Я набрал номер Семена.
Хватит играть в сыщика. Светлые друг другу не врут.
Для встреч – не совсем деловых, но и не совсем уж личных – хороши маленькие кабачки, на пять-шесть столиков от силы. Когда-то в Москве таких не было. Уж если общепит – так с помещением на хорошую гулянку.
Сейчас появились.
Это ничем не приметное кафе было в самом центре, на Солянке. Дверь в стене, прямо с улицы, пять столиков, маленький бар – в «Ассоли» даже в квартирах барные стойки повнушительнее.
И ничего особенного не было в публике. Это не те клубы по интересам, что любит коллекционировать Гесер, – здесь собираются аквалангисты, а здесь воры-рецедивисты.
А кухня вообще ни на что не претендовала. Два сорта розливного пива, прочий алкоголь, сосиски из микроволновки и картофель-фри. Ширпотреб.
Может быть, поэтому Семен и предложил тут встретиться? Он-то с кафе вполне гармонировал. Впрочем, и я особенно не выделялся…
Шумно сдувая с пива пену – только в старых кинофильмах я такое видел, – Семен отхлебнул «Клинского золотого» и умиротворенно посмотрел на меня:
– Рассказывай.
– Ты знаешь о кризисе? – с ходу взял я быка за рога.
– О каком именно? – уточнил Семен.
– Кризис с анонимными письмами.
Семен кивнул. Даже уточнил:
– Только что оформлял временную регистрацию пражскому гостю.
– Я вот что думаю, – крутя кружку по чистенькой скатерти, сказал я. – Отправитель – Иной.
– Без сомнения! – сказал Семен. – Ты пиво-то пей. Если хочешь, я тебя потом протрезвлю.
– Не сможешь, я закрыт.
Семен прищурился, глядя на меня. И согласился, что да, закрыт и не в его силах пробить непроницаемую для магии скорлупу, наложенную, не иначе, самим Гесером.
– Так вот, – продолжил я. – Если отправитель – Иной, то чего он добивается?
– Изоляции или уничтожения своего клиента-человека, – спокойно сказал Семен. – Видать, опрометчиво пообещал сделать его Иным. Вот и дергается.
Все мои героические умственные усилия оказались втуне. Не работающий прямо по делу Семен прекрасно до всего дошел своим умом.
– Это Светлый Иной, – сказал я.
– Почему? – удивился Семен.
– У Темного есть масса других способов отказаться от обещания.
Семен подумал, пожевал картофельную соломку и сказал, что да, похоже на то. Но отрицать стопроцентно участие Темных он бы не стал. Потому что и Темные могут дать такую опрометчивую клятву, что ее не обойти. К примеру – поклясться Тьмой, призвать в свидетели изначальную Силу. После этого не слишком-то подергаешься.
– Согласен, – сказал я. – И все-таки больше шансов, что прокололся кто-то из наших.
Семен кивнул и ответил:
– Не я.
Я отвел глаза.
– Да ты не переживай, – меланхолично сказал Семен. – Ты правильно мыслишь и все правильно делаешь. Могли и мы проколоться. Мог и я оплошать. Спасибо, что позвал для разговора, а не побежал к начальству… Даю тебе слово, Светлый маг Антон Городецкий, что я не посылал известных тебе писем и не знаю их отправителя.
– Знаешь, я очень рад, – честно сказал я.
– Уж как я-то рад, – усмехнулся Семен. – Я вот что тебе скажу, провинившийся Иной – большой наглец. Мало того что Дозоры привлек, еще и Инквизицию впутал. Это надо либо совсем царя в голове не иметь, либо очень хорошо все рассчитать. В первом случае конец ему, а во втором – выпутается. Я ставлю два против одного, что выпутается.
– Семен, выходит, можно обычного человека в Иного превратить? – спросил я. Честность – лучшая политика.
– Не знаю. – Семен покачал головой. – Раньше я считал, что невозможно. Но судя по последним событиям – есть какая-то лазейка. Очень узкая, очень неприятная, но есть.
– Почему неприятная? – зацепился я за его слова.
– Потому что иначе мы бы пользовались ею. Какой плюс, к примеру, президента сделать своим! Да не только президента, всех более или менее влиятельных людей. Было бы приложение к Договору, определяющее порядок инициации, было бы то же самое противостояние, но на новом уровне.
– А я думал, что это совсем запрещено, – признался я. – Встретились Высшие, договорились не нарушать баланс… пригрозили друг другу абсолютным оружием…
– Чем? – остолбенел Семен.
– Ну, абсолютным. Помнишь, ты рассказывал про термоядерные бомбы запредельной мощности? Одна у нас, одна у американцев… Наверное, что-то подобное есть и в магии…
Семен захохотал:
– Да ты что, Антон! Нет таких бомб, фантастика это, выдумка! Физику учи! Содержание тяжелой воды в океанах слишком мало для самоподдерживающейся термоядерной реакции!
– Зачем же рассказывал? – растерялся я.
– Мы же всякие байки тогда травили. Я и не думал, что ты поверишь…
– Тьфу на тебя, – пробормотал я, отхлебнул пиво. – Между прочим, я после этого ночами плохо спал…
– Нет абсолютного оружия, спи спокойно, – ухмыльнулся Семен. – Ни настоящего, ни магического. И если допустить, что инициировать обычных людей все-таки возможно, значит, процедура эта крайне трудная, гадостная, с побочными эффектами. В общем – никто мараться не хочет. Ни мы, ни Темные.
– И ты о такой процедуре не знаешь? – еще раз уточнил я.
– Не знаю. – Семен задумался. – Нет, точно не знаю. Открыться людям, приказывать им или, скажем, волонтерами привлекать – это случалось. Но так, чтобы нужного человечка в Иного превратить, – никогда не слышал.
Опять тупик.
Я кивнул, мрачно глядя в пивную кружку.
– Ты не напрягайся, – посоветовал Семен. – Одно из двух, либо Иной – дурак, либо очень хитер. В первом случае его найдут Темные или Инквизиторы. Во втором – его не найдут, но человека вычислят и отучат желать странного. Вот такие случаи как раз известны…
– Что же мне делать? – спросил я. – Не спорю, пожить в таком забавном месте интересно. Тем более на казенный счет…
– Вот и живи, – спокойно сказал Семен. – Или гордость взыграла? Хочется всех обскакать и найти предателя?
– Не люблю дела бросать на полпути, – признался я.
Семен засмеялся:
– Я уже лет сто только тем и занимаюсь, что дела на полпути бросаю… Случилось, к примеру, дельце о потраве скота зажиточного крестьянина Беспутнова в Костромской губернии. Ах какое было дело, Антон! Загадка! Клубок интриг! Потрава магическая, но так хитро осуществленная… с наведением порчи через конопляное поле!
– Неужели скот коноплю ест? – невольно заинтересовался я.
– Кто ж ему даст? Из той конопли крестьянин Беспутнов веревку свил. На этой веревке скотину водил. Через нее порча и перешла. Хитрая потрава, неспешная, обстоятельная. И на сто верст вокруг – ни одного зарегистрированного Иного! Поселился я в той деревеньке, принялся искать злодея…
– Неужели раньше так качественно работали? – поразился я. – Из-за какого-то скота, какого-то крестьянина – внедрение дозорного?
Семен улыбнулся:
– Всяко раньше работали. Сын этого крестьянина был Иным, он и попросил за папу заступиться, тот ведь едва из той веревки петельку не свил… Так вот, поселился я, бирюк бирюком, хозяйством обзавелся, даже стал к одной вдовушке клинья подбивать. А попутно искал. И понял, что выхожу на след древней ведьмы, очень хорошо замаскированной, ни в каких Дозорах не состоящей и на учете не значащейся. Представляешь, какая интрига? Ведьма, которой лет двести – триста было! Она силы набрала, как маг первого уровня! Вот я и играл в Ната Пинкертона… искал… звать на помощь Высших магов как-то стыдно было. И потихоньку появились у меня зацепочки, круг подозреваемых очертился. Одной из них, кстати, была та самая вдовушка, которая меня привечала…
– Ну? – с восторгом спросил я. Пусть Семен и любит приврать, но эта история, похоже, была правдивой.
– Баранки гну, – вздохнул Семен. – Мятеж в Петрограде случился. Революция. Тут уж, как понимаешь, не до хитрой ведьмы стало. Тут человечья кровь реками полилась. Отозвали меня. Хотел я вернуться, разыскать каргу, но все времени не было. А потом деревенька под затопление пошла, всех переселили. Может, и нет уже той ведьмы.
– Обидно, – сказал я.
Семен кивнул:
– И вот таких историй у меня – вагон и маленькая тележка. Так что особенно не разгоняйся, носом землю не рой.
– Будь ты Темным, – признался я, – точно бы решил, что ты от себя подозрение отводишь.
Семен только улыбнулся.
– Не Темный я, Антон. И тебе это прекрасно известно.
– И про инициацию людей ничего не знаешь… – вздохнул я. – А я так надеялся…
Семен посерьезнел.
– Антон, я тебе еще одну вещь скажу. Девушка, которую я любил больше всего на свете, умерла в двадцать первом году. От старости умерла.
Я посмотрел на него – и не рискнул улыбнуться. Семен не шутил.
– Если бы я знал, как ее сделать Иной… – прошептал Семен, глядя куда-то вдаль. – Если бы я только знал… Я раскрылся перед ней. Я сделал для нее все. Она никогда не болела. Она и в семьдесят три выглядела от силы на тридцать. Она даже в голодном Петербурге ни в чем не нуждалась, а от ее охранных бумажек красноармейцы дар речи теряли… у Ленина я мандат подписал. А вот своего века ей дать не смог. Не в наших это силах. – Он мрачно посмотрел мне в глаза. – Знал бы я, как Любовь Петровну инициировать, – никого бы не спросил. Через все бы прошел. Сам развоплотился – а ее Иной сделал…
Семен поднялся, вздохнул:
Браун Дэн
Русанов Владислав
Фазиль Искандер
Сапковский Анджей
Шекли Роберт
Афанасьев Роман