вы заняты, но я должен поговорить с вами сию минуту... Да-да, я здесь, на
этаже...
уверенной роскошью гостиничной обстановки. Как если б он попал сюда
незаконно. Александр успел подумать, пока тот приближался, что и в самом
деле взлет этого человека был случаен. Сидел себе где-то в Претории
маленький жучок, шансер на азартных играх, и вдруг судьба сделала фигурой
в сфере международного шпионажа.
"Украине", построенной с размахом, всяких холлов было великое множество. -
Идемте!
облицованном мрамором и яшмой, которое раньше неизвестно для чего
предназначалось, а теперь было приспособлено дежурными для своих нужд.
и во что вы старались вовлечь мисс Фрону Мэссон. И про зажигалку тоже
знаю. (Брови у Брейгена поднялись, челюсть отвисла, он набрал воздуха.)
Молчите! И многое другое мне тоже известно. Короче говоря, вы сделаете
так: сегодня же попросите, чтоб вам срочно оформили документы на выезд, и
завтра уберетесь из нашей страны. Это во-первых. И начиная с этого
мгновенья, во-вторых, никогда не будете пытаться увидеть Фрону. (Брейген
опять набрал воздуха.) Молчите, ни слова!.. Дело в том, что у меня тоже
дар. Пожалуй, посильнее вашего. Чтобы вы в этом убедились, проделаем
сейчас такой опыт. Вы начнете мне возражать, а я буду говорить те же самые
слова. Одновременно. То есть докажу, что вижу будущее и знаю заранее, что
вы собираетесь произнести и сделать. А поскольку я спортсмен и у меня
реакция лучше, мы будем говорить в унисон. Начинайте.
опоздания. Как если бы он был отраженьем.
ручку и помешали друг другу.
горло. Но поскольку тот сделал совершенно то же самое, их руки просто
столкнулись в воздухе.
отступил.
Москве.
выйти в холл. Скажите, что...
бледная девушка стояла в дверях.
погибать. Брели шесть часов подряд, легли, отдохнули. Поднялись потом.
Карне сказал так, без надежды:
друга блестящими, сразу помолодевшими глазами. Ели. Даже беспощадная
ровность кругом не казалась такой унылой.
Проехали обратным курсом километров двести пятьдесят, а ракета как сквозь
землю провалилась.
там с необычным в категориях обычного времени и пространства. Но
оказывается, мы имеем дело с необычными феноменами самого пространства.
Короче говоря, давай попробуем "лимон".
неподвижно. Вот эту поверхность ничем не потревожить. Такое впечатление,
будто тут нет времени. Но если хоть кусочек этого бетона оторвать или
переместить, может быть, что-нибудь произойдет.
на десятой соскочили и укрылись за танкеткой.
синее небо вдруг раздернулись, открывая что-то зеленое.
огляделись.
облака. Вездеход, накренившись, стоял над космонавтами на огромном камне.
Кругом был лес, похожий на земной, но только ранний, с хвощами,
сигилляриями, папоротниками. Квакали какие-то существа.
Было удивительно, что Ришпен не встречает их.
вот какая штука. Для Земли не было этих двух суток... Для них связь не
прерывалась. Выходит, мы были как-то втиснуты в мгновенье.
не было. Договаривались же на три часа.
ждать теперь советской экспедиции.
8. Владимир ГРИГОРЬЕВ
и дом тот и вывеска та, "Сырье по ценам со скидкой" с подзаголовком "Союз
помощи слаборазвитым странам".
деловому человеку можно дышать не жабрами, а в полную силу легких! Где вас
не хватают за ворот только потому, что видят насквозь. (От встречи с
Воиновым у Питера остались самые тревожные ощущения.)
любовный взгляд по ущелью авеню. Авеню? Да нет, пожалуй, стрита. То, что
нужно! Бетон, стекло, сталь! Белоснежные экипажи, шорох шин. Прохожие в
смокингах. И ни одного всевидящего среди них!
твое место там, где нет других ясновидцев? Дернул же тебя черт ввязаться в
этот частный шпионаж! Открывать свою лавочку по соседству с ярмаркой.
Соваться в страну, где и без него ясновидящих полно! Нет, теперь он, Питер
Брейген, будет вести себя осмотрительнее.
лестницы парадного входа появились два молодых человека и четким строевым
шагом направились к Брейгену. Разумеется, их серые костюмы были совершенно
одинаковы, карманы, разумеется, оттопыривались, и поля шляп фирмы "Шейлок"
были одинаково надвинуты на глаза.
Брейгена пятую, а то и четвертую часть жизни. И чеканка поступи молодцов в
сером слилась с ударами сердца околдованного Питера. Он как бы перенесся
из кресла зрительного зала в плоскость экрана, освоился в этой плоскости и