или в воздухе.
Брайан. - А ты?
Хайнлайна, Джона Кристофера и Джона Уиндема. Сейчас вот сидел и вспоминал
все эти старые истории. Думал о таких экзотических вещах, как искривление
времени и искривление пространства, о нашествиях чуждых цивилизаций.
одному ему лезли в голову безумные мысли.
внизу что-нибудь?
далеко внизу. Он был уверен, что земля там была. Роки выглядели
успокаивающе знакомыми даже с высоты в 36 000 футов. Но за их пределами он
уже ни в чем не был уверен. А облачный покров мог простираться до самого
Бангора. Без контроля над воздушными сообщениями он не имел возможности
что-либо узнать. Брайан перебрал в голове несколько вариантов. Савана
неприятным был такой: они прорвутся вниз сквозь облака и обнаружат, что
никаких признаков жизни там нет, и что аэропорт тоже исчез. Где тогда ему
совершать посадку этой птички?
стал.
- предложил Ник. - Просто бросить взгляд. Может, зрелище небольших
городков и автомагистралей нас как-то успокоит?
скорее всего ударятся в панику, даже если я им заранее все объясню.
Подумай сразу об этом нашем скандальном приятеле, который опаздывает на
важную встречу. Ну, тот, которому ты нос завернул.
бузить, тоже.
вижу нужды пугать их. Мы в итоге и так все узнаем. Не вечно же нам быть
наверху.
на высоте хотя бы 4-5 тысяч футов, но без диспетчера и без связи с другими
самолетами такой уверенности у меня нет. Я даже не могу предположить,
какие там внизу погодные условия. Ты можешь, конечно, посмеяться, но...
петлю, как в фантастическом рассказе? Я опущу самолет под облака, и мы
успеем увидеть бронтозавров, пощипывающих травку на поле фермера Джона,
прежде чем нас разнесет на части какой-нибудь циклон.
в его вопросе. Похоже, что нет, но - кто его знает? Британцы известны
своим ехидным чувством юмора.
передумал, решив, что это прозвучит тоже несерьезно.
думаю, представляешь себе, что у нас нет ни малейшей идеи относительно
того, что происходит и с чем мы имеем дело. Можем, например, врезаться в
совершенно новую гору, которая прежде была Нью-Йорком, или столкнуться с
другим самолетом. Вообще, если это искривленное время, мы точно так же
могли бы оказаться в будущем, как и в прошлом.
пилота авиалиний - рискованная ситуация, вроде того, что выпадет в кости.
Я намерен пролететь над Бангором, если такие облака и над ним. Пролетим
тогда над Атлантикой и нырнем под потолок на обратном пути дугой. Не так
будет рискованно, если снизимся над водой.
которые никогда не видели и не ощущали солнечного света. Эти странные
создания плавают в безднах, как призрачные баллоны, освещаемые изнутри
собственным свечением. Хотя они и выглядят хрупкими созданиями, на самом
деле это чудо биологии, созданное, чтобы выдерживать давление, способное в
один миг расплющить человека. Их великая сила одновременно и их слабость:
пожизненно заключенные в своем странном теле, они обречены вечно
существовать в черных безднах. Если их ловят и вытаскивают на поверхность,
к солнцу, они просто взрываются. Не внешнее давление разрушает их, а как
раз его отсутствие.
собственной атмосфере высокого давления. Его отец был служащим в банке. Он
подолгу отсутствовал дома - карикатурный тип круглого отличника. Своего
единственного сына он подгонял так яростно, как и самого себя. Истории,
которые рассказывал отец на сон грядущий, когда Крэг был еще совсем
ребенком, пугали мальчика. И не удивительно, потому что страх был именно
той эмоцией, которую Роджер Туми старался пробудить в мальчике. Эти
истории главным образом были о расе чудовищных созданий, называемых
лангольерами. Их миссия в жизни, их, так сказать, работа (а в мире Роджера
Туми все имело свою работу, все занималось выполнением серьезных задач)
состояла в том, чтобы набрасываться на ленивых расхлябанных детей. К тому
времени, как ему исполнилось семь лет, Крэг стал целеустремленным круглым
отличником во всем, как и его отец. Он решил навсегда: лангольерам до него
не добраться. Никогда.
неприемлемым. Иная оценка становилась темой лекции, насыщенной пугающими
предостережениями о том, какой станет жизнь, когда придется рыть канавы
или опорожнять мусорные ящики. Четверка была наказуема обычно недельной
изоляцией в своей комнате. В течение такой недели Крэгу разрешалось только
ходить в школу и появляться за столом во время семейной трапезы. Для
хорошего поведения выходных не было. С другой стороны, выдающееся
достижение, например, когда Крэг в соревнованиях трех школ победил в
десятиборье, никакой похвалы не удостаивалось. Когда Крэг показал отцу
медаль за такое достижение, врученную ему в присутствии всех учащихся,
отец посмотрел на нее, невразумительно хмыкнул и снова уткнулся в свою
газету. Крэгу было девять лет, когда отец умер от сердечного приступа.
человеком, за которого она вышла замуж. Как только Роджера Туми не стало,
и прекратились его регулярные поиски припрятанных бутылок, которые он
разбивал и за которые отвешивал ей пощечины, требуя взять себя в руки,
Катрин Туми с энтузиазмом отдалась делу жизни. Она попеременно то окружала
своего сына необычайной любовью, то замораживала полным отвращением к
нему, в зависимости от содержания джина в ее крови в данный момент. Порой
ее поведение выглядело странным, а порой - зловещим. В день, когда Крэгу
исполнилось десять лет, она засунула ему большую кухонную спичку между
пальцами ног, подожгла ее и запела "хэппи берсдэй ту ю", пока спичка
медленно догорала до самой плоти. Она предупредила его, что если он
попытается стряхнуть спичку, то она немедленно отправит его в сиротский
приют. Угроза сиротского приюта звучала довольно часто, когда Катрин Туми
надиралась. "Я вынуждена буду это сделать в любом случае, - сказала она
ему, - поджигая спичку между пальцами ног рыдающего сына, подобно хилой
свечке по случаю дня рождения. - Ведь ты вылитый отец. Он совершенно не
умел развлечься. И ты такой же. Ты такой зануда, Крэгги-вегги". Она допела
куплет и задула спичку не раньше, чем кожа поджарилась между вторым и
третьим пальцами правой ступни Крэга. Он никогда не смог забыть желтого
пламени, чернеющей спички и растущего жжения, пока мать заплетающимся
языком и фальшивым голосом тянула "Хэппи берсдэй ту ю-уууу".
в своей комнате. Место заключения превратилось для него в убежище. Обычно
он там занимался уроками, но порой, когда становилось тошно, когда
чувствовал себя припертым к стене, он брал листы бумаги и разрывал их на
тонкие полоски. Рассеянно бросал их к ногам, а глаза невидяще смотрели в
пустоту. Такие периоды умственной опустошенности были нечасты. В то время,
по крайней мере.
поручено произнести речь. Мать не присутствовала. Она была пьяна. Потом
Крэг закончил школу менеджеров. На церемонии вручения диплома матери не
было. Она умерла. В глубокой черной трещине, которая существовала в его
сердце, жила уверенность, что лангольеры в конце концов пришли за ней.