Чтение 13–й страницы книги ~Кошка в светлой комнате~

Потом я заметил человека, зачем-то вставшего посреди улицы, я посмотрел
на него мельком, вгляделся, узнал длинную серую шинель, прямую, как свеча,
фигуру капитана Ламста и не видел ничего, кроме вытянутой руки и большого
черного пистолета, слишком тяжелого для тонких длинных пальцев.

Выстрел грохнул, дробя стеклянную тишину, вслед за ним раздались
другие, эхо испуганным зайцем металось по улице, отскакивало от стен и не
могло найти выхода. На противоположной стороне улицы появился еще один
человек с поднятым на уровень глаз пистолетом. Откуда-то длинно строчил
автомат.

Не помню, как она падала. Скорее всего, я вообще не видел этого. Я
опомнился, стоя возле нее на коленях, руки у меня были в крови, я пытался
поднять ее голову, а в ушах надоедливо звучала старая детская считалочка:

- Вышел рыцарь из тумана, вынул ножик из кармана...

Ко мне подошли, и я поднял голову. Надо мной стоял капитан Ламст в
своей дурацкой шинели, идеальный перпендикуляр, увенчанный фуражкой, и я
поднялся, схватил его за отвороты, притянул к себе, мое лицо, наверное,
было страшным, а он смотрел на меня спокойно и устало, глаза у него были
красные и запухшие. Меня для него не существовало. Был только рыжий карьер
и зеленые броневики, дело и сон урывками. Я не мог его ударить.

- Мать вашу так, - сказал я. - Ну что вы наделали?

- Мы застрелили вурдалака, - сказал Ламст, глядя сквозь меня
воспаленными глазами. - Это наша работа, вы понимаете? Мы не можем иначе,
кто-то должен, понимаете вы это?

- Вышел рыцарь из тумана... - сказал я. - Ламст, вы когда-нибудь
слышали про чудака, дравшегося с ветряными мельницами? Он ведь проиграл не
потому, что сломал копье. У него не было врага - как и у вас, Ламст. Вы
просто вбили себе в голову, что враг должен быть...

- Но ведь нельзя иначе, - сказал Ламст, и у меня осталось впечатление,
что он пропустил мои слова мимо ушей. - Откуда вы взялись? Как это вы
ухитряетесь каждый раз оказываться в эпицентре, специально стараетесь, что
ли?

- Ну да, - сказал я. - А как же вы думали?

- Я вас арестую. - Он оглянулся. Его люди (их было уже четверо) стояли
кучкой в отдалении и смотрели на нас. - Возьму и арестую. Несмотря на то
что мне говорила Кати Клер. Несмотря на то что вы явно приплелись
откуда-то издалека и не разбираетесь в здешних делах.

- Бросьте вы, - отмахнулся я, - лучше идите выспитесь, на вас же
смотреть страшно.

- Некогда. Как же вы все-таки тут оказались?

- А я тут ночевал. Просто ночевал в ее квартире.

- Этого не может быть. Ни один человек не оставался в живых... Я не
верю.

- А вы поверьте. И поверьте заодно в то, что занимались не тем.

- И вы сможете повторить это родным моих парней, погибших при
исполнении?

- Мне случалось говорить с родными погибших при исполнении, - сказал я.
- Ладно. Что было раньше, то было раньше. Мертвые остаются молодыми, вы о
живых подумайте, Ламст.

- Вот они, ваши живые. - Он поднял руку, указывая на зашторенные окна.
Ни одна занавеска не колыхнулась. - Сидят, и ни одна сволочь носа не
высунет, а ведь слышали, не могли не слышать, бараны, шкуры...

Один из его людей вдруг вскинул автомат и застрочил по стеклам. Магазин
кончился скоро, он ведь не сменил его после того, как стрелял в Джулиану,
затвор клацнул, и автомат захлебнулся. С десяток окон на четвертом этаже
зияли дырами в зигзагах трещин, несколько разлетелись вдребезги, и
последние осколки еще сыпались на мостовую. Улица осталась пустой и
сонной. Все стояли молча, опустив головы.

Я добрел до машины Джулианы, открыл дверцу и сел. Заворчал мотор, из-за
поворота показался длинный зеленый броневик.

Я сидел, передо мной покачивалась на пружине желтая плюшевая обезьянка
с хитрющей мордочкой. Открылась правая дверца, и капитан Ламст уселся
рядом со мной. В овальное зеркальце видно было, как приехавшие затаскивают
труп в броневик и посыпают привезенным песком алые пятна на мостовой. Я
узнал сухой рыжий песок из карьера. Ламст молча сопел, и мне показалось,
что он уснул.

- Ламст, - сказал я. - Тогда, в "Холидее", что это был за взрыв?
Вернее, кто его готовил и зачем?

- Это такое течение - бомбисты. Они считают, что бессмысленность нашего
существования подсказывает единственный выход: мир нужно уничтожить. Мы их
тоже расстреливаем.

- Расстрелы, - сказал я. - И еще раз расстрелы. Вышел рыцарь из тумана,
вынул шпалер из кармана...

- Вы считаете меня убийцей? - спросил он.

- Я считаю, что карьер заслонил вам все остальное.

- Остальное, - сказал он тихо и горько. - Другие методы. Как вы
думаете, почему к вам так терпимы и доверчивы? Вы думаете, мы не
пробовали? У меня был друг, вы бы с ним быстро нашли общий язык - он тоже
постоянно искал новые пути...

- И?

- Два года назад он отправился в лес. И не вернулся.

Он замолчал и смотрел в зеркальце. Там уже все закончили, уселись в
броневик и ждали только Дамста. Я вдруг вспомнил разговор в "Нихил-баре".

- Слушайте, Ламст, - сказал я. - Что бы вы чувствовали, если бы вас
начали преследовать только за то, что по ночам вы спите? Устраивать облавы
и засады, объявлять вне закона?

- Это было бы противоестественно.

- Вот именно. Теперь поставьте на свое место вурдалака, а на место
привычки спать ночью - привычку сосать кровь. Да-да, вот именно. Это их
образ жизни, и, когда вы вначале выступили против него, они вас посчитали
агрессором. Двойное зеркало, Ламст.

- Вам не кажется, что вы противоречите сами себе? - спросил он после
короткого раздумья.

- Вот это-то меня и мучает. Этого-то я и не могу понять. С одной
стороны, их кровожадность - образ жизни. С другой стороны, он их тяготит,
создается впечатление, что они сами не знают, откуда и зачем это у них...

Я замолчал. Я мог бы и продолжать, развивать свои сомнения, но
вспомнил, что мой собеседник сам всего лишь продукт эксперимента.

- Вам нужно ехать со мной.

- Вы все-таки упорно хотите меня арестовать?

- Теперь уже нет, - сказал Ламст. - У меня хватает ума понять, что вы
не наш, что пришли неизвестно откуда и ради неизвестных мне целей
пытаетесь разобраться в том, что у нас тут происходит.

- Вот именно, - сказал я. - Я не хочу играть с вами в прятки, еще и
потому, что вы нужны мне как союзник. Я тоже офицер, Ламст, хотя моя
служба во многом отличается от вашей.

- И насколько я понимаю, вы все равно не ответите, если я спрошу, кто
вы и откуда?

- Ну разумеется, не отвечу.

- С каких лет вы помните ваше детство?

- Ну, лет с пяти, - сказал я. - А зачем вам?

- Видите ли, каждый из нас помнит только шесть последних лет. Не
глубже. Не говоря уже о детстве. Мы знаем, что воспоминания должны быть, у
нас же рождаются дети, но среди нас, взрослых, своего детства не помнит
никто...

- Значит, вы меня подловили?

- Ну да, - кивнул он. - Видите, как просто вас можно подловить?

- Я не знал, что никто не помнит детства...

- Выходит, за Морем действительно есть другой мир?

- А откуда вы знаете, что он должен быть?

- Тогда, может быть, вы знаете, кто мы? - Он пропустил мимо ушей мой
вопрос.

- Вот это я и пытаюсь установить, - сказал я.

- Есть ли у жизни смысл?

- Конечно.

- У вашей есть, - сказал он. - Ну а есть ли, на ваш взгляд, смысл в
нашей жизни?

- Пока я его не вижу, - сказал я. - Мы с вами мужчины, военные люди.
Мне кажется, что вам нужна прежде всего правда, какой бы она ни была,
верно? Пока я не вижу смысла в вашей жизни.

- Почему же тогда мы существуем? Кто мы?

- Ну откуда я знаю!

- Значит, и вы не знаете. Но должен же кто-то знать...

Он безнадежно махнул рукой, открыл дверцу и выбрался наружу, неуклюже
путаясь в полах шинели. Я ничем не мог ему помочь, он только что сам
уничтожил наш с ним шанс, и нужно было начинать все заново. Ну, по крайней
мере, теперь я не был на положении загнанного зверя, спасибо и на том...

Броневик укатил, я остался совсем один на пустой улице, залитой ярким
бессолнечным светом.

Из дома с разбитыми окнами вышел мужчина, постоял, посвистывая,
безмятежно глядя вокруг, потом не спеша подошел ко мне. Он был упитанный и
розовый.

- Закурить есть?

- Нету, - сказал я.

- Надо понимать, опять Команда в разгуле? - спросил он, оглядываясь.

- Ага.

- Пора бы их и приструнить, - сказал он мечтательно. - Нет, ну пусть бы
возились себе со своими игрушками, но какого черта вот так? Лежу, вдруг
хлоп - окно вдребезги. Волю им дали, гадам. Приспичило гонять вурдалаков -
поезжай в лес и гоняй сколько влезет, пока не надоест или из самого душу
не вытряхнут. И вообще, неизвестно, есть вурдалаки или их нет. Сколько