала: "Я Зат-ад-Да-
вахи!" И ее узнали и спустили ей веревку, а она привязала себя к ней, и
ее подняли. И, прибыв к румам, она вошла к царю Афридуну и спросила его:
"Что это я слышала от мусульман? Они говорили, что мой сын Хардуб убит".
- "Да", - отвечал Афридун. И старуха закричала и заплакала, и плакала до
тех пор, пока не довела до плача Афридуна и тех, кто был у него, а затем
она рассказала Афридуну, что зарезала Шарр-Кана и тридцать слуг. И Афри-
дун обрадовался и поблагодарил ее, целуя ей руки, и пожелал ей быть
стойкой, потеряв сына. "Клянусь мессией, - воскликнула она, - я не удов-
летворяюсь, убив собаку из мусульманских собак в отместку за царя из ца-
рей времени! Я непременно устрою хитрость и измыслю козни, которыми убью
султана Дау-аль-Макана, везиря Дандана, и царедворца, и Рустума, и Бах-
рама, и десять тысяч витязей из войск ислама. О, царь времени, - сказала
она потом, - я хочу справить печаль по моему сыну и порвать пояс и сло-
мать кресты". А Афридун отвечал си: "Делай, что хочешь, я не буду пре-
кословить тебе ни в чем. Если бы ты и долгое время печалилась по твоем
сыне, этого было бы мало. Мусульмане, если они захотели бы нас осаждать
лета и годы, не добьются от нас того, чего хотят, и им достанется лишь
усталость и труд".
частьями, ею самою придуманными, взяла чернильницу и бумагу и написала:
"От Шавахи Зат-ад-Давахи достойным мусульманам: "Знайте, что я входила в
ваши земли и примешала свою скверну к вашему благородству. Прежде я уби-
ла вашего царя Омара ибн ан-Нумана, посреди его дворца, и также убила
многих его людей в сражении при ущелье и пещере, а последние, кого я
убила, - это Шарр-Кан и его слуги. И если поможет мне время и будет пос-
лушен мне сатана, я непременно убью султана и везиря Дандана. И если вы
хотите после этого остаться целы - уезжайте, если же вы хотите гибели
ваших душ - не уклоняйтесь от пребывания здесь. И хоть бы вы остались
здесь лета и годы, вы не достигнете от нас желаемого. Мир вам!"
четвертый день позвала патриция и приказала ему взять эту записку, при-
вязать ее к стреле и пустить к мусульманам. А после этого она пошла в
церковь и стала плакать и причитать о потере сына, и она сказала тому,
кто воцарился после пего: "Я непременно убью Дау-аль-Макана и всех вра-
гов ислама!"
огорченные и озабоченные, а на четвертый день они посмотрели на стены и
вдруг видят - патриций с деревянной стрелой, а на конце ее письмо. И они
подождали, пока патриций пустил им стрелу, и султан велел везирю Дандану
прочитать письмо. И когда тот прочитал его и Дау-аль-Макан услышал, что
в нем написано, и понял его смысл, глаза его пролили слезы, и оп закри-
чал, мучаясь из-за ее коварства, а везирь сказал: "Клянусь Аллахом, мое
сердце бежало от нее!" - "Как могла эта распутница схитрить с нами два
раза! - воскликнул султан. - Но клянусь Аллахом, я не тронусь отсюда,
пока не наполню ей фардж расплавленным свинцом и не заточу ее, как птиц
заточают в клетке, а потоп привяжу за волосы и распну на воротах
аль-Кустантыиии!" И он вспомнил своего брата и заплакал горьким плачем.
лось, обрадовались убиению ШаррКана и спасению Зат-ад-Давахи. Мусульмане
же поиериулись к воротам аль-Кустаптынии, и султан обещал им, если он
завоюет город, разделить его богатства между ними поровну. Вот! А у сул-
тана не высыхали слезы о? печали по брату, и худоба обнажила его тело,
так что он стал, точно зубочистка. И везирь Дандан вошел к нему и ска-
зал: "Успокой свою душу и прохлади глаза! Твой брат умер не раньше свое-
го срока, и нет пользы от этой печали. Как прекрасны слова поэта:
репи свое сердце, чтобы нести оружие". - "О везирь, мое сердце огорчено
смертью моего отца и брата и тем, что мы вдали от наших земель. Поисти-
не, мой ум занят мыслью о подданных", - сказал Дау-аль-Макан. И везирь и
присутствующие заплакали. И они провели некоторое время, осаждая
аль-Кустантынию, и когда это было, вдруг пришли из Багдада вести с одним