телевизор; над ними хоть посмеяться можно.
встретился с ней глазами, смутился и начал слоняться по магазину, вроде как
изучать товар. Да уж, товар... Целую секцию занимали тошнотворные веночки,
сплетенные то ли из паутины, то ли из седых волос; вся эта мерзость была
прикрыта стеклышками и помещена в овальные золоченые, сильно потертые рамки.
Рядом - широкий ассортимент проржавевших детских гробиков, из одного такого,
наполовину наполненного землей, свешивались плети плюща. Кофейные столики,
изготовленные из могильных плит - очень старых, с едва различимыми следами
букв. Райделл задержался у кровати со столбиками из четырех железных
негритят - в Ноксвилле такие, прости Господи, статуи стояли когда-то перед
многими домами, но потом их запретили. На черных, словно ваксой надраенных,
лицах намалеваны широкие красногубые улыбки, лоскутное покрывало сшито в
виде конфедератского флага. Ценника Райделл не нашел, одну из негритянских
задниц украшала желтоватая наклейка: "ПРОДАНО".
задумать[90] ся: да сколько же у этой дамы зубов? Нормальный, в тридцать две
штуки, комплект не забьешь туда никакой йогической силой. Коротко
остриженные волосы похожи на коричневую, до блеска начищенную каску, черный
просторный костюм, не слишком успешно скрывающий насекомое телосложение. На
Юге таких не встретишь - да чего там, они вообще не водятся к югу от чего бы
то ни было. А уж напряжена-то, напряжена-то, прямо как рояльная струна.
своего "ровера".
опасаясь гипервентиляции легких.
И не дождался.
белков, глаза глядели прямо на Райделла, но как-то странно, безо всякого
выражения, было даже не понять, видит она его или не видит.
вроде венков?
двадцатого века.
придет. Он подошел к венкам и стал их рассматривать.
манер цветочков, узелками. Тусклые, неопределенного цвета волосы...
осторожно шагнула в его сторону. - Беседуя с вами по телефону, я находилась
под впечатлением, что в вас... ну, как бы это получше сказать... больше
южного.
некий мрак, тьму. Готическую атмосферу.
самое дерьмо собачье, чуть не слово в слово. [92]
отмахиваясь от чего-то невидимого, пролетевшего, похоже, мимо самого ее
носа.
способного передать ощущение этой атмосферы, этой тьмы. Самую суть Юга.
Лихорадочный бред сенсуальности.
хрен, он там что, совсем уснул?
из моей жопы - соловей. У вас же совсем крыша съехала.
многоцветие немыслимых глубин распада.
снова остановился на негрокойке.
такие вот штуки? [93]
клиенты, в числе которых есть несколько весьма богатых афроамериканцев,
прекрасно понимают, что такое ирония. А куда им без этого деться.
до этой "ближайшей"? А Кевину Тарковскому так все и объясним - не вышел я,
значит, рылом. Хреновый я южанин, не южный какой-то.
родом? - обернулся напоследок Райделл.
выражение неожиданно заиграло свежими, яркими красками. Такое вот, давись
оно конем, вербальное многоцветие.
Только что не мохнатый. Райделл ненавидел эти машины, ходившие на
растительном масле, - ну как это можно, чтобы выхлопные газы воняли жареной
курицей?!
тусклых, как бетонные надолбы, гор. Склон холма, похороны. [94]
Первая мина была полной неожиданностью, никто не заметил, как она прилетела
с бетонных гор. Мина пробила все - холм, небо, синий гроб, женское лицо.
мешает им слышать запоздалые, только теперь долетевшие хлопки минометов; они
смотрят на серую гору, там вспухают белые, аккуратные шарики дыма.
кровати, в его горле застрял немой, оглушительный крик, слова языка, на
котором он давно запретил себе говорить.
тепловатую, безвкусную воду. Комната качается, расплывается, снова
становится резкой. Курьер заставляет себя встать, идет, не одеваясь, к
высокому старомодному окну. Раздвигает тяжелые занавески. Сан-Франциско.
Рассвет, похожий на старое, потемневшее серебро. Сегодня вторник. Это не
Мехико.
онемевшее лицо холодной водой, трет глаза. Сон отступает, но оставляет после
себя какой-то мерзкий осадок. Курьер зябко подергивает плечами, кафельный
пол неприятно холодит босые ноги. Пьянка, шлюха. Ну уж этот Харвуд!
Декадент. Курьер осуждает декаданс. По роду ра[95] боты он соприкасается с
настоящим богатством, настоящей властью. Он встречается со значительными
людьми. Харвуд - богатство, лишенное значительности.
пульсирующей в голове болью.
В цепи событий обнаруживаются неприятные провалы. Вседозволенность. Курьер
не любит вседозволенности. Вечеринка. Голос в телефонной трубке, инструкция,
нужно идти к Харвуду. Он успел уже выпить несколько порций. Лицо девушки.
Ярость, презрение. Короткие темные волосы скручены в острые, вздернутые
кверху шипы.
же тонет в море ярких, тошнотворно зеленых вспышек. В желудке перекатывается
холодный ком воды.
рукой. Это еще до вечеринки. До звонка по телефону. На столе лежат два
футляра. Открытые, почти одинаковые. В одном хранится она. Другой - для
того, что ему доверили. Дорогой способ, но ведь хранящаяся в кассете
информация просто бесценна, это курьер знает с абсолютной достоверностью. Он