застывшие на полудвижении. Их вырубили из массы корабля и перевезли в
лабораторию, но исследования не принесли ничего неожиданного. Попросту оба
пилота - их тела, экипировка и одежда, как и остальная часть машины, -
превратились в очень твердый и плотный углеродистый спек.
торчало из поверхности планеты, образуя на месте бывшего Пооороза
настоящее кладбище памятников.
расположенную у самого горизонта блестящую точку, ритмично пульсирующую
каплю ртути. Форт.
неожиданно услышали они голос за спиной. Дина испуганно вздрогнула, но
Танкред успокаивающе обнял ее.
изголодавшийся и отощавший мужчина. На нем была потертая одежда, двигался
он с большим трудом, перекашиваясь и хромая. Его черные глаза лихорадочно
блестели, сидящие глубоко в глазницах, они придавали лицу культиста
чудовищный вид. Кожа на лице была натянутая, серая и шершавая, под ней
резко выделялись скулы, и веки без ресниц нервно подрагивали.
есьм избавление, аз есьм высвобождение. Я учу и учусь. Страдаю и приношу
страдания. Аз есьм.
Вердекс де Вердекс, послание, надежда и страх.
смотрел на них так, будто хотел принудить успокоиться. Впустую.
Что надо сделать, чтобы ты ушел?
оскорбить? Боги меня отвергли! Плохой, плохой, плохой... Порченый... Я
хочу знать ваши имена. Я коллекционирую имена. Я жажду их.
сумасшедшего, вероятно, какого-то чокнутого культиста, проживающего на
ничейной земле вблизи от форта. Я же с Танкредом. Нет, конечно, мне
бояться нечего". - Дина. Дина Тиволи.
остановился, повернулся к Дине и воскликнул:
голову, Даниель почувствовал, что всплывают воспоминания. Дальние,
затертые пятнадцатилетием одиночества в душной мрачной камере виртуальной
тюрьмы.
снабжали вспомогательной аппаратурой, пичкали различными снадобьями. Тогда
он был судьей и солдатом, надевавшим боевой скафандр. Сейчас он - беглец,
переодетый в монаха. Он не чувствовал ни сожаления, ни тоски - эти
ощущения он выкинул из своего сознания, когда кружил по темной клетке
тюрьмы. Выбросил он и радость, и надежду, и желание. С тех пор как ему
возвратили свободу, весь мир казался ему серым, размытым, заслоненным
липким занавесом. Он прикасался к вещам, но все они казались ему
одинакового гладкими, лишенными фактуры и контуров. Он слышал звуки, но
были они такими глухими, пустыми, словно кто-то выхолостил их, лишив
высоких и низких тонов.
свой разум. Теперь его органы чувств заново приспосабливались к
реальности. Восстанавливались так же, как мускулы человека, проведшего в
неподвижности много времени, а потом снова начавшего ходить.
сопроцессором утомился от слишком долгой виртуальной стимуляции?
Даниеля, а световые сигналы отсчитывали темп очередных манипуляций,
воспоминания вернулись со всей силой - резкие и четкие, как хорошая
голограмма.
панцирях, тяжесть оружия, сосредоточенные лица техников, сеть координат на
дисплеях. Задание. Цель. Воспоминания прошлого появились неожиданно и так
же неожиданно исчезли, но их сила поразила Даниеля. Он стоял оглушенный,
не реагируя на команды, подаваемые храмовой системой.
повторенный приказ возвратил его к реальности. Он поднялся, и в тот же
момент ему на голову надвинулась чаша шлема.
словно крылья птеродактиля. Поверхность панциря блестела, по ней ползали
коричнево-золотые полосы, как будто его покрывал тонкий слой находящегося
в постоянном движении масла. Вероятно, это был активный слой наноузлов.
Даниель глядел на липкую субстанцию, подсознательно ожидая, что клейкая
жидкость вот-вот стечет к манжетам рукавов, соберется в толстые капли и
начнет капать из комбинезона. Ничего подобного, конечно, не произошло.
через подготовительные процедуры.
центре яркого светового шара, окруженного млечным туманом голопроекции.
Шар двигался вместе с ним, перемещая его к следующему месту подготовки. Он
надеялся, что ограничительные заслоны будут наконец сняты и он увидит
обслуживающих аппараты людей и истинную внутренность храма. Однако этому
явно не суждено было случиться.
своего моления.
долготерпения. Но помни, даже ты не сможешь прервать выполнения скафандром
его функций. Одиночество - единственное мерило устойчивости души.
из своей памяти координаты места, в котором ты находишься. Ты запустишь
процедуру, и с этого момента никто не сможет тебя отыскать, разве что
решатся уничтожить жизнь на планете. Двигай.
вдруг уплотнился, остекленился, превратившись в четыре блестящих стены,
точнее - экраны... На каждом Даниель видел одно и то же: бегущих по
улицам-коридорам города солярных десантников в броне, с укрытыми под
масками лицами. На округлых шлемах моргали отверстия метателей, то
открывающиеся, то закрывающиеся, словно затягивающиеся пленкой глаза
ящерицы. Из боевых перчаток вырастали стволы оружия и излучатели. Над
каждым солдатом кружил рой металлических насекомых, тесно сопряженных с их
боевыми сопроцессорами. Горожане с криками расступались перед
десантниками, а если делали это слишком медленно, то их тут же толкали,
валили на землю и топтали.
десантников выбежал на площадь перед храмом джингджангов. В толпе зевак
мелькнуло лицо Трыця.
свет погас.
направившись к плантациям энерготворческих растений. Через мгновение за
ним устремились два глиттера со знаками гладианского корпуса безопасности
на бортах.
колонии. Он не был в восторге от этого города - затаил обиду на родителей,
не отославших его на Гладиус, в школу. Но родители Трыця были правоверными
сорманитами и считали, что место их сына здесь, на планете, которой в
будущем предстоит стать первым полностью сорманитским миром. Они верили,
что обязаны тяжко трудиться и творить добрые дела. Их жизнь должна была
стать еще одним квантом, укрепляющим Бога в столкновении с сатаной. А
поскольку результат этой битвы непредсказуем, постольку каждый человек
обязан поддерживать добро. В противном случае у края времен демоны пожрут
ангелов, а кровь Бога потечет по лапам сатаны. Никто не будет спасен, а
Христос и Мани вторично умрут на крестах.
брошенной на одну из двух тарелок вселенских весов. Они боялись, что если
он выедет на Гладиус, то утратит веру и не возвратится сюда, в суровый,
простой мир. Возможно, они были правы, но скорее всего позволили бы ему в
конце концов себя убедить. Ведь они так любили его и желали ему счастья!
Ему даже удалось переломить их страх перед коргардами, опустошающими
Гладиус. Однако как раз в то время, когда он уже собрался уезжать,
наступили серьезные перемены. Покорные перехватили власть, армия Солярной
Доминии вошла в Систему, был ограничен объем политических свобод, повышены
налоги. Сорманитов, бывших все время верным электоратом фракции