Чтение 13–й страницы книги ~Творцы заклинаний~

внушительная церемония, в особенности если посох был унаследован от старшего
мага. Согласно древним законам, ученик проходит долгое и устрашающее
испытание с участием масок, капюшонов, мечей и страшных клятв, в которых
говорится о вырезании языка, вырывании внутренностей дикими птицами,
развеивании праха по семи ветрам и тому подобном. После нескольких часов
такого времяпрепровождения ученик допускается в братство Мудрых и
Просвещенных.

Также на этой церемонии толкается длинная речь. По чистой случайности
матушка изложила ее суть в двух словах.

Эск взяла посох и стала разглядывать его.

- Симпатичный... - неуверенно протянула она. - Красивая резьба. А для
чего он?

- Присядь. И хоть раз в жизни выслушай меня не перебивая. В тот день,
когда ты родилась...

- ...Вот так, в общих чертах, все и случилось.

Эск пристально посмотрела на посох и перевела взгляд на матушку.

- Я должна стать волшебником?

- Да. Нет. Не знаю.

- На самом деле это не ответ, матушка, - упрекнула Эск. - Должна или нет?

- Женщины не могут быть волшебниками, - отрезала матушка. - Это противно
природе. С таким же успехом женщину можно сделать кузнецом.

- Вообще-то я наблюдала за работой отца и не понимаю, почему...

- Послушай, - торопливо перебила ее матушка, - женщина не может стать
кузнецом по тем же причинам, по каким мужчина не может стать ведьмой. А все
потому, что...

- Я слышала о мужчинах-ведьмах, - коротко вставила Эск.

- О чернокнижниках?!

- Ну да, о них.

- Мужчин-ведьм не бывает, бывают только глупые мужчины, - с жаром
воскликнула матушка. - Мужчина-ведьма на самом деле волшебник. Все дело, -
она постучала себя по лбу, - в головологии. В том, как работает твой ум.
Мужской ум устроен не так, как наш. Их магия - это сплошные числа, углы,
края и поведение звезд, как будто это действительно имеет значение. Это все
сила. Проклятая... - матушка помолчала и вытащила на свет слово, которым
любила описывать все то, что так презирала в волшебниках, - гимметрия.

- Ну, тогда все в порядке, - с облегчением отметила Эск. - Я останусь
здесь и буду учиться ведовству.

- Ага, - мрачно отозвалась матушка, - тебе хорошо говорить. Вряд ли это
будет так легко.

- Но ты же сама сказала, что мужчины должны быть волшебниками, а женщины
- ведьмами и наоборот не бывает.

- Верно.

- Значит, - торжествующе заключила Эск, - все проблемы решены? Я просто
не могу не стать ведьмой.

Матушка ткнула пальцем в посох. Эск пожала плечами.

- Всего-навсего старая палка. Матушка покачала головой. Эск моргнула.

- Нет?

- Нет.

- И я не могу стать ведьмой.

- Понятия не имею, кем ты можешь стать. Бери посох,

- Что?

- Бери посох. Видишь, в очаге уложены поленья. Зажги их.

- Огниво в... - начала было Эск.

- Как-то раз ты сказала, что огонь можно разжечь и по-другому. Покажи
мне.

Матушка поднялась на ноги. В полумраке кухни Эск показалось, что старая
ведьма внезапно выросла и помещение вдруг наполнилось меняющимися
разлохмаченными тенями, пронизанными угрозой. Глаза матушки свирепо впились
в Эск.

- Давай, - скомандовала она, и в голосе ее звякнули льдинки.

- Но... - отчаянно пискнула Эск, прижимая тяжелый посох.

Она поспешно шагнула назад и опрокинула табурет.

- Показывай!!!

Эск с воплем кинулась к очагу. Кончики ее пальцев полыхнули пламенем,
которое, змеясь, пронеслось через кухню. Дрова вспыхнули с такой силой, что
вся мебель разлетелась в разные стороны, а в очаге образовался брызжущий
искрами шар горячего зеленого света.

Он шипя крутился на камнях - которые начали трескаться, а потом и вовсе
расплавились, - и по его поверхности пробегали быстро меняющиеся разводы. В
течение нескольких секунд железный экран храбро сопротивлялся, но все-таки
не выдержал и растаял как воск. Последний раз он появился в виде алого пятна
на поверхности огненного шара, после чего исчез совсем. Мгновение спустя
черный чайник постигла та же судьба.

В тот самый момент, когда дымоход должен был, по идее, отправиться туда
же, древняя каменная плита, лежащая в основании очага, не выдержала, и
огненный шар, брызнув напоследок искрами, скрылся из виду.

Его прохождение сквозь землю отмечалось нерегулярным потрескиванием и
отдельными клубами пара. Если не считать этого, вокруг царила тишина, та
громкая, свистящая в ушах тишина, которая наступает следом за оглушительным
шумом. После неестественного неонового света в кухне было темно, как в
преисподней.

Наконец матушка вылезла из-под стола и несмело поползла к дыре,
окруженной валиком застывшей лавы. Оттуда грибом поднялось очередное облако
раскаленного пара, и матушка поспешно шарахнулась в сторону.

- Говорят, под Овцепикскими горами расположены рудники гномов, - ни к
селу ни к городу сказала она. - О боги, вот маленькие паршивцы удивятся.

Она осторожно тронула туфлей остывающую лужицу железа, расплывшуюся там,
где раньше находился чайник, и добавила:

- Экран жалко. На нем были совы. - Ее дрожащая рука пригладила
подпаленные волосы. - Думаю, сейчас мне не помешает добрая кружка, э-э,
добрая кружка холодной воды.

Эск сидела, изумленно рассматривая свою руку.

- Это была настоящая магия, - отозвалась она наконец. - И ее сотворила я.

- Один из видов настоящей магии, - поправила ее матушка. - Не забывай об
этом. К тому же тебе следует научиться управлять сидящей внутри тебя магией.

- Ты можешь меня этому научить?

- Я? Нет!

- Как же мне учиться, если никто не будет меня учить?

- Ты должна отправиться туда, где это умеют делать. В школу волшебников.

- Но ты сказала...

Матушка на мгновение оторвалась от процесса переливания воды из ведра в
кувшин.

- Да, да, - резко бросила она. - Но можешь забыть о том, что я говорила,
можешь забыть о здравом смысле и всем таком прочем. Иногда приходится идти
туда, куда ведут обстоятельства. Полагаю, ты так или иначе отправишься в эту
школу волшебников.

Эск обдумала это заявление.

- Ты хочешь сказать, это моя судьба? - спросила она.

Матушка пожала плечами.

- Что-то в этом роде. Может быть. Кто знает?

Той ночью, когда Эск уж давным-давно лежала в постели, матушка надела
шляпу, зажгла новую свечку, убрала все со стола и вытащила из тайника в
кухонном шкафу небольшую Деревянную шкатулку, в которой лежали бутылочка
чернил, древнее гусиное перо и несколько листков бумаги.

Каждый раз, когда приходилось сталкиваться с миром букв, матушка
чувствовала себя не в своей тарелке. Ее глаза выпучились, язык высунулся
наружу, на лбу бусинками выступил пот, но перо, поскрипывая, все-таки
двигалось по странице, хоть и сопровождалось отдельными негромкими "зараза"
и "чтоб тебя".

Письмо звучало следующим образом, правда, данному варианту не хватает
свечного воска, клякс, замарываний и жирных пятен оригинала:

"Главному Валшебнеку, Низримый Уневерсетет, здрасте, надеюсь все здаровы,
я насылаю вам некаю Искорину Смитт, у ние есть задатки валшебнека, но чиво с
ней дальши делать я ни знаю ана трудалюбивая девачка и чистаплотная и исче
мастиритса выпалнять разнабразные работы па дому, Я нашлю с ней Дениг, жилаю
вам жить долга и закончеть ваши дни в мири, астаюс ваша Исмиральда Ветравоск
(дивица) Ветьма".

Матушка поднесла письмо к свече и пробежала его критическим взглядом.
Хорошее письмо получилось. Она взяла слово "разнабразный" из "Ещегодника",
который читала каждый вечер. Этот "Ещегодник" всегда предсказывал
"разнабразные бетствия" и "разнабразные несчастья". Матушка не вполне
представляла себе, что это значит, но слово ей нравилось.

Матушка Ветровоск запечатала письмо свечным воском и положила на стол.
"Оставлю в деревне для почтальона. Все равно завтра утром идти за новым
чайником", - решила она.

На следующее утро матушка постаралась одеться как следует - выбрала
черное платье, украшенное изображениями лягушек и летучих мышей, широкий
бархатный плащ (по крайней мере, материал его после тридцати лет упорной
носки стал весьма смахивать на бархат) и надела полагающуюся по должности
шляпу, пригвоздив ее к волосам шпильками.

Сначала матушка и Эск зашли к каменщику и заказали новый экран для очага,
после чего отправились к кузнецу.

Это была продолжительная и бурная беседа. Эск вышла в сад и забралась на
добрую, старую яблоню. Из дома время от времени доносились крики отца и
вопли матери, а иногда надолго воцарялось молчание, означающее, что матушка
Ветровоск мягко втолковывает что-то голосом, который Эск определяла для себя