морским ветерком?
пока они спали.
мы слышали, когда мнимый нарвал шнырял в виду "Авраама Линкольна"!
дыхание.
не могу сообразить, не обеденный ли?
время завтракать? Мы наверное проспали весь вчерашний день, до самого
нынешнего утра!
мне, все равно, что обед, что завтрак! Лишь бы стюард надоумился подать
нам и то и другое!
другое! А что меня касается, я окажу честь и завтраку и обеду.
неведомые хозяева, очевидно, не имеют намерения уморить нас с голоду.
Иначе им не было бы смысла кормить нас вчера обедом.
знает, может быть, эти люди давненько не пробовали свежего мяса. А трое
здоровых, хорошо упитанных особ, как господин профессор, его слуга и я...
гарпунеру. - И главное, не вздумайте разговаривать в таком духе с нашими
хозяевами, вы этим только ухудшите наше положение.
обед или ужин, а нам его не подают!
установленному распорядку, а я подозреваю, что сигналы наших желудков
опережают звонок кока!
желчь даром не разливается, вы бережете свои нервы! Завидное спокойствие!
Вы способны, не покушав, произнести благодарствие! Вы скорее умрете с
голоду, чем станете жаловаться!
я говорю пираты из уважения к господину профессору, потому что он
запрещает мне называть их людоедами, - ежели эти пираты воображают, что я
позволю держать себя в клетке, где я задыхаюсь, и что дело обойдется без
крепких слов, на которые я горазд во гневе, так они ошибаются! Послушайте,
господин Аронакс, скажите откровенно, как вы думаете, долго еще протомят
нас в этом железном ящике?
экипаж подводного судна заинтересован в сохранении этой тайны и если тайна
для них дороже, чем жизнь трех человек, то, я думаю, мы в большой
опасности. В противном случае чудовище, поглотившее нас, при первой же
возможности вернет нас в общество нам подобных.
держать...
быстроходный или более удачливый, чем "Авраам Линкольн", не захватит это
разбойничье гнездо и не вздернет весь экипаж и нас вместе с ним на реи.
никто еще не делал нам каких-либо предложений. Поэтому бесполезно строить
планы на будущее. Повторяю, нужно выждать время, нужно действовать в
соответствии с обстоятельствами; и не нужно ничего делать, раз делать
нечего!
сдаваться, - нужно что-то делать!
подводной тюрьмы и вовсе, по-моему, немыслимо.
на замечание господина профессора? Я не поверю, чтобы американец полез в
карман за словом!
поставил нас случай, был совершенно невозможен. Но недаром канадец
наполовину француз, и Нед Ленд доказал это своим ответом.
вы не догадываетесь, что должен делать человек, если он не может вырваться
из тюрьмы?
плавучей тюрьмы, чем оказаться вне ее стен!
- прибавил Нед Ленд.
так, я не вижу причины им не воспользоваться. Ежели на этом поплавке не
больше двадцати человек экипажа, неужто они заставят отступить двух
французов и одного канадца!
ним в спор. Поэтому я ограничился дипломатической оговоркой.
прошу вас запастись терпением. Тут надо действовать осторожно, а вы своей
вспыльчивостью только все дело испортите! Обещайте мне считаться с нашим
положением и не впадать в гнев.
тоном. - В рот воды наберу, не изменю себе ни единым движением, пусть даже
не будут кормить, как нам того хотелось бы!
я не питал никаких иллюзий. Я не верил в счастливый исход, на который
уповал Нед Ленд. Судя по тому, как искусно маневрировал подводный корабль,
на борту должен был находиться солидный экипаж; и, стало быть, вступив в
борьбу, мы столкнулись бы с сильным противником. Притом, чтобы
действовать, нужно быть свободными, а мы сидели взаперти! Я не представлял
себе, каким путем можно бежать из этого стального каземата с
герметическими затворами. И если командир хранит в тайне существование
своего подводного корабля, - что было вполне вероятно, - он не позволит
нам разгуливать на борту судна. Как он обойдется с нами? Обречет ли на
смерть, или высадит когда-нибудь на необитаемый остров? Мы были в его
власти. Все мои домыслы, как мне казалось, были равно близки к истине, и
нужно быть Недом Лендом, чтобы надеяться завоевать себе свободу. Впрочем,
зная склонность канадца к навязчивым идеям, я понимал, что чем больше он
будет раздумывать, тем больше будет ожесточаться. Я уже чувствовал, что
проклятия застревают в его глотке, что в его движениях сказывается едва
сдерживаемая ярость. Он вскакивал, метался, как дикий зверь в клетке,
колотил об стену и ногой и кулаками. Время шло, голод давал себя знать, а
стюард не показывался. Нашим хозяевам, если у них действительно были в
отношении нас добрые намерения, не следовало так надолго оставлять без
внимания потерпевших кораблекрушение!
из себя; я начинал уже опасаться с его стороны, несмотря на данное им
слово, вспышки гнева при появлении кого-нибудь из команды судна.
кричал, но тщетно. Глухи были железные стены. Не слышно было ни малейшего
шума на судне, как будто все там умерло. Не чувствовалось легкого дрожания
корпуса при вращении винта. Судно, несомненно, стояло на месте.
Погрузившись в морские пучины, оно не принадлежало более земле. Безмолвие
это было ужасно.
том, как долго может продлиться наше заключение. Проблеск надежды,
вспыхнувший было при свидании с капитаном, понемногу угас. Ласковый взгляд
этого человека, печать великодушия на его лице, благородство осанки - все
изгладилось в моей памяти. Я представлял себе этого таинственного
незнакомца таким, каким он, верно, и был: неумолимым, жестокосердным. Он,
видимо, поставил себя выше человечности, стал недоступен чувству жалости,
сделался непримиримым врагом себе подобных, которым он поклялся в вечной
ненависти!
Оставит нас во власти страшных мучений, на которые обрекает жестокий
голод? Ужасная мысль овладела моим сознанием, а воображение сгущало
Белоусов Валерий
Махров Алексей
Посняков Андрей
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс