утра. Он прекрасно отдохнул. Он заказал Завтрак Номер Пять - при гостинице
был отличный ресторан, который назывался "Ату его!". Прошлым вечером все
гардины были задернуты. Теперь их раздвинули во всю ширь. И солнечный свет
хлынул внутрь.
нигериец из племени индаро. Он просматривал разнесенные по рубрикам
объявления в одной из газет Мидлэнд-Сити "Горнист-обозреватель". Ему нужно
было жилье подешевле. Пока он осваивался, главная окружная больница в
Мидлэнд-Сити оплачивала его счета в гостинице, но в последнее время там
что-то забеспокоились.
ублажали своего повелителя. Его так и распирали страсти и гормоны. И он
тосковал по своим родичам-индаро. Там, на родине, он мог перечислить
поименно шестьсот родичей.
Номер Три с тостами из пшеничного хлеба. Но под этой маской таился молодой
парень, которого поедом ела тоска по дому, и к тому же он почти дошел до
ручки от распаленной похоти.
в окно на забитую машинами и залитую солнцем автостраду. Он сознавал, где
находится. Вот знакомый кювет, отделяющий стоянку при гостинице от
автострады, - бетонный желоб, по которому инженеры пустили Сахарную речку.
За ним - знакомый барьер из упругой стали, чтобы грузовые и легковые машины
не сваливались в Сахарную речку. За ним проходили три знакомые полосы, по
которым движение шло на запад, и дальше - знакомая разделительная полоса,
поросшая травой. После нее шли три знакомые полосы на восток и потом - снова
знакомый заградительный барьер из стали. Дальше был знакомый аэропорт имени
покойного Вилла Фэйрчайлда, а еще дальше за ним - знакомые поля и луга.
пригороды, плоский округ. Когда Двейн был еще малышом, он думал, что почти
все люди живут на плоской земле без единого деревца. Он воображал, что
океаны, и горы, и леса сохранились только в заповедниках и национальных
парках. В третьем классе маленький Двейн нацарапал сочинение, где доказывал,
что необходимо создать национальный парк в излучине Сахарной речки -
единственного сколько-нибудь заметного "водохранилища" в восьми милях от
Мидлэнд-Сити.
слышал: "Сахарная речка".
следовало разбить национальный парк, была всего в два дюйма глубиной и
пятьдесят ярдов шириной. А вместо национального парка там устроили
Мемориальный центр искусств имени Милдред Бэрри. Он был очень красивый.
совершенно не помнил, что там написано. Вот что было написано на этом
значке:
бывало. На такой плоской местности вода, разливаясь, представляла
удивительно красивое зрелище. Сахарная речка бесшумно выходила из берегов и
расстилалась широкой гладью, в которой без всякого риска могли плескаться
дети.
долине, они считали себя "горцами", так как жили на склонах холма, который
повышался на целый дюйм с каждой милей, отделяющей город от Сахарной речки.
прошла, что перемена места и спокойный ночной сон вылечили его.
ему пройти через гостиную и коктейль-бар, который еще не открывался. Но
когда он вышел из боковой двери коктейль-бара и ступил на асфальтовую
прерию, окружавшую и его гостиницу, и принадлежащую ему контору по продаже
автомобилей "понтиак", он обнаружил, что кто-то превратил асфальт в некое
подобие трамплина.
гораздо ниже уровня земли, потом поднял его немного вверх. Двейн оказался в
неглубокой как бы резиновой ямке. Он сделал второй шаг в сторону своей
конторы. Он снова опустился, снова поднялся немного вверх и опять оказался в
новой ямке.
Обнаружился единственный свидетель. Сиприан Уквенде стоял на краю ямки и не
проваливался. И Уквенде, невзирая на необычайное состояние Двейна, только
сказал:
Этот молодой человек протирал тряпкой темно-коричневый "бьюик" модель
"Скай-ларк" 1970 года. Одет он был совсем не для такой работы. На нем был
дешевый синий костюм с белой рубашкой и черным галстуком. И вот еще что: он
не просто протирал машину - он ее надраивал до блеска.
Двейну и снова принялся наводить блеск на машину.
выпустили из исправительной колонии для взрослых в Шепердстауне. Ему нужно
было немедленно найти работу, чтобы не подохнуть с голоду. И теперь он
показывал Двейну, какой он лихой работяга.
тюрьмам всякого рода. Теперь ему было двадцать шесть лет.
светила. У него почти не было воли к жизни. Он считал, что планета - жуткое
место и что его не должны были посылать сюда. Где-то произошла ошибка. У
него не было ни друзей, ни родных. Его все время перегоняли из клетки в
клетку.
тайной. Его бы засмеяли, вздумай он произнести его вслух, настолько это
название было ребяческое.
увидеть это название в любую минуту. Оно вспыхивало огоньками-буквами к его
мозгу. Вот как оно выглядело:
Шепердстауне тоже висели фотографии Двейна. Достать их было нетрудно, потому
что улыбающаяся физиономия Двейна с его девизом красовалась на всех
объявлениях, которые он давал в местной газете. Фотография менялась каждые
полгода. Девиз оставался неизменным в течение двадцати пяти лет.
Зубоврачебное обслуживание в Шепердстауне было первоклассное. Еда - тоже.
наивен. Ему еще так много предстояло узнать. Например, он совсем ничего не
знал о женщинах. Франсина Пефко была первой женщиной, с которой он заговорил
за последние одиннадцать лет.
слышно поодаль - на тот случай, если он беседует с галлюцинацией.
объявления по радио тоже доставляли мне большое удовольствие, - сказал
бывший арестант. Весь последний год в тюрьме он был одержим одной мечтой:
настанет день, когда он поступит на работу к Двейну Гуверу и будет
жить-поживать, добра наживать. Это и будет настоящей волшебной страной.
Я думаю, добрый господь предназначил мне работать на вас.
господь нам знак подает.
ему сказал:
Мидлэнд-Сити это была самая обычная фамилия для черномазых - Гублер.
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Конан-Дойль Артур