Чтение 13–й страницы книги ~Зубы дракона~

* * *

Зима серьезно взялась за дело - перед воротами гаража уже свисала с крыши длинная сосулька, а сквозь щель под воротами намело изрядное количество снега. В первую очередь я, естественно, переоделся, потом принялся забивать щель старыми спецовками, ковриками и ветошью, а потому не сразу обратил внимание на цоканье каблучков.

- Привет, Игорек, - прямо надо мной стояла роскошнейшая, как с рекламного буклета, девица. Черное "каре", изумрудные глаза, фигурка "смерть мужчинам" и бархатистый с придыханием голос. - Ты чего делаешь?

- Щели затыкаю... - и тут до меня дошло, - Вика?!

- А что тебя так удивило? - она крутанулась вокруг своей оси, взметнув юбку, прошлась по гаражу, размахивая дамской сумочкой, и бухнулась на диван. Я, как загипнотизированный, поднялся на ноги и побрел за ней. - Знаешь, Игорек, а я замуж выхожу.

- Замуж? - глупо переспросил я.

- Ага. Ты тогда ушел, после получки, а я подумала - дай действительно линзы сделаю. Одна, правда не решилась, подругу взяла. Ну, сразу и купили. Зеленые. Да подруга еще и парикмахерскую затащила. Потом зашли к ней домой, обмыть покупку. Ее брат меня как увидел, так сразу и говорит: "Выходи за меня замуж. Я через две недели в Женеву еду. Они увидят такую жену - умрут от зависти". А у меня, Игорек, воспитание советское: "империалистам - смерть". Я и согласилась. Правильно?

- Все умрут, - согласился я, - умрут на месте.

- Да не про то речь. Выходить за него замуж?

"Не-ет! - едва не закричал я, - лучше за меня!", но вовремя прикусил язык. Потому, что она бы меня послушалась. И ютилась бы со мной и мамочкой в двухкомнатной квартире, работала в доме престарелых, а наш бухгалтер ее бы обкрадывала. И жалела бы она всю жизнь, что упустила своего "принца". Могу ли я ломать человеку жизнь из-за минутного наваждения? Уж лучше остаться в ее памяти дураком... И я сказал:

- Конечно, выходи.

- Вот и я так думаю, - пожала плечами девушка, поднялась, закинула сумочку за спину и направилась на выход.

- Вика! - крикнул я, не удержав порыва.

- Что?! - с готовностью повернулась она уже от самых дверей.

- Ты самая красивая девушка, которую я только встречал в своей жизни.

Она улыбнулась, вернулась ко мне, секунду поколебалась, а потом нежно поцеловала. Мысли спутались, как после бокала шампанского. Вика хотела что-то сказать, но потом махнула рукой и убежала. Громко хлопнула дверь. "Минуту я таращился ей вслед, и страшно захотелось, чтобы она стояла там, за порогом, и ждала... Я кинулся вперед, распахнул дверь...

Но там стоял директор.

Мы столкнулись нос к носу, едва не разбив лбы. Наверное, он узнал меня не сразу, а только отступив на шаг. И глаза его принялись раскрываться, округляться и вылезать из орбит, пока не стали походить на фары от "запорожца".

И тут я внезапно понял, откуда взялись "мальчики" в моей парадной, и кого они там ждали, и почему... а потому я предельно нежно улыбнулся и сказал:

- Здравствуйте, Сергей Михайлович.

- Угу, - выдавил он.

- Вы знаете, Сергей Михайлович, оказывается, в нашем мире тоже водятся свои "шери". Их нужно истреблять, не так ли?

Директор наверняка ничего не понял из моей фразы, но послушно кивнул. И тогда я закрыл дверь у него перед носом.

Утро украсило гору изморозью. Траву, скалы, камни покрыла искристая пыль. Шери дышали паром, как огнедышащие драконы и, нетерпеливо переступая лапами, наблюдали как мы собираем пожитки.

- На голодное брюхо особо не погуляешь, - заметил Ривьен.

- Не ори на меня! - немедленно откликнулся Баряба.

Чегай с Иреной угрюмо бурчали. Похоже, нормально себя чувствовали только я и Малх.

- Что делать будем, Лунный Дракон? - спросил вожак охотников. - Нужно идти быстро, а то без воды и жратвы ноги протянем. Но только шери и шагу ступить не дадут.

- А ты что предлагаешь?

- Надо перекрыть полоску травы между камнями и скалой.

- Засыпать камнями?

- Нет. Тут работы дня на три, если не больше. Нужно кому-то остаться и не пускать шери на эту полоску. Тогда остальные смогут спокойно уйти.

Над людьми повисла звенящая тишина.

- И кого ты хочешь оставить?

- Деда Закидона. Он уже старый, ему все равно.

- А твой старикашка молодой?

- Сыч? Он не продержится. Слабак, сразу сомнут. А ваш дед крепкий. И не тяни время. Выбор простой: или все погибнут, или только один.

Я услышал как дед Закидон вздохнул.

- Нет! Не-ет!!! Дедушка, - Ирена закричала, заметалась. - Нет, не надо!

- Все или один, - повторил Малх.

- Нет! Я без него не пойду! - закричала девушка.

- Хорошо. Вдвоем дольше продержитесь, - ни на секунду не заколебался Малх. - Все готовы?

Вожак охотников обнажил ольхон и ступил на траву, к нему кинулись шери... А я смотрел, как Ирена висела на шее деда и обливалась слезами. Бледный, как бумага, Закидон пытался уговорить внучку идти вместе со всеми.

Малх мастерски распорол брюхо одной кошке и откинул ее в сторону. Над телом закипела свара. Несколько шери, которые успели перебежать на карниз за каменной россыпью, немедленно вернулись и кинулись в общую драку.

- Уходим!

- Не-ет! - Ирена продолжала плакать около деда. Неужели она не понимает, что другого выхода нет?! Один или все... Но она продолжала лить слезы и цепляться за руки сразу постаревшего деда.

- Ирена, Закидон! Уходите! - услышал я свой голос, поймал удивленный взгляд Малха и твердо сказал: - Я останусь.

Глава 8

Последний переход

Я стоял с обнаженным ольхоном в руке, смотрел как шери, облизывая окровавленные морды, неторопливо подступают ближе и ближе, и понимал, что сейчас погибну. Как ни странно, но страха не было. Наоборот, наступило даже некоторое облегчение. Еще немного - и мне больше уже не надо будет ходить на работу, ругаться с бухгалтершей и крутить гайки; не надо будет загонять в глубину сознания мысль о том, что Вику надо было хватать и оставлять себе; больше не будет мучить память о том, как я предал Тхеу, не надо будет стыдиться своей непроходимой трусости. Все закончилось, и не будет больше ни боли, ни проблем, ни страданий...

Откуда-то прилетела муха и с достоинством болельщика, выбравшего завидное место на трибуне, уселась мне на плечо. А потом первая кошка кинулась в бой.

Бело-рыжая тварь, не самая крупная, прыгнула вперед, следом за ней бросились остальные. Но бело-рыжая, увидев вблизи ольхон, внезапно резко остановилась, прочая толпа налетела на нее, смяла, путаясь в ногах друг у друга, и до меня шери докатились кучей-малой. Я пару раз рубанул мохнатые шкуры, послышался визг, и кошки отбежали.

Мое поведение им явно не нравилось: они хлестали свои бока хвостами, прижимали уши и шипели. В ответ я улыбался, обнажая крепкие драконьи зубы. Ох, напьюсь напоследок горячей крови!

Словно услышав приглашение, сбоку прыгнул серо-черный, полосатый шери. Я отбил лезвием в сторону его кривые, как ятаганы, когти и с наслаждением впился зубами в шерстистый затылок. Потом откинул безвольное тело кошкам, и они с готовностью устроили пиршество, дав мне небольшую передышку.

Примерно через полчаса все началось ..сначала: шери скалились, шипели, грозили лапами и медленно надвигались. Я по мере сил отмахивался, но ольхон каждый раз не доставал цели на сантиметр-два. А потом они кинулись разом.

Первого я нанизал на клинок и перекинул через голову, ухитрившись одновременно пнуть ногой другого, но третий прыгнул прямо на грудь и не впился клыками в горло только потому, что я полетел с ног долой, и шери проскользнул дальше. Мне удалось резануть его лезвием по брюху, но тут ногу пронзила резкая боль. Тело рефлекторно согнуло пополам, какой-то кошке досталось рукоятью ольхона по черепу, а потом я увидел прямо перед глазами длинные сахарные клыки и понял - смерть.

Клыки дернулись в сторону, из пасти хлынула кровь, заливая лицо. Пропала тяжесть с ноги, и я увидел над собой деда Закидона. Рядом с ним работали ольхонами Ирена и Чегай. Кошки дрогнули и шарахнулись назад.

- Есть! - отмахнул Чегай хвост улепетывающей кошке, вогнал ольхон в ножны и повернулся ко мне. - Лунный Дракон, ты так и собираешься валяться весь день?

- Откуда вы взялись?

- Ха! - вскинула голову Ирена, - Тысяча драконов! Не могли же мы бросить тебя здесь одного!

- Вовремя... - я чувствовал, что усмешка на моих губах выглядит очень глупо, но стряхнуть ее никак не мог.

- Теперь нескоро кинутся, - подвел итог схватке Закидон, и улыбка сползла сама собой.

Они пришли меня спасти... Отдать жизнь за товарища - это конечно благородно. Но за бандитов?.. А ведь охотники сейчас легко и спокойно уходят к Небесному Городу. Мы невольно взяли их под защиту. Что делать? Мы не можем уйти - шери тут же вцепятся в наши задницы. Мы не можем остаться - умрем от голода и жажды... Во всяком случае дед, Ирена и Чегай точно умрут. Что же делать? Эх, если бы я мог закинуть их на скалы над карнизом...

Хорошо быть умным задним числом. Но покажите мне человека, который ни разу в жизни не пробовал ломиться в открытую дверь!

- Боже мой, какой я идиот!

- Что? - повернулся ко мне дед.

- Полный кретин, - повторил я, присел у скальной стены и вгрызся в холодный шершавый камень. Потом укусил немного выше, потом на уровне лица, а потом стал медленно подниматься по лестнице из мелких углублений.

До изломанного скалами, уступами и щелями, словно сморщившегося от старости, откоса было метров десять. Я поднялся минут за двадцать и присел на выступе скалы. Заречане наблюдали с отвисшей челюстью, пока дед не спохватился и не заорал:

- Чего вытаращились?! А ну наверх! Первым поднялся Чегай, за ним Ирена. Дед хотел прикрывать отход, но этого не потребовалось: шери предпочли опасностям атаки возможность спокойно подъесть павших друзей.

У меня появилось обезьянье желание покидаться в кошек камнями, но дед расхолаживаться не дал:

- Наверх, наверх. Полдня уже прошло. Здесь за камни цепляться можно, не упадешь... Но ночевать не остановишься. Надо подняться выше. Там, где гора белеть начинает, она более пологая.

Спорить никто не стал - откос на этой высоте был изъеден, как грань египетской пирамиды, но места на многочисленных уступах могло хватить только присесть - спать не ляжешь.

Карабкаться по этому каменному подобию стремянки было несложно, но утомительно: представьте себе лесенку высотою почти в километр, и со ступеньками в полметра каждая. Увидев такую цифру на бумаге можно подумать, что уж за час всяко заберешься, однако реально уже минут через десять язык вываливается и повисает на плече.

Солнце испускало свой жар по ту сторону горы, и, с одной стороны, это было хорошо - мы и так дышали как ездовые собаки - но с другой... Ветер становился заметно прохладнее, изо рта давно валил пар, и при наших костюмах, очень похожих на пляжные, да при том, что все мы обливались потом, первый же привал мог кончиться всеобщим воспалением легких - продуло бы навылет.

Не знаю, самообман это, или нет, но склон постепенно действительно становился более пологим: этак градусов шестьдесят после семидесяти. Руки и ноги болели, словно вагон угля разгружать пришлось, под ребрами пульсировала острая боль. В голове появилась предательская мысль: "Лучше бы внизу остались - уже ничего бы не болело..." Во рту пересохло, как в пустыне Сахара. Тут склон внезапно изменил наклон градусов до сорока пяти, и тут же послышался голос деда:

- Ну, теперь легче будет. Давайте передохнем.

Все с облегчением расселись по "ступенькам", на которых стояли, и моментально покрылись гусиной кожей. Ветер пронизывал насквозь и колол обнаженную кожу рук мелкими ледяными снежинками.

- Надо двигаться дальше, - осторожно предложил я.

- Дай сил набраться, - не очень вежливо откликнулся Чегай.

- Там, выше, будет вода... Этому не поверил никто.

- Откуда там, на высоте? - усмехнулся Дед.

Я раскрыл ладонь, дал попасть на нее нескольким снежинкам и показал Закидону капли влаги.

- То, что на вершине все белое... Так это вода.

- Ну да? - дед поднялся, встал на выпирающий выше других камень, и даже вытянулся на цыпочках, пытаясь заглянуть повыше. Внезапно камень из-под его ног вывернулся, дед со всего размаха ударился головой о скалы и покатился вниз.

Никто из нас даже охнуть не успел. Мы молча смотрели на то место, где только что стоял живой человек, и не могли поверить своим глазам.

- Но... Но ведь это несправедливо... - с некоторым удивлением сказал Чегай.

- А-а-а-а! - заорала на долгой бесконечной ноте Ирена, вскинув ко рту скрюченные пальцы...

Это было страшно, страшно глупостью и непоправимостью. Жизнь, экзамены и переэкзаменовки, шашки и шахматы, компьютерные игрушки как-то приучили меня к тому, что в жизни всегда можно поправиться, переходить, устранить ошибку. Начать новую партию, в конце концов. А тут вдруг... Ну, встал человек на неустойчивый камень? Такой пустяк - и все. Навсегда.

- Что же делать теперь? - так же недоуменно спросил Чегай.

- Мы уже ничего не можем сделать, - услышал я свой голос, - поэтому поднимайтесь. Давайте, ребята, встали и пошли.

Ирена меня не услышала. Пришлось взять ее за плечи, развернуть и толкнуть в гору. Только после этого она сорвалась с крика на слезы...

Но у нас не оставалось времени даже на утешения, на простое человеческое сочувствие. День клонился к закату, а места для привала еще и в помине не было. Нужно торопиться.

Если вы думаете, что подниматься по склону в сорок пять градусов легче, чем при семидесяти, то вы глубоко ошибаетесь. Раньше мы как бы поднимались по гигантской стремянке, а теперь пришлось ползти на четвереньках. Склон был слишком крутой, чтобы выпрямиться, но и слишком пологий, чтобы прижать брюхо к скале. Все время подмывало встать на колени, но голыми коленками особо по камням не поползаешь.

Хуже всех доставалось Чегаю: он был единственным среди нас со скаткой, и сверток постоянно бил его по затылку. Он морщился, но ругаться не мог - дыхания не хватало. И именно Чегай первым выпрямился. Склон плавно и незаметно стал довольно пологим, и к этому моменту в выемках между камнями стал появляться первый снег. Сперва мелкие белые пятна, потом проплешины, потом небольшие сугробики, которые, словно руки, тяну ли друг к другу струи поземки.

Я черпанул снег из одного сугробика, кинул в рот.

- Что. Ты. Де. Ла. Ешь, - задыхаясь, спросил Чегай.

- Попробуй, - коротко посоветовал я. Он немного поколебался, потом последовал моему примеру... округлил глаза, попробовал еще... почмокал губами... и расплылся в удивленной улыбке:

- Вода?! Вода! - мальчишка моментально наполнил рот снегом. Ирена, глядя на нас, тоже зачерпнула незнакомое белое вещество.

- Правда вода...

- Осторожней, горло застудите, - предупредил я, видя, что они набиваются, как плюшевый мишка опилками.

- Здорово, - заявил Чегай, усаживаясь между двух сугробов, - вот бы еще и еда тут была.

- Чего рассаживаешься, дальше пошли.

- Подожди, Лунный Дракон, дай отдохнуть. Тут вода есть. Давай привал сделаем.

- Какой привал?! - ужаснулся я, глядя, как Ирена устало валится между камней, - Дальше пошли!

- Давай отдохнем. Ноги не держат, - уже закрыв глаза, вздохнула девушка, - выспимся и пойдем.

- Выспимся?! - перед глазами четко обрисовалась картина: утреннее солнце освещает три мороженные тушки. - Вы с ума сошли! Замерзнете!

- Ну, померзнем немного, - зевнул Чегай. - Зато отдохнем.

Ничего удивительного. В своей наполненной солнцем долине они не представляли себе ничего страшнее мурашек на коже от ночного свежего ветерка и утреннего тумана. Я, конечно, мог порассказать, как находят окоченевшие трупы тех, кто решил при нуле градусов отдохнуть на скамеечке или прикорнул минутку на рыбалке, но к тому времени, когда они начнут верить и понимать, по их жилам уже потечет холод. Тем паче, что морозец был минимум минус пять.

- Чегай, поднимайся, - твердо сказал я, - мы идем дальше.

- Перестань, Лунный Дракон. Ночь... Договорить ему я не дал. Сгреб за грудки, хорошенько встряхнул и холодно поинтересовался:

- Ты хочешь проверить, какие у меня зубы? Я давно не пробовал человечьей крови. А ну пошел вперед! - Ирена изумленно приоткрыла глаза. Не дожидаясь ее высказываний, я взял девушку за шиворот и рывком поставил на ноги. - Вперед пошли.

- Но, Лунный Дракон... - начал было Чегай, я влепил ему пинка и заорал:

- Пошел вперед!

Не знаю, что думали они обо мне в этот момент, но главное - они зашагали.

На небе уже зажигались звезды - ночь вступала в свои права. Навстречу дул легкий ветерок, вытягивая из тела тепло, запорашивая глаза колючими снежинками. За спиной выбралась из-за гор после дневного отдыха Луна и выстелила вдоль склона сверкающую дорожку. Снег полностью укрыл камни, хрустел под ногами, струился ручейками по насту.

- Руки мерзнут... - пожаловалась Ирена.

- Ты маши ими, - я закрутил руками, словно мельница крыльями, - разгоняй кровь.

- Может, отдохнем?

- Нет! - отрезал я.

Постепенно становилось морознее. Небо расцветилось кострами небесных охотников, Луна висела над самой головой - в ответ сверкающим в высоте огням празднично и разноцветно искрился снег. А по телу разливалась боль усталости.

- Больше не могу, - свалился Чегай.

- Можешь.

- Нет.

- Можешь! - я поднял его на ноги. Он снова свалился. Тогда я вывернул ему руку, дернул, чтобы побольнее было, несколько раз врезал по шее и снова поставил на ноги. - Можешь!

Следующей свалилась Ирена. Ее я просто отхлестал по щекам и погнал вперед. Чегай пытался что-то сказать, но я без колебаний врезал ему в ухо.

- Ты выродок, Лунный Дракон, - достаточно внятно прошептала девушка, - ненавижу.

Той ругани, которую я выслушал за этот переход любому извращенцу хватило бы на десять жизней, но каждый раз, когда кто-то из ребят спотыкался, я давал ему пинка, бил по ребрам, хлестал по щекам. У Ирены постоянно катились слезы, у Чегая с уголка губ сочилась тонкая струйка крови, но я насадил себе на сердце скобу, и гнал их вперед и вперед, до тех пор, пока в развилке между гор не сверкнул краешек утреннего солнца.

Когда светило выбралось целиком, и лучи его стали ощутимо согревать, я наконец остановил гонку.

- Чегай, разматывай свой сверток, посмотрим, что там есть, - а сам взялся за ольхон и принялся вырезать в снегу углубление в рост человека. Наст оказался довольно плотным и глубоким, и легко резался крупными кусками.

В скатке оказалась чистая рапсодия и несколько маленьких свертков. Рапсодией я застелил выемку, снежными кирпичами обложил ее вокруг, попробовал лечь внутри.

Получилось неплохо: ветер не задувал, а солнечные лучи ласкали нежным теплом.

- Ну, что смотрите? - кивнул я ребятам, - Ложитесь. Ирена посредине, мы по краям.

Дважды повторять приглашение не пришлось. В безветрии и тепле мы уснули, как только тела коснулись ткани.

* * *

Мне приснился совершенно чудесный сон: будто я встал с кровати в теплой городской квартире, посмотрел в окно на заваленную снегом улицу; потом зашел в ванную, просто открыл кран и полилась горячая вода. Я принял душ, вытерся махровым полотенцем, накинул мамин халат, причесался перед зеркалом.

На кухне просто щелкнул пьезозажигалкой и на плите загорелся огонь. Я поставил чайник, сварил кофе. А потом долго пил его, приторно сладкий, глядя как за окном злой холодный ветер раскидывает сугробы.

Все было так легко и просто, как бывает только во сне, и я ничуть не удивился, когда заползший под рапсодию холод заставил меня открыть глаза.

Солнце успело перевалить зенит, и снежная стенка, которая защищала нас от ветра, теперь отбрасывала тень прямо мне на голову. В тени было довольно холодно. Я сел, потянулся и поразился своим рукам - они стали красными, как знамя революции. Сгорел на солнце. Ох и зачешусь же я скоро!

- Эй, гвардия, подъем!

Ребята зашевелились, стали подниматься. Они не разговаривали и старались не смотреть в мою сторону. Похоже, действительно возненавидели. Разве могут понять их избитые тела, что я спасал им жизнь? Не объяснить... Или был другой способ заставить идти? Не знаю. Не было времени думать.

- Чегай, сматывай тряпки;. Пора. топать дальше. - Я посмотрел вперед. Метрах в трехстах из сверкающего наста торчал седой от снега утес в два моих роста. - Поднимемся на него, осмотримся. Надеюсь, мы не заблудились.

Ребята промолчали. Молчание было тяжелым и мрачным, почти душным, а потому я не стал дожидаться Чегая и пошел к утесу. Подняться на него получилось делом нетрудным, а панорама захватывала дух: ребристый от сверкающих вершин горизонт, второй ребристый край ниже горизонта, и от него до меня, уходя куда-то под ноги, лежало зеркало озера. Правее сверкала на солнце изумрудная листва густого леса, которая переходила в темную зелень холмов. На некоторых холмах стояли мачты, украшенные флагами.

Рядом опустился на колени Чегай и молча заплакал, прижимая ладони к губам, охнула Ирена. Только тут до меня дошло, что это никакие не холмы...

Мы видели Великий Небесный Город Повелителя Вселенной.