несмотря на то, что долгие годы испытывал к нему почти братские чувства. К
счастью, оказалось это сделать нетрудно. Я проник к нему в реанимацию. Они
даже не догадаются, почему он умер. Они уверены, что это - сердце.
определена. Одного вашего слова достаточно, чтобы провели эксгумацию, и
моя репутация будет погублена... Сейчас я брошу спичку...
давно умер.
любой юродивый или... как их там... экстрасенс может повести население
Москвы в речку, подобно крысолову. Вот так, голубушка!
каблуках.
дверь и в мгновение ока потерял робость и кинулся к ней, охватывая желтым
заревом набежавшую лужу керосина.
ничего самоубийственней еще не придумывала.
халат Сергея, который она и выбрала в качестве главного огнетушителя,
потому что помнила: водой заливать керосин недопустимо.
топтать его - попытка оказалась удачной, потому что лужа была, в сущности,
невелика. Но керосин пылал за дверью и, казалось, что уже слышен треск
разгорающегося пожара. Лида начала срывать полотенца и затыкать ими щель
под дверью - халат уже пропитался керосином, намок, и она бросила его в
ванну, ощущая глупое чувство победы, как крейсер "Варяг", утопивший в
борьбе с эскадрой врагов миноносец, тогда как десять грозных крейсеров
сближались со всех сторон.
вода не горит - пускай она потечет под дверь, отгоняя пожар. Ей было куда
менее страшно, чем вначале, потому что она действовала и была занята. Но
все же она понимала, что должна выбраться отсюда - обязательно! Даже не
только из-за себя, но и из-за детей - ведь Фрей был совершенно серьезен,
когда утверждал, что вынужден убить и детей - очевидно, не как свидетелей,
но как доказательство существования гормона Би-Эм.
двери, она была теплой.
сильнее, и тогда Лида направила в дверь струю душа... Стало трудно дышать.
не было.
показалось, что там должен таиться подземный ход со времен
дореволюционных, но под ванной был цементный пол. Потом она взобралась на
край ванны, рванула на себя и выдернула вентиляционную решетку, но
отверстие было слишком мало, чтобы просунуть туда хотя бы голову.
мешал дышать. Лидочка вопила, прижав рот к вентиляционной решетке - она
хотела протиснуться в нее, стать маленькой - мышкой, птичкой, она уже
превращалась в птицу - лишь бы вырваться от смерти, которая осязаемо
схватила ее и пыталась пожрать.
вентиляции, уже не надеясь, что та куда-то ведет... Но тут по ней ударили
холодной могильной плитой - то ли хотели покрыть, то ли пожалели и дали
полежать на прохладном...
Женькиным голосом и мешал Лидочке отдыхать, да еще стал тащить и
переворачивать - только все хорошо кончилось, только она отлежалась и
начала отдыхать - а тут тащат. Лидочка отбивалась, но не очень удачно,
потому что они были сильнее и в конце концов ее вытащили - и не один
человек, а двое, даже не дали толком отключиться. Лида кашляла, отбивалась
от них - чуть не погибла, а уж окончательно отошла, когда эти наглецы,
мучители и палачи, сунули в нос нашатырь, она открыла глаза, слезы
катились градом, все в тумане; красная пожарная машина чуть не наехала на
нее - когда уже они не нужны - то появляются, давят невинных людей;
милиционер, который, оказывается, ее откачивал, стал материть пожарников,
а они потянули кабель; глаза Лидочки к тому времени пришли в себя
настолько, что она успела увидеть, какой славный факел получился из
особнячка, так что, когда Сергей вернется из больницы, он жутко
расстроится, там все книги и его картотека, и гормон Би-Эм, и письма
Галины - вся материальная сторона его жизни. И тут Лидочка поняла, что
если Ленин не врал, то Сергея нет в живых, и она стала громко спрашивать:
грязную негритянку - то есть негритянку, которая красила забор белой
краской, а может быть, на Женьку, которая красила забор черной краской...
В голове путались самые обыкновенные мысли, и Лидочка физически ощущала,
как они цепляются острыми краями друг за дружку.
тереться о ее коленку.
лицо.
полусне, ее всю искололи. К счастью, ожоги у нее были незначительные,
просто шок и отравление дымом. Так что она и не очень интересовалась,
потому что не замечала, как бежит время. Лишь иногда приходила в себя
настолько, что кричала, чтобы скорей бежали в реанимацию, там Сергею
Борисовичу угрожает опасность.
правильно - он умел ждать и планировать. Ну кто будет останавливать в
больнице пожилого человечка с бородкой, похожего на Ленина, только
постарше! Все рассчитал - и сделал в тот день, когда Сергея перевели из
реанимации в блок интенсивного наблюдения - то есть он остался один. Фрей
раздобыл белый халат, в котором был очень похож на
профессора-консультанта, прошел в отделение во время пересменки, и никто
не обратил внимания на то, как он вошел в палату, присел возле Сергея,
поговорил о том, о сем и дал ему напиться, а в поилке был цианистый калий.
Тот самый яд. Все так просто... Фрей ушел, когда убедился, что его
воспитатель и единственный по-настоящему опасный свидетель мертв, ибо в
его организме не оказалось в достатке гормона Би-Эм.
половине особнячка никого нет. Затем прошел в комнату к младенцам, которых
девицы привезли с прогулки, покормили и уложили спать. Младенцев он
задушил - младенцы были опасны потенциально - они могли вспомнить что-то
ненужное - не сейчас, а потом. Само существование их в доме Сергея
Борисовича было опасно. А потом ему надо было замести следы. Он облил дом
керосином и поджег. И ушел, будучи уверен, что Лидочке не выбраться.
убийство и пожар.
кто-то стучится, рвется наружу. Сначала она подумала про Фрея, решила, что
он попал в ловушку - ринулась обратно домой, хоть Лидочка уже и не
стучала. Лида знала, что по гроб жизни будет обязана Женьке. И не потому,
что та вернулась в горящий дом, чтобы освободить ее, а потому, что ради
Лидочки, ради кого-то неизвестного, кто погибает в доме, бросила своего
мертвого ребенка - на пять минут бросила, вытащила Лидочку и спасла.
какой-то старичок и сгинул. Вот и все. Может, сгорел, может, сквозь землю
провалился.
Сергей Борисович отравлен. И доказано было, что дети были задушены, а
потом облиты керосином. Но существование старика Фрея все равно вызывало у
всех сомнения. Он не числился ни в документах, ни в милиции, ни в собесе -
не было такого человека. И не объяснишь же им, что это Владимир Ульянов,
проживающий свою вторую жизнь.
с собой Фрей. Но где он?
Тюмени ли, в Томске, на Сахалине. И поведет за собой таких же, как он. У
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Пехов Алексей