насекомые.
они легко могут производить по сто шестьдесят миллионов каждый год, и это
число будет расти по мере завоевания новых миров.
новых тел в год.
хотим заменять себя так быстро.
способными прожить в силе и здоровье почти четыре столетия. Земляне же не
могут дорожить телами, которые изнашиваются менее, чем за столетие и
страдают от болезней и дегенерации, даже за этот короткий промежуток
времени. И для них не имеет значения, если они будут ежегодно посылать
миллионы на нищету и вероятную смерть. В сущности, даже сами эти жертвы не
боятся нищеты и смерти, поскольку ничего другого не имеют и на Земле.
Эмигрирующие земляне улетают из своего зачумленного мира, хорошо зная, что
хуже не будет. А мы, наоборот, ценим наши хорошо устроенные и уютные
планеты, и нам нелегко покинуть их.
на простой факт, что Аврора была изначально грубым и неустроенным миром, а
стала удобным и приемлемым, и так было с каждым Внешним Миром.
отвечать на них. Пусть Аврора была примитивной, когда ее только что
заселили, но она была заселена землянами, а другие Внешние Миры заселялись
если не землянами, то космонитами, которые еще не переросли свое земное
наследие. Но теперь не те времена. То, что сделали тогда, нельзя сделать
теперь, - он хищно оскалился. - Нет, Фастальф, вся ваша политика была
направлена к сотворению Галактики, населенной одними землянами, в то время
как космониты должны увянуть . Теперь вы видите, что так и происходит.
Ваша знаменитая поездка на Землю два года назад была поворотным пунктом.
Вы предали собственный народ, подтолкнули этих полулюдей к экспансии.
Всего за два года они заняли двадцать четыре планеты и добавляют к ним
новые.
к человеческой оккупации и не будет пригоден еще несколько десятилетий. И
не все они окажутся подходящими, так что, когда ближайшие планеты будут
заняты, шансы на дальнейшее заселение уменьшатся и первоначальный поток
спадет. Я одобрил их экспансию, потому что рассчитывал так же на нашу. Мы
еще можем догнать их, если постараемся, и в здоровом соревновании займем
Галактику вместе.
деструктивная политика из всех возможных. Дурацкий идеализм. Экспансия
односторонняя и таковой останется, что бы мы ни делали. Земляне лезут
безудержно, и их нужно остановить, пока они не стали слишком сильны.
а там особо оговорено, что мы не станем противостоять их экспансии в
космосе, пока они не трогают ни одной планеты на расстоянии в двадцать
световых лет от Внешних Миров. И они строго соблюдают это.
станет соблюдаться, если он начинает действовать против национальных
интересов более могущественной из подписавших его сторон. Я не признаю
ценности этого договора.
вы отойдете от власти?
испугаются, а вы долго не удержитесь у власти.
закроете ворота на Землю, станут ли космониты эмигрировать и заселять
Галактику?
и здесь хорошо, то не все ли равно?
останется в заключении и тоже сойдет на нет и дегенерирует.
доказательств, что такая вещь может случиться. Но даже если и случится -
это будет н а ш выбор. По крайней мере, мы хоть не увидим короткоживущих
варваров, захватывающих Галактику.
космонитской цивилизации, лишь бы остановить Землю?
тогда что ж, моя смерть мне менее страшна, чем триумф этих недочеловеков,
короткоживущих, пораженных болезнями существ.
только потому, что миллиарды лет назад среди наших предков были черви?
его.
Во-первых, лицо у Жискара не менялось, а во-вторых, он уходил в
воспоминания не как люди: у него это не занимало много времени.
прошлое, заставила и Дэниела задуматься о тех же давних событиях, в свое
время поведанных ему Жискаром. И Жискар тоже не удивился задумчивости
Дэниела.
по-новому, словно каждый думал о прошлом за двоих.
насколько он слабее Земли и Поселенческих Миров, то кризис, предсказанный
Илией Бейли, благополучно миновал.
возможное, чтобы убедить тех, кто формировал общественное мнение.
делать никому вреда. Я не прикасался - мысленно - ни к одному человеку,
которому нужно что-то большее, чем самое легкое касание. На Земле я просто
смягчал страх репрессалий, в основном у тех, у кого страх был уже смягчен,
и я рвал нить, которая и так уже готова была порваться. На Авроре все было
наоборот. Политические деятели не хотели поддерживать политику, ведущую к
изгнанию их из комфортабельного мира, и я просто поддерживал это их
стремление, нежелание и укреплял нить, которая чуть сильнее удерживала их.
И это погружало меня в состояние, хотя и слабое, постоянного беспокойства.
космонитов. Так и должно было быть.
космонит, хотя они оба люди?
народ потерпит крушение, лишь бы Галактика была заселена. А доктор
Амадейро думает, что пусть лучше зачахнут и Земля, и Внешние Миры, лишь бы
в Галактике не распространились земляне. Первый надеется на триумф либо
одного, либо другого народа, а второй не хочет никакого триумфа. Разве мы
не должны выбрать первого, друг Жискар?
тебя ощущение особой ценности твоего бывшего партнера Илии Бейли?
думать по-человечески, но я не уверен, что это комплимент. Хотя ты и
стараешься думать ПОДОБНО человеку, ты все-таки н е человек и связан Тремя
Законами. Ты не можешь повредить человеку, землянин он или космонит.
людьми. У нас специальный приказ защищать леди Глэдис. Защищая ее, я могу
быть вынужден нанести вред человеку, и я думаю, что при прочих равных
условиях, я охотнее немного повредил бы космониту, чтобы защитить
землянина.
обстоятельства. Ты обнаружил бы, что не можешь обобщать, - сказал Жискар.
- Вот так и со мной. Подталкивая Землю и удерживая Аврору, я сделал для
доктора Фастальфа невозможным убедить аврорское правительство поддержать
политику эмиграции и пустить в Галактику две распространившиеся силы. Я не
мог помочь, но понимал, что и часть его трудов пропала даром. Это
наполнило его отчаянием и, возможно, ускорило его смерть. Я чувствовал это
в его мозгу, и это было больно. И все-таки, друг Дэниел... если бы я не
сделал то, что сделал, это сильно уменьшило бы земную способность к
экспансии, не улучшив аврорского продвижения в этом направлении. Тогда
доктор Фастальф потерпел бы двойное крушение - как с Землей, так и с
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Никитин Юрий