двери. - малышкой Канделярия была такой же симпатичной, как и Рорэма, -
сказал он, удерживая свою дочь в жарких объятиях. - но повзрослев, она
стала точной копией меня.
утвердительный кивок, Рорэма взглянула на мужа и дочь с восхищением. Она
взяла меня под руку и повела на первый этаж. - пойдем, присоединимся к
донье Мерседес, - продолжала она.
стояла открытая хибара с соломенной крышей. В гамаке, привязанном к
поперечным балкам хибары, сидела Мерседес Перальта. Она с наслаждением
пробовала самодельный сыр Рорэмы.
не знал, пожать ли ей руку или обнять ее. Она улыбнулась ему, и он
заключил ее в объятия.
Перальтой. Она задавала ей вопросы обо мне, а донья Мерседес отвечала на
них так, как будто меня здесь не было вообще.
воздуха, голоса женщин и Гвидо Микони перемешались, я слабо хихикнула и
опустилась на землю. Должно быть, меня одолел сон. Спустя некоторое время
донья Мерседес разбудила меня и отослала к Канделярии, помогать ей
готовить обед. Я и не заметила, что Канделярия и ее отец уже покинули нас.
заклинания. Испугавшись, что Канделярия развлекает отца моими
магнитофонными записями целительных сессий, я заторопилась на верхний
этаж. В прошлый раз, прослушивая записи, она полностью стерла целую
кассету, нажав не ту кнопку.
за тем, как Канделярия массирует своему отцу спину и плечи, тихо напевая
заклинания. И что-то было в этом - сосредоточенные и, тем не менее,
красивые движения рук - что напоминало мне Мерседес Перальту. Мне стало
ясно, что Канделярия тоже была целительницей.
горели в ее глазах. - донья Мерседес уже рассказала тебе обо мне? -
интонации ее голоса были до странности нежными, я никогда прежде не
слышала такого от нее. - она говорит, что я родилась ведьмой.
знала, с чего начать.
мне помочь.
ступенькам.
лицом. - Мерседес Перальта права, - сказал он, затем склонил голову и
пристально осмотрел пятнистую тень от агавы, отброшенную солнцем на
кирпичи патио. Некоторое время он стоял, встряхивая головой, словно не
знал, что ему говорить и делать дальше.
патио, его руки слегка задевали цветы и листву, его взгляд был рассеян.
в котором явно чувствовался его итальянский акцент. - Канделярия говорит,
что донья Мерседес хочет, чтобы я рассказал ее тебе. Ты же знаешь, что
тебе здесь рады. Я надеюсь, ты будешь приезжать к нам почаще и мы сможем
беседовать друг с другом.
я взглянула на Канделярию.
сказала Канделярия. - взяв мою руку, она повела меня на кухню. - ее судьба
похожа на твою, но она не может передать тебе свою тень, так как она
предназначена для одного человека и будет отдана мне.
следуя по стопам духовного наставника-целителя, ты сможешь стать
целительницей сама. Это - то, что называют соединением, звеном. Донья
Мерседес уже говорила тебе, что ведьмы называют это тенью.
один наследник, кто получает реальное знание. Виктор Джулио имел реальное
знание об умервщлении собак и невольно передал его по цепочке Октавио
Канту. Поэтому я говорю тебе, что Октавио слишком долго просидел в тени
Виктора Джулио, и что донья Мерседес передает мне свою тень. Позволяя
обычным людям рассказывать тебе свои истории, она пытается подставить тебя
на мгновение под тень всех этих людей, так чтобы ты почувствовала, как
вертится колесо случая и как ведьмы помогают этому колесу вращаться.
глубочайшее замешательство. Она смотрела на меня светлым доверчивым
взглядом.
вращает колесо случая, - задумчиво сказала она; затем, секунду помолчав,
добавила: - история моего отца подойдет тебе, но я не хочу быть с вами,
когда он начнет рассказывать тебе ее. Он стесняется меня, поэтому я могу
помешать. - она обернулась к своему отцу и засмеялась. Ее смех, как
хрустальный взрыв, закружился эхом по всему дому.
ли кончится ночь и сколько еще продлится безмятежный сон Рорэмы. На его
лице промелькнуло озабоченное выражение, когда он окинул взглядом ее голое
тело, темное на фоне белой простыни, ее лицо, скрытое под спутанной массой
волос. Он нежно убрал волосы. Она улыбалась. Ее глаза слегка приоткрылись,
блеснув между густых, коротких ресниц, но она не проснулась.
Почти рассвело. В ответ на пение пьяницы, бредущего по улице, в соседнем
дворе залаяла собака. Затем шаги и пение удалились и затихли. Собака
заснула.
небольшой чемодан, который там прятал. Ключем, который он носил на цепочке
на шее вместе с медальоном девы марии, он открыл замок и нашарил широкую
кожаную сумку, засунутую между сложенной одеждой. Странное чувство, почти
предчувствие поколебало его на миг. Он не стал завязывать сумку вокруг
талии, как думал раньше. Вместо этого он вытащил из нее тяжелый зеленый
браслет и, положив его на подушку рядом с Рорэмой, засунул сумку обратно в
чемодан.
прельщенный возможностью хорошо заработать, эмигрировал в Венесуэлу почти
двадцать лет назад. Тогда ему было всего двадцать шесть лет. Уверенный,
что жена и двое детей вскоре присоединятся к нему, первые несколько лет он
оставался в каракасе. Откладывая деньги, он жил в дешевых гостиницах,
поближе к строительным объектам, на которых работал. Каждый месяц он
посылал часть своих сбережений домой.
Он уехал из каракаса и стал работать на периферии. Письма из дома доходили
до него все реже и реже, а затем перестали приходить вообще. Он перестал
отсылать деньги, и по примеру многих своих товарищей, начал откладывать
жалование и скупать драгоценности. Ему хотелось вернуться в италию
богатым.
чемодана. Он задумался, почему это слово не вызывает больше привычного
волнения.
ее. Воспоминания перенесли его почти на десятилетие, к тому дню, когда он
впервые увидел Рорэму во внутреннем дворе своей дешевой гостиницы, где он
разогревал на примусе спагетти. У нее были ввалившиеся глаза, и платье,
которое она носила, было слишком велико для ее худого маленького тела; ее
можно было спутать с одним из тех подростков, которые приходили сюда
посмеяться над иностранцами, особенно над итальянскими строительными
рабочими.
итальянцами. Днем она работала в пансионе, а ночью за несколько монет
делила постель с мужчинами. На досаду своим подругам она преданно
привязалась к Гвидо и даже отказалась спать с кем-либо еще, не соглашаясь
ни на какие деньги. Однако однажды она исчезла. Никто не знал, где ее
искать, никто не знал, куда она ушла.
капризу, вместо того, чтобы вывести команду к казармам на то место, где
они строили фабрику и фармакологическую лабораторию, он поехал на автобусе
в город. Здесь на автобусной станции, как будто ожидая его, сидела Рорэма.
маленькую девочку, которая играла неподалеку. - это Канделярия, - заявила
она и невинно улыбнулась. - ей четыре года, и она твоя дочь.
лица. Он не смог сдержать смеха. Слабая и тонкая, Рорэма выглядела скорее
сестрой, а не матерью ребенка, стоящего рядом с ней.
глаз было выражением старого человека. Она была довольно высока для своего
возраста. Ее лицо было так серьезно, что его нельзя было назвать детским.
Но оно тут же стало симпатичной детской мордашкой, когда Канделярия
вернулась к своей игре. Когда же она посмотрела на него опять, проказливый
лучик блеснул в ее глазах. - идем домой, - сказала она, взяв его за руку и
потянув за собой.
Володихин Дмитрий
Лондон Джек
Доставалов Александр
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Самойлова Елена