несколькими коричневыми точками на радужке. И это показалось Пепе таким
интересным и удивительным - подумать только! Мальчишка с другой планеты, а
почти такой же, как и мембянские мальчишки! Пепа почувствовала некоторую
неловкость: уж очень она пристально рассматривала Андрея. Поэтому щеки у
Пепы стали золотиться, что, как известно, означало на Мем-бе, что человек
краснеет. Она стала говорить медленней, сбивчивей и золотилась все сильней и
сильней.
девчонка. Он поначалу тоже слегка покраснел и хотел было Украдкой
осмотреться: может, она увидела на нем что-нибудь смешное, но вспомнил, что
он в костюме-скафандре и, значит, ничего смешного быть не может. Только
после этого он кавв следует рассмотрел Пепу.
голубыми глазами. Андрей на Земле читал очень много и давно заметил, что у
большинства положительных книжных героинь бывают голубые глаза. А вот в
жизни ему не приходилось встречаться с девчонками, у которых были бы
действительно голубые глаза. Карие, желто-зеленоват то-кошачьи, серые,
голубоватые, водянистые, черные и даже в крапинку глаза он видел, а чисто
голубые не встречались.
"как небо". Но ведь небо постоянно меняет свой цвет, а на Мембе оно и вовсе
было не голубым, а скорее оранжевым. Можно было бы сказать: "как васильки".
Но Андрей никогда не видел цветов сорняка под названием "василек". Словом,
Пепины глаза можно было бы сравнить со многим, но Андрей не делал этого,
потому что эти глаза были просто большими и голубыми. Да еще и меняющимися.
Они то сужались и темнели, почти синели, то расширялись и светлели. Попробуй
сравни...
если такие необыкновенные глаза смотрят на него с таким вниманием, он должен
сказать, сделать или совершить нечто в высшей степени привлекательное и
замечательное. От этого у него слегка вздрогнули коленки, голова чуть-чуть
закружилась и во всем теле произошло странноватое ослабление.
отчаянным усилием воли, поборол это ослабление и понял, что сказать
что-нибудь необыкновенное на этой планете, скорее всего, он не сумеет. Это
на Земле можно было поражать знаниями своих товарищей. А здесь все как-то
по-иному.
он еще не знал, что здесь обыкновенное, а что необыкновенное. Могло
случиться и так, что то, что на Земле посчиталось бы необыкновенным, на
Мембе оказалось бы самым заурядным и вызвало только усмешку. А быть смешным
Андрей не хотел. Поэтому он, против обыкновения, промолчал, уставившись в
удивительные, так никем и не описанные глаза Пепы.
чтобы очень оживленной, а, скорее, деятельной. Ей, вероятно, тоже захотелось
сделать что-либо необыкновенное. Но она предпочла что-нибудь сказать и
потому напала на Крайса:
в то же время так, словно она имела некоторое право командовать товарищем.
Андрей наверняка бы возмутился и в ответ сказал бы нечто ехидное. Но Крайс
только чуточку позолотел:
клубе... Ребята опять станут смеяться.
клубу? Но Крайс и Пепа этого не заметили. Они только! посмотрели друг другу
в глаза и кое-что поняли, потому что Крайс вздохнул и пошел в домик, чтобы
снова набрать номер повторной учебной программы "подобие треугольников".
не о чем. А когда девочке не о чем говорить, она начинает спрашивать.
толкнул другого особенно сильно и при этом... нет, не заржал. И не замычал.
Даже не заблеял и не захрюкал. Он издал очень странный дребезжащий звук,
похожий на тот, что издает разладившийся громкоговоритель. Андрей невольно
отшатнулся, Пепа засмеялась и спросила:
совсем маленькими, хитренькими и засветились темно-синими огоньками, она
улыбалась удивительной улыбкой превосходства.
недоставало, чтобы мембянка подумала, что он испугался этого ишачьего крика
шестиногого, горбатого лятуя. И то желание, что родилось в нем - сделать
что-нибудь необыкновенное, - окрепло. Он ощутил необыкновенный прилив сил и
решимости, но, естественно, не подал и виду. Наоборот. Он небрежно сообщил:
и широко открылись. - И не может быть, потому что их вывели только на Мембе.
отчаянной. Глаза светились пронзительно-голубым и жгучим огнем. В них
мелькнуло нечто похожее на сожаление, а возможно, даже на презрение.
просто не с чем?
медленно ехал.
с другой планеты.
презрительное, и стерпеть этого Андрей, конечно, не мог. Все то, что
требовало в нем совершить нечто необыкновенное, окрепло и стало
непреодолимым. Он не мог позволить, чтобы серебряная девчонка вообразила,
что у них, землян, нет ничего получше этих шестиногих пушистых уродцев.
то что лятуи... Горбатики.
сколько ног?
- шесть, и все в деле. Знаешь, как они быстро бегают?! По любой местности.
вообще глаза у Пепы не казались ему красивыми - обыкновенные светленькие
глазки цвета полуденного июльского неба, ничего интересного. Да еще и
задается. - Ездил! Бегать они, как нужно, не умеют. Тоже... заплетаются
ногами.
что показалась Андрею прямо-таки уродливой. Надо же, как может изменяться
человек! - Вот если бы ты хоть раз проскакал на лятуе как следует, вот тогда
бы...
предложил Андрей, в душе надеясь, что Пепа, как настоящая девчонка,
откажется.
ветром, необыкновенные ее глаза стали совсем огромными, в пол-лица, и
засветились отчаянным синим огнем.
из толкавшихся лятуев и легко вскочила в седло. - Давай. Ну же!'
попытался вдеть ее в стремя. Но стремя крутилось и отскакивало.?
седле, как веселый и безжалостный чертенок.
маловато: она как-то растерялась, растеклась, - Андрей уцепился за седло,
подпрыгнул и стал карабкаться на лятуя. Лятуй оглянулся. В сизых, отдающих в
багрянец его глазах, как серпик месяца, обозначился белок, и оттого
лятуевская морда стала хитрой и насмешливой. Он даже губы растянул, как
будто посмеивался над Андреевыми стараниями.
спрашивала у Крайса о геометрии. - Мне кажется, что ты чересчур увлекаешься.
Обязательно выскажется в самый неподходящий момент.
лятуя. А то он невольно расслабился и стал сползать.
возмущенно сказала Валя. - И кому нужны твои дурацкие соревнования?
не замечал этого сверкания.
здрав!
бы на чужой планете. Ты подумай, что о тебе подумают...
лятуя. Прыгнул удачно. Стоило еще чуть-чуть, самую малость, подтянуться, и
он бы сидел в седле. Но лятуй опять насмешливо покосился на него багряным
глазом и переступил всеми своими шестью ногами. Андрей стал сползать, и Пепа
радостно закричала: