но выглядела она на четырнадцать. Сегодня она надела туфли на пятидюймовых
каблуках, узкие черные кожаные брюки, красный свитер, черный кожаный жакет
и огромный серебряный медальон с ярко раскрашенным эмалевым портретом
Элвиса в центре. Большие серьги из многих колец, настолько сложные и
составные, что напоминали вариацию тех головоломок, которые, как
считается, отвлекают разоренных бизнесменов, если они полностью
сосредоточиваются на их разборке. Ногти выкрашены в неоново-малиновый
цвет, настоящие тени были намного слабее теней на ее глазах. Черные как
смоль волосы стекали сплошной массой мелких завитков ниже плеч: выглядели
они как парик, который носила Долли Партон, но это были собственные.
весила, может быть, сто пять фунтов, если ее хорошенько намочить, но
всегда выглядела больше, чем кто-либо рядом. Когда она шла по коридору
больницы с Хитер, ее шаги были громче, чем у мужчин вдвое ее больше, и
сиделки оборачивались и неодобрительно хмурились, услышав это ток-ток-ток
ее высоких каблуков по кафельному полу.
четырехэтажной парковке гаража от больницы.
Он был из голого серого бетона: холодный, с низким потолком. Треть
флюоресцентных ламп была разбита, несмотря на проволочные сетки,
защищавшие их, и тени среди машин предлагали неисчислимое множество мест
для засады.
положив указательный палец на спусковой механизм, а Хитер спросила:
сторон машин, Хитер сказала:
чтобы у бедных насильников была сыпь на коже, так что... Попроси Джека или
одного из этих парней - они еще могут достать его тебе.
сигнализация, которую она отключила, не доходя до автомобиля,
дистанционным управлением, висевшим как брелок на кольце для ключей. Фары
вспыхнули, "Аларм" один раз пикнул, и двери отворились.
с места.
одежда все равно насквозь вымокла.
ним, была с ним ночь, все не важно.
всегда считала, что ты такая, но приятно знать, что я была права.
усмехнулась:
гараж, восхитительный золотисто-оранжевый восход окрасил золотым пятна
облаков на западе. Однако, когда они пересекли центр с его растущими
тенями и сумерками, которые постепенно наполнялись кроваво-красным светом,
знакомые улицы и дома показались такими же чужими, как отдаленная планета.
Она прожила всю свою взрослую жизнь в Лос-Анджелесе. Но Хитер Макгарвей
чувствовала себя чужаком на чужой земле.
улице со счастливым номером 777, где на обочине росли платаны. Ветки этих
больших деревьев без листьев придавали им вид какого-то паукообразного,
устремленного в грязное желто-черное ночное небо, которое было слишком
полно окружающим светом от городского движения, вместо того чтобы быть
совершенно чернильным. Машины столпились на дороге и на тротуаре перед
777-ой, включая одну черно-белую.
большая часть нынешних полицейских в форме или гражданской одежде. Черные
испанцы, белые и азиаты собрались в одну компанию, чтобы опереться друг на
друга, так как они редко казались способны сойтись в большом обществе.
было настолько безопасней, чем во внешнем мире. Проходя через гостиную и
столовую, где разыскивала Альму, она несколько раз остановилась, чтобы
быстро переговорить со старыми друзьями, - и обнаружила, что сообщение об
улучшении состояния Джека уже получено по внутренней связи.
с мыслью о себе как о части семьи полицейских, а не жительнице
Лос-Анджелеса или Калифорнии. Это не всегда было так. Но слишком сложно
поддерживать духовную связь с городом, погруженным в наркотики и
порнографию, который раскалывает насилие банд, и разъедает голливудский
цинизм, которым управляют политиканы, ровно настолько продажные и
демагогичные, насколько некомпетентные. Разрушительные силы общества
раздирали город - и страну - на кланы, и даже если она чувствовала себя
уютно в полицейской семье, то понимала опасность соскальзывания в
мировосприятие сквозь очки "мы-против-них".
кулинарной беседой. Резали овощи, очищали фрукты, терли сыр. Альма
раскатывала тесто для пирога на мраморной плите, и трудилась над ним с
большим вдохновением. Кухня пропиталась вкусными ароматами готовящихся
пирожных.
глаза были так же пусты, как у манекена. Затем она мигнула и вытерла свои
покрытые мукой руки о фартук.
тяжко приходится. Много родственников и друзей будут на панихиде. Надо
покормить их.
Сидеть и думать? Уверена, что не хочу думать. Если ничего не делать
руками, позволить занять себя мыслями, тогда я просто с ума сойду. Ты
понимаешь, что я имею в виду?
затем в реабилитационном центре, может быть, несколько месяцев, а ты и
Тоби будете одни. Ты готова к этому?
что-то произойдет, поэтому он все сделал, чтобы знать точно: я смогу о
себе позаботиться.
кучу оружия из тайника. Она достала дробовик с пистолетной рукоятью из-под
кровати.
Двенадцатизарядное. Достаточно мощное, чтобы свалить какого-нибудь кретина
на пентахлорфеноле, который воображает, что он супермен. Тебе не нужно
уметь хорошо целиться, просто направить и нажать на курок, и он попадет в
разброс дроби. - Она поместила дробовик на бежевую ткань покрывала. Из
глубины стенного шкафа Альма вытащила тяжелую зловещую винтовку с
дымовыпускающим дулом, оптическим прицелом и большим магазином.
ее нельзя купить в Калифорнии так просто. - Она положила винтовку на
кровать рядом с дробовиком. Затем открыла тумбочку ночного столика и
вытянула оттуда громадный пистолет. - "Браунинг" девятимиллиметровый,
полуавтоматический. Есть еще один, похожий, в другой тумбочке.