так далеко от родимого Новгорода... - он икнул и стал тереть глаза
кулачищем.
весной на ней алеют маки, словно кровь, и бродят жеребята на тонких
ножках. Морды их нежнее щеки ребенка, и снится им день, когда они галопом
поскачут догонять радугу...
на удивление нежными.
почувствовал, что его тянут за рукав. Обернулся и увидел неясную фигуру
Эриссы. Сердце его замерло. Он тихо, как мог, поднялся и вышел за ней из
круга света на тропу.
дорогу. Через несколько минут подъема перед ними была поляна. С трех
сторон ее окружал лес. Светила луна. Рейд часто любовался ею на корабле,
перед тем, как уснуть. Но тут было настоящее волшебство. И луна, и звезды
отражались в зеркале моря. Звезды были и в траве, и на камнях - это
сверкала роса. Воздух был теплее, чем на берегу, словно лес согревал его
своим дыхание. Остро пахло прелой листвой. Негромко прокричала сова. Между
камнями, поросшими мхом, жужжал ручей.
освященное Ее близостью.
покорность судьбе - покорность, лишенную и печали, и радости.
бороды Рейда. Он увидел ее улыбку.
знала, - прошептала она.
тумане... Рука, которая гладит меня, тихие слова... И колдунья, та,
которая заставила меня заснуть и все забыть, - она всхлипнула. - Конечно,
это было милосердием, если подумать, какие ужасы ожидали меня потом. Если
бы и это "потом" так же затерялось в тумане.
искать убежища в одной из колоний кефту. Но из-за грозовых туч, дождя и
пепла не видели ни солнца, ни неба, и даже море кипело от боли, а потом
поднялся ветер, и мы стали беспомощны. Только удерживали лодку на плаву.
Когда стало потише, мы увидели корабль. Это были троянцы. Они испугались
окутавшей все тьмы и повернули домой. И они взяли нас в рабство.
себе, он по привычке достал трубку и табак.
представляешь, ахейцы уже и до Трои добрались - но не худший из хозяев. И
Дагон был со мной - упросил Мидона купить и его. Так мы оказались вместе.
Я помню, как ты, Дункан, прощаясь, велел Дагону заботиться обо мне. И ты
все еще отрицаешь, что бы бог?
твой, - я дала ему это имя потому, что оно начинается с той же буквы, что
и твое. К тому же я поклялась, что он станет родоначальником племени.
Значит, он не должен вырасти в рабстве. Я ждала еще целый год, все
рассчитала и готовилась. Дагон тоже набрался терпения - я доказала ему,
что такого веление судьбы. Мы бежали, я несла Девкалиона на руках. На
прощанье я хотела перерезать горло дочери, которую родила от Мидона, но не
смогла - такая крохотная была она в своей колыбельке. Надеюсь, она хватила
горя с таким папашей.
путь. Собирались плыть к Додеканесу - там колония кефту. Но ветер отнес
нас на север и прибил к побережью Фракии. Здесь мы прожили несколько лет
среди диких горцев. Приняли нас хорошо, потому что мы одаряли их вещами,
украденными у троянцев. Потом Дагон стал большим человеком, потому что
умен и владеет многими искусствами и ремеслами кефту. А я, простая
жительница Атлантиды, никакая не жрица, учила их поклоняться Богине и
Астериону, и это им пришлось по душе. А они, в свою очередь, приняли меня
в союз колдуний. Тут я, помимо иных умений, научилась искусству
врачевания, неизвестному в Греции и на островах, - я знаю травы и
заклинания, умею вызывать Сон. Так что не злой бог привел нас во Фракию.
Должно быть, это та судьба, которую ты мне предсказал.
проезд на их корабле. А на Родосе у меня нашлись родственники и помогли
нам начать жизнь сначала.
Дункан сжал руку Эриссы.
не был им никогда.
мне не менее дорог.
Но я уверен, что та девушка, которой была ты, живет сейчас в Атлантиде,
которая еще не погибла.
сюда, Дункан: чтобы предупредить и спасти мой народ.
милый?
рассказывать Пам. Боже! Ведь Пам родится через три-четыре тысячелетия, а
Эрисса здесь, и она прекрасна..."
несуществующего завтра. А сам он был как раз тот, который шептал нежные
слова.
выбелили его волосы, мышцы на крепких костях одрябли, глаза затуманились,
пальцы скрючило артритом. Но на своем троне он восседал с достоинством и
не выказывал испуга, держа в руках полушария ментатора.
глиняном полу, покрытом соломой. Он не мог четко выговаривать новые слова,
потому что рот ему повредили древком копья - затыкали вопящую от ужаса
глотку. Воины-ахейцы и приглашенные, числом около полусотни, держались
невозмутимо, только облизывали пересохшие губы да закатывали глаза. Слуги
и женщины жались к стенам. Только собаки, огромные мастиффы и волкодавы,
не скрывали страха и рычали.
несчастий. Пусть оба полушария хранятся в гробнице Пифона. Через десять
дней состоятся жертвоприношения, после чего - игры в пиры на три дня. А
что до тех четверых, что принесли этот дар, - да знают все, что это
царские гости. Отвести им достойные помещения, дать одежду, красивых
женщин и все, что они пожелают. Они достойны этого.
закончил простыми словами:
отдохните. Вечером за ужином мы послушаем ваш рассказ полностью.
будет так!". В продолжение всего приема царевич сидел с каменным лицом и с
тревогой разглядывал незнакомцев.
возможность приглядеться повнимательней. Афины - маленький убогий
городишко на периферии цивилизации, - и не мог похвалиться каменной
архитектурой, как Микены или Тиринф. Царский дворец на холме Акрополя был
деревянным - правда, из огромных бревен. Тогда в Греции еще росли большие
деревья. Массивные колонны поддерживали потолочные балки на высоте не
менее ста футов. Свет проникал сквозь огромные окна с открытыми ставнями и
дымовое отверстие в крыше. В зале было темновато: по стенам было развешано
оружие, отражавшее свет каменных светильников. Но меха, расшитые шторы,
золотая и серебряная посуда придавали всему грубое великолепие.
и жили рабы, во втором - царская семья, третье предназначалось для гостей.
Комнаты, выходившие в коридор, были квадратными, вместо дверей занавеси,
плотные и богато расшитые, такие же занавеси на оштукатуренных стенах.
Постелями служили груды соломы, покрытые мехами и овчинами, тут же, под
рукой, стояли сосуды с водой и вином. В каждой комнате ждала робко
кланяющаяся молодая рабыня.