Чтение 13–й страницы книги ~Клодиус Бомбарнак~

необыкновенные работы, майор Нольтиц напомнил мне о некоторых событиях,
подготовивших завоевание Туркестана и его окончательное присоединение к
России.

Уже в 1854 году русские вынудили хивинского хана заключить союзный
договор. А затем, продолжая стремительно продвигаться на Восток, в 1860 и
1864 годах они завоевали Кокандское и Бухарское ханства. А еще через два
года, после сражений при Ирджаре и Зирабулаке, под их власть перешло и
Самаркандское ханство.

Оставалось завладеть южной частью Туркестана, в особенности оазисом
Геок-Тепе, граничащим с Персией. Генералы Ломакин и Лазарев предприняли с
этой целью походы в 1878 и 1879 году, но текинцы нанесли им поражение.
Тогда завоевание оазиса было поручено генералу Скобелеву, герою Плевны
[царское правительство установило в Туркестане колониальную систему
управления и военно-полицейский режим; тем не менее присоединение к России
сыграло положительную роль для развития всей этой обширной области, так
как прекратились феодальные войны и набеги, от которых жестоко страдало
местное население; были ликвидированы рабство и работорговля; проведение
Закаспийской железной дороги имело большие экономические и социальные
последствия].

Скобелев высадился в Михайловском заливе - порта Узун-Ада тогда еще не
было - и, чтобы облегчить ему продвижение через пустыню, его помощник,
генерал Анненков, построил стратегическую железную дорогу, которая за
десять месяцев была доведена до станции Кизыл-Арват. По замыслу
строителей, эта дорога должна была иметь не только военное, но и
экономическое значение.

Вот как прокладывали ее русские инженеры, превзошедшие, как я уже
говорил, быстротою работ американцев на Дальнем Западе.

Первым делом генерал Анненков сформировал строительный поезд,
насчитывавший тридцать девять вагонов, куда входили: четыре двухэтажных
для офицеров, двадцать двухэтажных для рабочих и солдат, вагон-столовая,
четыре вагона-кухни, санитарный вагон, вагон-телеграф, вагон-кузница,
вагон-кладовая и один запасный. Это были одновременно и мастерские на
колесах и казармы, где помещались и получали довольствие полторы тысячи
человек - военизированных рабочих и чиновников. Строительный поезд
продвигался вперед, по мере того, как укладывались рельсы. Работы велись в
две смены, каждая по шесть часов. В помощь строителям были привлечены
пятнадцать тысяч рабочих из местных жителей, которые ютились в палатках.
Место работ было соединено телеграфной линией с фортом Михайловским,
откуда по узкоколейной железной дороге доставлялись рельсы и шпалы.

При таких условиях, а также благодаря горизонтальности почвы, ежедневно
удавалось прокладывать по восемь километров пути, тогда как на равнинах
Соединенных Штатов прокладывали не более четырех. К тому же и рабочая сила
стоила недорого: жителям оазисов платили по сорок пять франков в месяц, а
пришедшим на заработки из Бухары и того меньше - по пятьдесят сантимов в
день [в переводе на русскую денежную систему того времени приблизительно
15 рублей в месяц и 15 копеек в день].

Таким образом, солдаты Скобелева были переправлены в Кизыл-Арват, а
потом еще на полтораста километров к юго-востоку, в Геок-Тепе. Этот город
сдался лишь после того, как были разрушены его укрепления и убито двадцать
тысяч защитников; но оазис Ахал-Теке к тому времени был уже во власти
русских войск. Вслед за тем не замедлили покориться и жители оазиса Атек,
которые еще раньше искали помощи у русского царя в их борьбе против
Мервского предводителя Кули-хана. Вскоре их примеру последовали двести
пятьдесят тысяч мервских туркмен, в июле 1886 года на станции Мерв
остановился первый локомотив.

- А англичане, - спросил я майора Нольтица, - какими глазами смотрели
они на успехи России в Центральной Азии?

- Конечно, завистливыми, - ответил майор. - Подумайте только, русские
рельсовые пути сомкнулись с китайскими, а не с индийскими. Закаспийская
железная дорога конкурирует теперь с железнодорожной линией Герат - Дели.
К тому же англичанам далеко не так посчастливилось в Афганистане, как нам
в Туркестане [англичане вторглись в 1878 году в Афганистан, но встретили
длительное и упорное сопротивление; в освободительной воине с англичанами
афганцы неоднократно наносили им серьезные поражения; в Средней Азии
столкнулись интересы царского правительства и Британской империи;
англичане делали все возможное, чтобы помешать присоединению Туркестана к
России, но когда им не удалось, англо-русские отношения до такой степени
обострились, что в 80-х годах не раз готова была вспыхнуть война]. Кстати,
обратили вы внимание на джентльмена, который едет в нашем вагоне?

- Конечно, обратил. Это сэр Фрэнсис Травельян из Травельян-Голла в
Травельяншире.

- Да, но не заметили ли вы, с каким презрением сэр Фрэнсис Травельян
пожимает плечами при виде того, что мы здесь совершили? Он как бы
воплощает в себе беспредельную зависть своей нации. Ведь Англия никогда не
примирится с тем, что наши железные дороги пройдут от Европы до Тихого
океана, тогда как британские пути останавливаются у Индийского!

Так беседовали мы около полутора часов, пробегая по улицам
Кизыл-Арвата. Но время уже истекало, и мы с майором поспешили вернуться на
вокзал.

Разумеется, мы не могли ограничиться одной этой встречей и условились,
что майор Нольтиц откажется от своего места в третьем вагоне и перейдет ко
мне в первый. Раньше мы жили с ним в одном городе, а теперь будем соседями
по дому, вернее даже, - друзьями, живущими в одной комнате.

В девять часов дается сигнал к отправлению. Покинув Кизыл-Арват, поезд
направляется на юго-восток, к Ашхабаду, - вдоль персидской границы.

В течение получаса мы еще беседуем с майором о разных разностях. По его
словам, я мог бы увидеть вдали, если бы солнце не скрылось за горизонтом,
последние вершины больших и малых "азиатских Балкан", возвышающихся над
Красноводской бухтой.

Большинство наших спутников уже устроилось на ночь, превратив с помощью
хитроумного механизма свои сиденья в спальные места. На них можно
вытянуться, положив голову на подушку, завернуться в одеяло, не испытывая
никаких неудобств. Заснуть здесь было бы трудно только человеку с
неспокойной совестью.

Как видно, майору Нольтицу не в чем было себя упрекнуть. Он пожелал мне
спокойной ночи и через несколько минут уже спал сном праведника.

А я и не думаю ложиться. Мне не дает покоя мысль о таинственном ящике и
его обитателе. В эту же ночь я непременно должен завязать с ним отношения.
И тут я вспоминаю, что были и другие чудаки, которые путешествовали столь
же оригинальным способом. В 1889, 1891 и 1892 годах австрийский портной по
имени Герман Цейтунг трижды проехался в ящике: из Вены в Париж, из
Амстердама в Брюссель и из Антверпена в Христианию, а двое барселонцев,
Эррес и Флора Англора, совершили свадебное путешествие по Испании и
Франции в ящике... из-под консервов.

Но из осторожности следует подождать, пока Попов не запрется на ночь в
своем отделении. Теперь остановка будет только в Геок-Тепе, не раньше часа
ночи. Я рассчитываю на то, что Попов не упустит возможности хорошенько
вздремнуть на перегоне между Кизыл-Арватом и Геок-Тепе, а я тем временем
смогу привести в исполнение свой план. Теперь или никогда!

И вдруг меня осенило. А что, если в ящике сидит этот пресловутый
Цейтунг, сделавший подобный способ передвижения своим вторым ремеслом,
чтобы выманивать деньги у великодушной публики? Должно быть, так и есть...
Да, черт возьми, это он!.. Но он меня нисколько не интересует. Впрочем,
там видно будет, я знаю его по фотографиям и на худой конец извлеку из
него какую-нибудь пользу...

Через полчаса дверь на передней площадке захлопнулась. Значит,
начальник поезда вошел в свое купе... Меня так и подмывает сразу же
отправиться в багажный вагон. Но я запасаюсь терпением. Пусть Попов
покрепче уснет.

В едва освещенных вагонах царит тишина. За окнами непроглядный мрак.
Грохот поезда сливается со свистом свежего ветра.

Я встаю, отдергиваю шторку на одной из ламп и смотрю на часы...

Одиннадцать с минутами. До станции Геок-Тепе остается еще два часа.

Настало время действовать. Проскользнув между диванами к двери вагона,
я тихонько отворяю ее, не будучи услышанным и никого не разбудив.

И вот я на площадке перед тамбуром, вздрагивающим при каждом толчке.
Над пустыней нависла такая темная ночь, что мне начинает казаться, будто я
нахожусь на корабле, скользящем в сплошном мраке по безбрежному океану.

Из купе начальника поезда пробивается сквозь занавески слабый свет.
Подождать, пока он погаснет? Нет, скорее всего, он будет гореть до утра.

Во всяком случае, Попов не спит - я слышу, как он ворочается.

Стою на площадке, держась за поручни. Наклонившись вперед, я вижу
светлую полосу, которую отбрасывает ламповый прожектор на локомотиве.
Создается впечатление, что перед нами расстилается огненный путь. Надо
мною быстро и беспорядочно проносятся клочковатые тучи, а в разрывах туч
мерцает несколько созвездий. Вот Кассиопея, на севере - Малая Медведица, в
зените - Вега из созвездия Лиры.

Выждав некоторое время и убедившись в полной безопасности, я прохожу
через тамбур прямо к багажному вагону. Дверь закрыта только на засов.

Я отворяю ее и вхожу в вагон. Делаю я это очень тихо, чтобы не привлечь
внимания Попова и тем более моего "добровольного узника".

В багажнике нет окон, тьма кромешная, ориентироваться можно только
ощупью. И все же мне удается выбрать правильное направление. Я помню, что
таинственный ящик находится в левом углу от входа. Главное, не
натолкнуться бы на какой-нибудь сундук, особенно на багаж Фулька Эфринеля.
Представляю, какой бы он поднял шум, если бы опрокинулся один из его
ящиков и рассыпались пакетики с искусственными зубами...

Осторожно прокрадываюсь к ящику. Муха прошлась бы по нему не легче, чем
это сделали мои руки, скользя по его краям.

Прикладываюсь ухом к передней стенке.