Как будто я слишком многое держал в себе... Но что, я не знаю. Я, может
быть, даже начну читать книги.
между ними была стеклянная стена. Он начал одеваться, беспокойно бродя по
комнате.
не покалечил. Ты слышала Битти? Слышала, что он говорит? У него на все есть
ответ. И он прав. Быть счастливым - это очень важно. Веселье - это все. А я
слушал его и твердил про себя: нет, я несчастлив, я несчастлив.
горжусь этим!
очень важное.
повернулась к диктору. Монтэг тронул регулятор на стене, и диктор умолк.
только мой. И, чтобы быть честным, я должен тебе рассказать. Давно надо было
это сделать, но я даже самому себе боялся признаться. Я покажу тебе то, что
я целый год тут прятал. Целый год собирал, по одной, тайком. Сам не знаю,
зачем я это делал, но вот, одним словом, сделал, а тебе так и не сказал...
у стены возле входной двери, взобрался на него. С минуту постоял неподвижно,
как статуя на пьедестале, а Милдред стояла рядом, глядя на него снизу вверх,
и ждала. Затем он отодвинул вентиляционную решетку в стене, глубоко засунул
руку в вентиляционную трубу, нащупал и отодвинул еще одну решетку и достал
книгу. Не глядя, бросил ее на пол. Снова засунул руку, вытащил еще две книги
и тоже бросил на пол. Он вынимал книги одну за другой и бросал их на пол:
маленькие, большие, в желтых, красных, зеленых переплетах. Когда он вытащил
последнюю, у ног Милдред лежало не менее двадцати книг.
что мы с тобой оба запутались в эту историю.
из-под пола. Монтэг слышал ее прерывистое дыхание, видел ее побледневшее
лицо, застывшие широко открытые глаза. Она повторяла его имя - еще и еще
раз,- затем с жалобным стоном метнулась к книгам, схватила одну и бросилась
в кухню к печке для сжигания мусора.
знаешь... Да перестань же!.. - он ударил ее по лицу и, схватив за плечи,
встряхнул.
ничего не поделаешь. Нельзя их сейчас жечь. Я хочу сперва заглянуть в них,
понимаешь, заглянуть хоть разок. И если брандмейстер прав, мы вместе сожжем
их. Даю тебе слово, мы вместе их сожжем! Ты должна помочь мне, Милли!-Он
заглянул ей в лицо. Взял ее за подбородок. Вглядываясь в ее'лицо, он искал в
нем себя, искал ответ на вопрос, что ему делать.
тебя все эти годы, но теперь я прошу, я умоляю. Мы должны наконец
разобраться, почему все так получилось - ты и эти пилюли и безумные поездки
в автомобиле по ночам, я и моя работа. Мы катимся в пропасть, Милли! Но я не
хочу, черт возьми! Нам будет нелегко, мы даже не знаем, с чего начать, но
попробуем как-нибудь разобраться, обдумать все это, помочь друг другу. Мне
так нужна твоя помощь, Милли, именно сейчас! Мне даже трудно передать тебе,
как нужна! Если ты хоть капельку меня любишь, то потерпишь день, два. Вот
все, о чем я тебя прошу,- и на том все кончится! Я обещаю, я клянусь тебе! И
если есть хоть что-нибудь толковое в этих книгах, хоть крупица разума среди
хаоса, может быть, мы сможем передать ее другим.
стене, обессиленно прислонилась к ней, потом тяжело сползла на пол. Она
молча сидела на полу, глядя на разбросанные книги. Нога ее коснулась одной
из них, и она поспешно отдернула ногу.
Кларисса... Ты никогда не говорила с ней. А я говорил. Такие люди, как
Битти, боятся ее. Не понимаю! Почему они боятся Клариссы и таких, как
Кларисса? Но вчера на дежурстве я начал сравнивать ее с пожарниками на
станции и вдруг понял, что ненавижу их, ненавижу самого себя. Я подумал.
что, может быть, лучше всего было бы сжечь самих пожарных.
вам пришли, к вам пришли"
растерянно перебирать книги, хватая то одну, то другую, сам не понимая, что
делает. Он весь дрожал, и больше всего ему хотелось снова запрятать их в
вентилятор. Но он знал, что встретиться еще раз с брандмейстером Битти он не
в силах. Он сидел на корточках, потом просто сел на пол, и тут уже более
настойчиво прозвучал голос рупора у двери. Монтэг поднял с полу маленький
томик.
Думаю, надо начать с начала...
присутствие за дверью: кто-то стоял, ждал, прислушивался. Затем послышались
шаги. Они удалялись. По дорожке. Потом через лужайку...
трудом, запинаясь, словно его сковывал жестокий стыд. Он пробежал глазами с
десяток страниц, перескакивая с одного на другое, пока наконец не
остановился на следующих строках:
пошли на казнь, лишь бы не подчиняться повелению разбивать яйца с острого
конца".
начала.
Часть 2. СИТО И ПЕСОК
на притихший дом. Они читали в передней. Гостиная казалась пустой и серой.
На ее умолкших стенах не играла радуга конфетти, не сверкали огнями
фейерверки, не было женщин в платьях из золотой мишуры, и мужчины в черных
бархатных костюмах не извлекали стофунтовых кроликов из серебряных
цилиндров. Гостиная была мертва. И Милдред с застывшим, лишенным выражения
лицом то и дело поглядывала на молчавшие стены, а Монтэг то беспокойно шагал
по комнате, то опять опускался на корточки и по нескольку раз перечитывал
вслух какую-нибудь страницу.
наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя капля, от которой он
вдруг переполняется, и влага переливается через край, так и здесь в ряде
добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце".
так хотелось понять ее.
Он долго стоял там, глядя в окно на дождь, хлеставший по стеклам. Когда
дрожь унялась, он вернулся в серый сумрак передней и взял новую книгу:
стену. - "Наша излюбленная тема: о Себе".
говорить о других, обо мне. Из всех, кого я встречал за много, много лет,
она первая мне по-настоящему понравилась. Только она одна из всех, кого я
помню, смотрела мне прямо в глаза - так, словно я что-то значу.
здесь так или иначе связано с Клариссой.
пара. Милдред рассмеялась.
- тонкий запах голубых электрических разрядов.
однако, готов забурлить жизнью, стоит только включить электронное солнце.