АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Мы сейчас вернемся во дворец. Собираемся в кабинете Учителя. Приготовьте ваши соображения о дальнейших действиях. Дело Господа не должно погибнуть.
Они послушались. Черт! Я был бы рад, если бы за это взялся кто-нибудь другой, меньший разгильдяй, чем я Ну хоть Филипп или даже Марк. Но Филипп привык исполнять приказы, а Марк всегда был только защитником, а не организатором. О Матвее с Иоанном и говорить нечего? Я вздохнул. Что же делать, если больше некому!
В кабинете Господа было уныло и бесприютно, словно вещи почувствовали смерть хозяина. Я сел во главе стола на его место. На совещание я также пригласил Якоба Зеведевски и Луку Пачелли. Я не понимал, насколько их можно считать апостолами, но, кажется, Господь благоволил к ним в последние месяцы жизни. Да и лишние мозги не помешают.
- Господа, - начал я. - Сейчас наша первейшая задача - удержать власть. Мы слишком высоко забрались, чтобы падать. Европа должна остаться единой, Но среди нас, увы, нет второго Господа. Мы не можем словом разрушать тюрьмы и подчинять толпы, никто из нас не умеет вызывать огонь из-под земли и молнии с небес. Нам остаются человеческие средства, а потому мы должны быть жесткими. Марк, тебе достается полиция. Во время похорон в городе должен быть покой и порядок.
Марк кивнул.
- Филипп - армия. Не мне тебя учить. Якоб, займись прессой. Не дай бог напечатают какую-нибудь гадость!
- А если напечатают? - поинтересовался Якоб.
- Типографию закрыть, тираж уничтожить. И не задавай глупых вопросов! Сеньор Пачелли, вам достаются контакты с монашескими орденами и наблюдение за их деятельностью. Чтоб не смели служить мессу по-старому. Марк! Посмеют - арестовывай. Матвей... - я задумался, пытаясь сообразить, что можно поручить этому шалопаю.
Матвей сидел, сцепив перед собой руки и опустив голову, и вид имел жалкий. Услышав свое имя, он поднял глаза. Невидящий взгляд. В стену.
- Что?..
И я понял, что лучше ничего ему не поручать. Валерьянкой напоить. Капель сорок... А лучше восемьдесят.
- Ничего. Проехали.
- Ребята, вы просто не понимаете, что произошло! - пробормотал он.
- Помолчи! - гаркнул Филипп.
- Да, Матвей, успокойся, - поддержал я. - Иоанн, тебе самая печальная обязанность - организация похорон. Позвони в больницу, что там происходит?
Иоанн набрал номер.
- Констатировали смерть... Предполагают отравление, но Мария не дала сделать вскрытие. Говорит, что он так завещал. - Иоанн всхлипнул.
- Сумасшедшая женщина! - возмутился я. - Я не собираюсь мешать следствию и покрывать преступника!
- Он действительно так завещал, - тихо проговорил Иоанн.
- Ты сам слышал?
- Да, он мне говорил, дня три назад.
- Он что, знал?
- Он же Господь!
- Ладно. Завтра тело должно быть выставлено в соборе Святого Петра для прощания, Марк, проследишь за порядком.
- Ты думаешь, придет много народу? - поинтересовался Марк.
- Придут, хотя бы из любопытства. Или из страха. - Я поморщился. - А потом... Где хоронить будем?
- Можно на Некатолическом кладбище, - предложил Филипп. - Там хоронят иностранцев, много сделавших для Рима.
- Это слишком мелко для Господа. Скажи еще, у Аппиевой дороги.
- А что? Там могила Сенеки.
- Что такое Сенека по сравнению с Господом?
- Может быть, в Мавзолее Августа? - вмешался Иоанн.
- Мавзолей Августа - это просто старые развалины, - возразил я. - К тому же там был театр-варьете.
- Там уже полвека нет театра-варьете, здание можно со временем отреставрировать, а более достойного соседства для Учителя, чем императоры Рима, мы не найдем. Пусть последний лежит рядом с первым.
- Ты забыл о Юлие Цезаре.
- Тело Цезаря было сожжено. - Один Иоанн мог соперничать со мной в эрудиции.
- Так, может быть...
- Нет! Господь сказал: никаких кремаций.
- Тоже три дня назад?
- Да.
- Он неплохо подготовился.
- Не богохульствуй!
- Хорошо, - смирился я. - Пусть будет Мавзолей Августа.
Вечером ко мне постучался Марк. Я открыл.
- Слушай, Петр, давай зайдем к Матвею. Что-то он не в себе.
Точно! А я и забыл о своих валерьянковых намерениях, сволочь, эгоист проклятый!
- Пошли!
Дверь в комнату Матвея была закрыта. Мы постучали. Тишина. Марк озабоченно посмотрел на меня. Вдруг за дверью раздался приглушенный грохот, словно что-то упало. Марк среагировал мгновенно. Он отпрыгнул назад и с разбегу вышиб дверь.
Мы влетели в прихожую. Здесь было пусто. Дверь в гостиную тоже была заперта. Марк недолго думая вышиб ее ногой.
В гостиной под самым потолком на крюке от люстры висел и дрыгался в петле Матвей. Раздался выстрел. Веревка оборвалась, и Матвей упал на пол. Я оглянулся на Марка - в его руке дымился пистолет, - а потом бросился к Матвею и принялся снимать петлю. Он закашлялся.
- Жив, слава богу! Повезло!
От перелома шейных позвонков человек умирает мгновенно, но сие случается не всегда. Бывает, и от удушья. В страшных мучениях. Минуты три. Зато есть время вытащить неудавшегося самоубийцу.
- Марк, вызови "Скорую"! - распорядился я.
Матвей отчаянно замотал головой и опять закашлялся.
- Не надо, - пробормотал он. - Я в порядке.
- В порядке, да?!
Мы подняли его и перенесли на диван.
- Лука Пачелли устроит? - предложил я.
Матвей устало прикрыл глаза.
- Марк, давай за синьором Пачелли!
Марк ушел, и я сел на краешек дивана рядом с Матвеем.
- Неужели ты не понимаешь, что все кончилось, - тихо проговорил он. - Ты думаешь, я за свою шкуру испугался? Да ни хрена подобного! Ну, пристрелят. Пуля ничем не хуже петли. Просто было цветное кино, а теперь черно-белое. Не хочется портить впечатление. Зачем после роскошной исторической эпопеи смотреть всякую дешевую белиберду?
Я почему-то вспомнил известную программистскую шутку: "Жизнь - это такая ролевая игра, сюжет, конечно, хреновый, зато графика обалденная!" У нас, надо сказать, местами сюжет тоже был очень даже ничего. Я вздохнул. В общем-то, я прекрасно понимал Матвея. Повеситься проще. Мне мешало только иезуитское воспитание и несколько пассивное отношение к жизни. В смысле, туда всегда успеется, а пока солнышко светит, и пущай себе.
Вернулся Марк в сопровождении Луки Пачелли, и мы оставили Матвея на попечение последнего. На пороге я оглянулся и посмотрел на спасенного.
- Надеюсь, больше в петлю не полезешь? Охрану не нужно приставлять?
Матвей осторожно потер шею и поморщился.
- Не беспокойся. Подожду пули.
На следующий день, утром, мы прощались с Мучителем. Он лежал в гробу такой же, каким был при жизни, смерть не исказила его черты. В головах, на отдельной подушке, вместо звезд и орденов лежало Копье Лонгина. На этом настоял Иоанн. Якобы по завещанию Эммануила Копьё должно быть похоронено вместе с ним.
Я поцеловал окоченевшую руку и поднялся с колен. За мной стояли Мария и апостолы, а потом - нескончаемая вереница людей. Прощание продолжалось до вечера, когда мы вновь собрались в кабинете Господа.
- Сегодня несколько священников служили запрещённую мессу, - доложил Марк. - Они арестованы.
- Верные или "погибшие"?
- Все "погибшие", за исключением одного. Но тот не довел богослужения до конца. В момент освящения даров стало плохо с сердцем, его увезли на "Скорой помощи". Он пока на свободе.
Я вспомнил свои страдания в соборе Святого Штефана и слова Господа о мессе: "Это похороны живого. Еще бы вам не становилось плохо от такого действа!" Но ведь теперь Господь был мертв. Тогда почему?..
- На свободе? - переспросил я. - Арестуешь, когда придёт в себя. Сколько их?
- Без него - двенадцать. Что с ними дальше делать?
- Сейчас не до того. Потом разберемся. Филипп, как у тебя дела?
- Пока спокойно.
- Кстати, а где Матвей? - вмешался Иоанн.
- Отдыхает, - пояснил я. - Приболел немножко.
- А-а... Тут еще одна проблема. Называется "инспектор Санти". Глуп как пробка. Норовит допросить. Нам как, отвечать?
- Отвечать. Пусть расследует.
- Он смотрит на нас так, словно это мы отравили Господа! - возмутился Марк. - Он бы нас всех посадил! Может быть, сменить следователя?
- Не надо. У него работа такая - подозревать. Теперь...
Но я не договорил, потому что в комнату влетела Мария. В руке у нее был листок с каким-то текстом.
- Вы это видели, заседатели?
Я взял листок.
- Что там? - взволнованно спросил Иоанн.
- Энциклика папы Павла VII "Об отречении от Антихриста": "Всем верующим католикам. Я прошу у всех прощения, ибо поддержал Эммануила не по доброй воле. Все вы знаете, что я болен раком. Узурпатор, именующий себя Господом, около недели запрещал давать мне обезболивающее, и я не выдержал пытки. Но теперь, когда Зверь мертв, все, кто присягал ему, могут отречься от Сатаны и вернуться в лоно Святой Католической Церкви. Возвращайтесь, и братья примут вас! Павел VII". Мария, это правда?
- То, что Учитель мучил старика? Петр, как ты можешь спрашивать об этом! Здесь нет ничего, кроме клеветы. Просто папа решил вернуть утраченные позиции. Делит одежды Господа, как римские солдаты у подножия креста!
- Где ты это взяла?
- Сорвала со стены на площади Навона.
- Марк, твоя недоработка. Якоб, и твоя тоже.
Марк поднялся с места.
- Прости, Петр, я все исправлю. Пошли, Якоб.
- Действуйте, только быстро!
Я переплел перед собой пальцы рук и сжал так, что побелели костяшки пальцев. То ли еще будет! Я страшился завтрашнего дня.
Но утро не принесло новых неприятностей. А днем Марк с Якобом благополучно разгромили ватиканскую типографию и сожгли часть тиража листовок, оставшуюся нерасклеенной. Остальные полиции пришлось срывать со стен домов.
Прощание с Господом проходило спокойно, без эксцессов, и это утешало. На завтра были назначены похороны. Мы продержались уже более двух суток.
День начался с тумана и слякоти. Правда, снег наконец начал таять. Мы несли гроб к круглому древнему зданию в окружении темных высоких кипарисов - Мавзолею Августа. Пошел дождь. Мы медленно спустились по лестнице ко входу. Внутри гроб положили в мраморный саркофаг и накрыли плитой, пока без надписи. Вышли на улицу. Было противно и одиноко.
- Третий день, - сказал Иоанн.
- Что?
- Третий день, как мы без Господа.
У входа в Мавзолей собралась толпа, и мы направились в узкий проход между людьми. "Хорошо, что у нас есть охрана", - подумал я и начал подниматься вверх. Слева и справа от меня возвышались церкви Святого Карла и Святого Роко, а прямо передо мной под крышей заурядного серого здания сияла золотом мозаика с изображением то ли Августа, то ли Христа и надписью "Princeps pacis"* [Князь Мира (лат.).].
Вдруг стало светло, словно выглянуло солнце. Нет! Десять солнц. Я обернулся. Мавзолей сиял, а над ним поднимался столб света, уходя в голубое небо, подобное горному озеру в разрыве тяжелых, словно каменных туч. Раздался грохот, и Мавзолей взорвался, разлетевшись на мелкие обломки. Когда улеглась пыль, мы увидели Господа, спускающегося к нам по развалинам, и бросились навстречу.
Он держал в руке Копье Лонгина. С острия капала кровь.
- Не прикасайтесь ко мне! Никто не пострадал?
Я оглядел толпу.
- Кажется, нет!
- Надеюсь, вы не проворонили Европу, пока я прохлаждался в склепе?
- Нет. Я взял все в свои руки, - гордо заявил я
- Молодец, Пьетрос! - Господь даже не удивился. - Мы возвращаемся во дворец.
Он поморщился. Учитель был в том же костюме, в котором его хоронили, к тому же изрядно запыленном, и это явно ему не нравилось.
Мы дошли до прохода в толпе. На Господа смотрели с ужасом и благоговением. Кто-то упал на колени в грязь и норовил поцеловать ему край брюк.
- Не прикасайтесь ко мне! - повторил он.
- Господи, - шепотом произнес я. - Но ты же умер!
Он улыбнулся:
- Пьетрос! Но я же Господь.
- Господи, у нас тут некоторые проблемы...
- Завтра отчитаешься, дай мне прийти в себя.
ГЛАВА 5
Вечером я сел в свое любимое кресло, очень мягкое и обитое белой кожей, и включил телевизор. К подлокотникам кресла были приделаны маленькие столики, что мне особенно нравилось. Туда я поместил бутылку шампанского и всякую еду, а ноги водрузил на мягкий высокий пуфик. Это был отходняк! Ох как меня достали эти сумасшедшие трое суток!
Итак, я попивал шампанское, ел мясо по-французски, запеченное с шампиньонами, и смотрел телевизор. По ящику показывали сцены смерти и воскресения Господа, смонтированные встык. Причем по всем каналам. Впечатляло. И скромненько, в конце новостей, прозвучало сообщение: "Сегодня, около полудня, после долгой и продолжительной болезни скончался Его Святейшество папа Павел VII. Завтра в Сикстинской капелле соберется конклав кардиналов для избрания нового папы".
- Туда ему и дорога, - заключил я. Я не мог простить старику то, что он так ловко обставил нас со своей энцикликой.
А на следующее утро я отчитывался перед Господом. Прежде всего я рассказал о кознях покойного папы.
- Он нам больше не опасен, - сказал Господь. Он сидел за столом и нервно крутил в руках шариковую ручку, а я стоял перед ним. Мы были в кабинете вдвоем.
Я доложил о мятежных священниках.
- Что нам с ними делать, равви?
- Повесить! - кратко ответил он.
Я не поверил своим ушам и с изумлением посмотрел на него.
- Ты меня удивляешь, - произнес он. - Тебя не смущает гибель Содома и Гоморры, но шокирует казнь десяти предателей!
- Двенадцати, - тихо поправил я.
- Неважно. Я даже готов их простить, если они раскаются
- Так я прикажу сказать им об этом! - обрадовался я.
- На небесах.
- Что?
- Я прощу их на небесах, после виселицы.
Я тупо смотрел на него.
- Выполняй, Пьетрос! Или ты тоскуешь по бензоколонке?
Я прикусил губу. Мыть машины не хотелось.
- Да, Господи. - Я кивнул и вышел из комнаты.
В коридоре я нашел Соломона, большого черного кота. Он был мертв и уже окоченел. При жизни Соломон, как и положено кошкам, гулял сам по себе, но был всеобщим любимцем. Однако сам он отдавал предпочтение Учителю, сидел у него на коленях и обожал тереться о его ноги, за что и был прозван Соломоном. Любовь к Господу - несомненное свидетельство мудрости. Я поднял трупик и понес хоронить в парк. Это несколько продлило жизнь осужденным священникам, но не могли же они сбежать до вечера. Впрочем, была еще одна причина моего почтения к бренным останкам мудрого животного. По дороге и за медитативным занятием рытья могилы я надеялся убедить себя, что Господь прав.
Когда я покидал парк, ко мне подошел инспектор Санти.
- Вы арестованы, - сказал он.
Я обалдело посмотрел на него.
- Вы обвиняетесь в убийстве Господа Эммануила, - пояснил следователь.
- Но он жив!
- Он был убит. Остальное следствия не касается.
Я всегда знал, что полицейские - исключительно тупые люди. Собственно, умные полицейские бывают только в детективах, поскольку последние пишутся ради утешения рода человеческого, так как повествуют о торжестве справедливости.
Пока я формулировал эту длинную мысль, на моих запястьях сомкнулись наручники. Я вновь не выполнил приказа Господа, и передо мной замаячил призрак бесплатной столовой.
- Но это же абсурд, - занудствовал я, когда меня заталкивали в полицейскую машину. - Вы что, не понимаете, что я без него - ничто?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
|
|