рубахе.
Ощущение утраченной тайны понемногу возвращалось. Чем выше поднимались ее
пальцы, тем большее волнение овладевало Тихоном - вот сейчас она
расстегнет верхнюю кнопку, и ему откроется что-то такое...
Марта сняла рубаху, затем деловито ее свернула и положила к ботинкам. Если
б она сделала это чуть медленнее... А так получалось, что Тихон для нее
вроде той женщины в белом халате, которой можно показывать все, что
угодно, и при этом ничего не чувствовать.
Она на мгновение замерла и, подняв голову, поймала его одурелый взор.
- Нравится?
Да, ему нравилось. У Марты была большая налитая грудь, слегка - самую
малость - свешивавшаяся от тяжести. Она сильно отличалась от бесполых,
невыразительных холмиков, что вольно или невольно Тихон видел у сверстниц,
но главное, она не была запретна. Даже ее изображение заставляло Тихона
переживать, теперь же он мог не просто любоваться, но и делать с ней то, о
чем так исступленно мечтал.
От мысли, что он до нее дотронется, у Тихона закружилась голова. Он будет
ее гладить, прямо сейчас - столько, сколько захочет, и Марта не станет
возражать.
- Ну, что же ты? - шепнула она, снова прикасаясь к нему ласковыми пальцами.
Тихон согнул окаменевшую руку и потянулся к ее груди. Кожа у Марты была
смугловатая, как от умеренного загара, тем соблазнительней выглядели
родинки возле большого темного круга с напряженной горошиной посередине.
Тихон собрался с духом и прижал ладонь к соску - он оказался гораздо
тверже и горячее, чем Тихон представлял. От этого неожиданного и
счастливого открытия в голове что-то лопнуло и мгновенно разлилось по
всему телу. Он на миг захлебнулся медовым блаженством - стены с потолком
искривились, а пол заходил ходуном так, что Тихон еле удержался на ногах.
- На ужин морковное пюре, - нервно хохотнула Марта.
Он не сразу понял, что произошло. Марта вытерла руку о кровать и начала
одеваться.
- Вот ведь, связалась, - раздраженно бросила она. - Не пялься, милый
мальчик, на тетеньку, лучше иди помойся. Нет, сначала выпусти меня отсюда.
Марта ушла так быстро и бесследно, словно ее здесь и не было. О позоре
напоминал только валявшийся ремень и расстегнутые штаны - в них
пульсировало, стыдливо сжимаясь, то, что Тихон успел возненавидеть. Он с
укором разглядывал ненужный орган, раз и навсегда испоганивший ему жизнь.
Марта никогда его к себе не подпустит, и тем ужасней то, что он уже
изведал ее тепло, ее умелое внимание - пусть даже и в такой форме, но это
было дороже, чем доступные объятия Алены и ее подруг, которых он всегда
сторонился.
"Если бы ничего не было, - со жгучей тоской подумал Тихон. - Если б она не
затевала этой торопливой страсти".
Он не мог взять в толк, почему она обошлась с ним так жестоко. Тихон знал
- не из практики, а из какого-то наследственного опыта: стоило чуть-чуть
подождать, и у него бы получилось. Через несколько минут он пришел бы в
себя и тогда сделал бы ей все - все, что только она могла пожелать. А
потом еще раз, и еще. Он молодой, сил у него много, и он быстро учится. Но
Марта не захотела дать ему второй попытки, как будто он намеренно ее
оскорбил. Как будто она приходила лишь за тем, чтобы его растоптать и
продемонстрировать ему, насколько он беспомощен.
Жить дальше с этой язвой в душе было невыносимо, и он бешено заметался по
кубрику в поисках чего-нибудь такого, что помогло бы прекратить его муку.
Он дважды залетал в санблок, но ничего подходящего там не нашлось. Почему
в Школе не выдают личное оружие?! Можно было разбить экран и получить
хороший острый осколок, но, стукнув кулаком по белому стеклу, Тихон
заранее сдался.
Пробегая по комнате в двадцатый раз, он неожиданно споткнулся о ремень и
сразу успокоился. Вот оно. Тихон задрал голову, изучая потолок, но
приладить петлю было некуда.
- Не выйдет, - сказал за спиной лейтенант. Створ поднялся еще не до конца,
поэтому, чтобы войти, ему пришлось немного пригнуться.
- На пряжке стоит ограничитель, дальше талии пояс не затянется. Дай-ка, -
он взял ремень и повернул его внутренней стороной вверх. - Здесь есть
острая кромка, и умные люди предпочитают вскрывать вены. Это лучше, чем
задыхаться.
- Ты что, пробовал?
Лейтенант молча вернул пояс и испытующе посмотрел на Тихона.
- Рискнешь?
- Не знаю, - потерянно произнес он. - Что мне делать?
- Для начала задрай переборку, а то шланг простудишь.
Воспитатели в Лагере так не говорили. Пенис они именовали пенисом, и никак
иначе. Это воспитанники, соревнуясь в изобретательности, выдумывали для
своих любимцев разные эпитеты, но все они оказывались неудачными. А
"шланг" Тихону понравился. В этом не было позерства и желания преувеличить
его размеры или значение. Так его называют между собой взрослые мужики,
которые не пудрят друг другу мозги всякими фантастическими историями.
Просто потому, что они себя уважают.
- Успокаивать тебя я не буду, - сказал Игорь. - Переживи это сам. Так надо.
- Ты... ты в курсе?
- Догадываюсь. Я ее встретил.
- Что мне теперь?..
- Ширинку застегнул? Уже хорошо.
Лейтенант повернулся к печке и вполголоса сделал заказ. Дверца долго не
реагировала, а когда открылась, на подносе стоял обыкновенный стакан воды.
- Выпей, и спать.
Тихон страдальчески посмотрел на Игоря. Какой, к черту, сон?! Ничего-то он
не понимает, только прикидывается. Советы дает полезные. Спаси-ибо! А
насчет острой пряжки идея неплохая, подумал Тихон.
Он все же взял стакан и сделал пару больших глотков. Язык тотчас запылал,
Тихон кашлянул, и пламя, распространившись по всей гортани, заструилось
через ноздри. Игорь приподнял донышко и насильно влил в
Тихона остатки жидкости. Держать ее во рту было невозможно, и Тихону
пришлось проглотить.
- Что это? - дико спросил он, отплевываясь и со свистом втягивая воздух.
- Водка. Напиток огорченных мужчин.
- "Вот как"? - переспросил он.
- Чему вас в Лагере учат? - скривился Игорь. - Теперь ложись и спой
грустную песню. Сам до койки доберешься?
- Не ссы, Игорек, - неожиданно для себя заявил Тихон. Он хотел сказать
совсем не то, но органы речи - кстати, и все другие органы тоже - вдруг
перестали повиноваться.
Кубрик заплясал и болезненно развеселился, эта радость была такой
интенсивной, что просочилась в Тихона и заразила его каким-то буйным
оптимизмом. Его потянуло танцевать, и он уже выдал несколько
импровизированных па, но хохочущий лейтенант - милый, родной человек! -
схватил его в охапку и отволок к кровати.
- Новый психоактиватор? - спросил Тихон, еле ворочая тяжелым, непослушным
языком.
- Нет, не новый. Ты как?
- Я? - Тихону захотелось рассмеяться, и он не видел причин себя
сдерживать. - Славно!
- Вот таким ты должен быть всегда. Улыбайся, курсант, - Игорь небрежно
бросил ремень на пол. - Пройдет время, и ты ей отомстишь. Или не ей, а
какой-нибудь другой, это неважно.
Лейтенант еще немного постоял у изголовья и, убедившись, что Тихон,
отключился, запросил у печки второй стакан.
Очнулся Тихон через одиннадцать с половиной часов. Привязывать момент
пробуждения к понятию "утро" он не имел никаких оснований, а обозначение
"утро условное" было казенным и громоздким, поэтому Тихон просто отметил,
что провалялся одиннадцать часов и двадцать пять минут.
Вызова в класс не поступало. Он полежал еще немного и пошел умываться.
Настроение было каким-то ватным: с одной стороны, он помнил все, что
случилось накануне, вплоть до искрометных плясок, с другой - не придавал
этому особого значения. Воспоминание о мужской неудаче украдкой зудело
где-то в самой глубине, но, когда оно попыталось захватить рассудок
полностью, Тихон железной рукой поставил его на место.
Универсальная печь смилостивилась и выдала куриную печенку с морской
капустой и кислым яблочным соком. Порция была немалой, но прорезавшийся
аппетит потребовал добавки - на второй раз печка предложила старую добрую
морковную пасту. Тихон с негодованием швырнул тарелку обратно в бункер и
отправился в класс.
Его добровольный приход лейтенант воспринял как должное и, стандартно
поинтересовавшись здоровьем, указал на капсулу. Насколько Тихон научился
разбираться в кухне капитана, Марта с Анастасией уже воевали вовсю, кабина
же Зои была пуста. Тихон еще в прошлый раз подивился странному графику
занятий, но теперь эти мелочи его не волновали. Наверное, так надо.
Надеяться, что ему дадут пустяковое задание вроде езды по ухабам, было бы
наивно. Он и не надеялся. Тихон снова попал в тир с тринадцатью мишенями,
из которых за полтора часа выбил только три, да и то обманным путем. Игорь
без разговоров выдернул его из танка и послал отдыхать.
Через сорок две минуты после возвращения в кубрик Тихона опять вызвали. Он
забеспокоился, не случилось ли чего экстраординарного, и понесся в класс,
невзирая на установленное время. Лейтенант отчитал его за раннее прибытие
и приказал ложиться в капсулу.
Результат получился хуже предыдущего: две блохи за два часа. В виде
наказания Тихона заставили отлипать без помощи извне. Расположение духа
было наипаршивейшим, поэтому самоликвидация прошла довольно гладко. Жизнь
перестала казаться бесспорной ценностью, и он распрощался с ней безо
всякого сожаления.
Посняков Андрей
Перумов Ник
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей