Когда-то я был обыкновенным человеком, и на протяжении долгих эонов
служения Искусству не утратил всех признаков человеческого. А человек,
углубившийся в Черное Искусство, сильнее дьявола. Я человек, но царю над
демонами. Ты видела Господ из Черного Круга, и если бы я сказал тебе, из
каких отдаленных королевств я призвал их и от какой судьбы охраняют их мой
заколдованный кристалл и золотые змеи, ты потеряла бы рассудок от ужаса. И
только я один - их господин. Мой глупый Хемса мечтал о величии - бедный
глупец, разбивающий ворота и переносящийся вместе со своей любовницей по
воздуху с вершины на вершину! Но если бы я его не убил, в один прекрасный
день он смог бы стать таким же могучим, как и я.
волосатого вождя горцев на покорение Йимши! Это прекрасная шутка, если бы
мне это пришло в голову раньше, я сам постарался бы, чтобы ты попала к
нему в руки. И я читаю в твоих мыслях, что даже тогда, когда он схватил
тебя, ты не отказалась от мысли сделать его своим орудием, намереваясь
использовать всякие свои женские штучки. Но если не принимать во внимание
твою глупость, все же ты - женщина, на которую приятно посмотреть. Я
намерен задержать тебя как свою невольницу.
ты не понимаешь, что твоя королевская гордость значит для меня не более,
чем стебелек соломы на ветру. Я, целовавший царицу ада! Ты видела, как я
расправляюсь с теми, кто мне сопротивляется.
покрывале. Свет померк, в комнате потемнело. Лицо властелина стало
ужасным. В его голосе появились повелительные нотки.
решительным голосом.
боль приучат тебя к покорности. Я буду стегать тебя ужасом и кошмаром до
предела твоей выносливости, пока ты не станешь в моих руках, словно воск,
мягкой и податливой каждому пожеланию. Ты изведаешь страдания, которых не
довелось перенести ни одной смертной, пока каждый мой приказ не станет для
тебя волей богов. Вначале, чтобы унять твою гордость, я верну тебя в твое
далекое забытое прошлое, в твои предыдущие воплощения. Айе, уил ла кхоза!
испуганной Жасмины. Волосы у нее на голове встали дыбом, а язык примерз к
небу. Откуда-то долетел глубокий, зловещий удар гонга. Драконы на
гобеленах, извергнув голубое пламя, исчезли. Сидящий на подиуме властелин
превратился в бесформенную тень. Серый полумрак сменился густой, мягкой,
почти осязаемой темнотой, пульсирующей странным светом. Жасмина уже не
могла разглядеть властелина. Она ничего не видела. Только неясно ощущала,
что стены и потолок отдаляются от нее, исчезают.
как светлячок. Оно превратилось в золотой шар, и по мере того, как оно
росло, сияло все ярче. Потом шар вдруг разлетелся дождем искорок, которые
тем не менее не рассеивали мглы. В комнате все же остался слабый отблеск,
позволяющий заметить черный гибкий пень, растущий из каменного пола. На
глазах ошеломленной Жасмины пень выпустил отростки, принял реальные
очертания, на отростках появились ветки, широкие листья и огромные, черные
отравляющие цветы, склонившиеся над сжавшейся на подиуме девушкой. В
воздухе стоял еле ощутимый запах. Это страшный черный лотос в мгновение
ока вырос из каменной плиты так, как он вырастал в таинственных джунглях
Китая.
Жасминой как разумные создания, танцуя змеиными движениями на бледных
стеблях. Еле различимые на фоне густой непроницаемой тьмы, они вздымались
над ней как гигантские бабочки, каким-то непонятным способом давая ощутить
свое присутствие. Их одуряющий запах кружил голову, и Жасмина попробовала
сползти с подиума, но тут же судорожно прильнула к нему, когда пол
наклонился под невероятным углом. Дэви с ужасом вскрикнула и судорожно
сжала руки, но страшная сила разжала ее пальцы. У нее было ощущение, что
она потеряла рассудок, а весь мир рассыпался до основанья. В черной
ревущей ледяной пустыне она была лишь дрожащим атомом разума, уносимым
ветром, который грозил задуть слабое пламя ее жизни, как дыхание бури
гасит горящую свечу.
она превратилась, смешался и слился с мириадами других атомов, рождая
жизнь в бродящем болоте первобытной жизни. Уминаемая созидающими ладонями
Природы, она вновь превратилась в мыслящую единицу, медленно кружащуюся по
бесконечной спирали своего существования.
вновь воплощалась во все тела, в которых во все эти века помещалось ее
"я". Она вновь ранила свои ноги на длинной, изнурительной дороге
воплощений, увлекшей ее в забытое прошлое. Вновь, дрожа, сжималась она в
первобытных джунглях еще до начала Времен, догоняемая кровожадными
существами. Одетая в шкуры, брела она по колено в воде по болоту рисового
поля, сражаясь за ценные зерна с догоняющими ее птицами. Она билась с
парой мулов, разрыхляя заостренными колышками неподатливую землю, и
бесконечно наклонялась над ткацким станком в деревенских хижинах.
и окровавленная, по горячему песку, ее тащили на аркане ловцы рабов, она
узнала жгучие прикосновения грубых рук к ее телу, стыд и муку внезапного
желания. Она кричала под ударами кнута, стонала, пробитая колом, сойдя с
ума от ужаса, вырывалась от палача, неумолимо клонящего ее голову на
окровавленный пень.
мучения, обиды и несчастья, которые мужчина причинял женщине на протяжении
эонов, перенесла презрение и злобу, которыми женщина может одарить
женщину. И все время она сознавала, кем является, хоть это сознание жгло,
как удары кнута. Будучи всеми этими созданиями, которыми была в прошлом,
вместе с тем она знала, что она - Жасмина. Ни на секунду не теряла она
этого знания. Она являлась одновременно нагой рабыней, согнувшейся под
ударами бича, и гордой владычицей Вендии. И страдала не только как рабыня,
но и как Дэви Жасмина, чей гордый характер ощущал удары бича как
прикосновения раскаленного железа.
несла свое бремя несчастий, стыда и страданий, и так было, пока она не
услышала словно издалека свой пронзительный крик, словно один долгий крик
боли, эхом несущийся сквозь века.
в черном одеянии. Слегка склоненную голову сидящего прикрывал капюшон, а
его узкие плечи едва вырисовывались в царящем здесь сумраке. Жасмина не
различала деталей, но вид капюшона вместо бархатной шапочки пробудил в ней
неясную тревогу. Она напрягла зрение и ощутила странный, перехватывающий
дыхание страх: у нее появилось ощущение, что это не властелин так спокойно
сидит поодаль...
наклонилась и обняла ее длинными руками, скрытыми широкими рукавами черной
тоги. Жасмина с молчаливой яростью сопротивлялась, изумленная и испуганная
худобой обнимающих ее рук. Голова в капюшоне наклонилась к повернутому
лицу девушки. Жасмина пронзительно вскрикнула, охваченная ужасом и
отвращением. Ее упругое тело обнимали костлявые руки, а под капюшоном она
увидела воплощение смерти и разложения - ужасный череп, обтянутый
истлевшей, как древний пергамент, кожей.
челюсти приблизились к ее устам, потеряла сознание.
склона остановилась группа всадников. Они смотрели вверх. Высоко над ними
на крутой каменной стене возвышалась каменная башня. За ней и над ней
виднелись стены гигантской твердыни. Там уже начиналась линия снегов,
покрывающих вершину Йимши. Во всей картине был оттенок нереальности:
пурпурные склоны, вздымающиеся к этому фантастическому замку, игрушечному
на расстоянии, и над всем - белый сверкающий пик на фоне холодной синевы.
лучше преодолеть пешими. Кроме того, лошади устали до предела.
опустив голову. Всю ночь они скакали вперед, подкрепляясь остатками пищи
из седельных сумок, и останавливаясь только чтобы дать необходимый отдых
лошадям.
сказал Конан. - По крайней мере, так говорят люди. Это сторожевые псы
своих хозяев, младшие колдуны. Они не станут зевать, когда увидят, как мы
поднимаемся по склону.
они прибыли сюда. Они уже были достаточно высоко на склоне Йимши, под ними
тоже были скалы, огромное пространство, усеянное скалами и пиками меньшего
размера, простиралось сзади чуть ли не до горизонта. Туранец напрасно
искал среди этого лабиринта движение цветных пятен, которое выдало бы
присутствие людей. Надо полагать, преследователи-афгулы потеряли ночью
след своего вождя.
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Каменистый Артем
Круз Андрей