настолько погрузился в собственные мысли, что только автопилот спасал его
от столкновений с другими вертолетами. Но наконец на горизонте замерцали
огни города ученых.
поселений. Ученые - народ мирный, и ни одному научному центру не грозило
уничтожение. В знаменитой своими энергетическими станциями Ниагаре народу
жило побольше, но Галилео превосходил ее по площади. Из опасности
некоторых экспериментов город раскинулся на много миль, чем здорово
отличался от обычно плотных компактных поселений Америки.
местах. Бартон направился к коттеджу Дэнхема - в этой
индивидуалистической, хотя и взаимозависимой культуре, конечно, не было
многоквартирных домов - и удачно застал его дома. Дэнхем был мягким
круглолицым Болди, чьи парики с каждым годом становились все более седыми,
а нынешний был и вовсе белым. Он тепло приветствовал Бартона, но только
вслух, потому что на улице были люди, а Болди были тактичны в проявлении
своей силы.
порядочно ослабел.
взглядом. - Заходи. Выпьем?
этом ртов они не открывали. Бартон все время помнил о том, что привело его
сюда и старался не рассказывать Дэнхему слишком много, особенно из-за
того, что здесь, в Галилео, был Сэм Фэйкс, и поэтому разговор вертелся
вокруг да около, ни к чему не приводя. Это оказалось несколько сложнее,
чем он себе представлял. В конце концов они оказались в игровой комнате и,
оставшись в шортах, встали перед вертикальной стеной с многочисленными
неровностями, состоящей из беспорядочно двигающихся сегментов. И они
играли в скип-гандбол. Можно было заранее сказать, насколько тяжело было
Дэнхему принимать мяч, но к тому же не было никакого способа угадать, куда
мяч отскочит. Оба достаточно напрыгались, выдержав основательное
испытание, и ведя во время игры телепатическую беседу.
рулетку. В них он мог играть со своими друзьями - обычными людьми, а вот
бридж или покер - ох! Кто же станет играть в покер с телепатом?
силе. "Да, - согласился Бартон, - но таких игр не так уж много. Борьба или
бокс требовали тактического мышления. Но многие олимпийские виды спорта
вроде толкания ядра, прыжков в высоту, бега - были вполне доступны.
Многие... в которых не было поединка с соперником. Любая "военная" игра
вроде шахмат была невозможна."
сытом тигре, апатичном, и с глубоким сознанием мощи, как у тихо гудящей
динамо-машины. Он легко связал этот образ с голодом и еще с чем-то смутным
и бесформенным, родственным символу, которым Мелисса обозначала Сэма
Фэйкса. Созданный им мысленный образ настолько напоминал Фэйкса, насколько
один музыкальный аккорд может быть созвучен другому. Если Дэнхем вообще
знал Фэйкса, то он должен был отозваться.
сознании Дэнхема он отыскал случайные обрывки ассоциаций. Перед ним возник
образ толстого переводчика-недоучки, иногда работавшего с учеными
различных языковых групп. Бартон поспешно переключился на другую тему, так
что Дэнхем не придал особой важности этой чисто мнемонической идее.
выиграть, и тот настолько обрадовался, что принял извинения Бартона по
поводу назначенной встречи безо всякого скептицизма. Действительно,
человек, только что вернувшийся в Америку после шести месяцев жизни в
джунглях, вправе рассчитывать на что-нибудь более интересное, чем
скип-гандбол. И со стороны Бартона было так любезно заглянуть...
восприимчивому сознанию впитывать кипящие вокруг мысли. Теперь он знал,
что надо искать, и это оказалось несложно, потребуется только терпение. На
него обрушилась беспорядочная мозаика обрывочной информации. И Бартон
сделал то, к чему Болди прибегали крайне редко - он послал наводящий
вопрос в мысли обычных людей.
мысли, которые лежали на поверхности сознания. А для того, чтобы внедрить
в сознании обычного человека даже короткий стимулирующий импульс,
потребовалось довольно заметное усилие. Люди в большинстве своем не
являются телепатами и пытаться мысленно общаться с ними это все равно что
проталкивать иголку между плотно подогнанными черепицами. При определенных
условиях люди могут принимать мысли, но не в состоянии отличить их от
своих собственных.
Более того, он сделал это так незаметно, что даже сам Фэйкс, обнаружь он
подобные мысли, ничего бы не заподозрил. Многие люди в этот вечер подумали
о Фэйксе - в этом не было ничего необычного - но только не для Бартона,
складывающего эту мозаику. Кусочек отсюда и кусочек отсюда. Наконец
картина была завершена: переводчик, искажающий оттенки смысла - что-то
вроде разговора жителя Тибета и бенгальца с американским
химиком-физиологом. Это было нетрудно, поскольку ученые, погруженные в
работу, не обращали внимания на тонкости человеческого общения, и это
привело к тому, что здесь, в Галилео, зарождалось нечто, что в конце
концов вызовет беду.
поверхностных технических знаний оказалось достаточно, чтобы приостановить
работы. Оттенок смысла в сознании одного человека, слегка искаженный в
сознании другого, когда требовалось полное совпадение - все это говорило
Бартону, что Фэйкс предавал расу.
Мелиссой Карр. Ее мысль почти тотчас коснулась его в обычном диапазоне
связи.
Он вновь ощутил ее женственность, мягкость вьющихся полос и по-детски
круглые щеки. Сквозь прохладный свежий ветер ночи принес с собой
мимолетный аромат духов.
удивительно привлекательная. Она немного боялась. Бартон почувствовал это
и испытал сильное желание защитить ее. В его сознании начал формироваться
образ Мелиссы Карр, хотя он знал, что это предубеждение. Мысленные и
зрительные образы могут очень сильно различаться. Но ему казалось, что у
Мелиссы маленькое треугольное лицо, хрупкое и с тонкими чертами, и что это
лицо обрамлено блестящими и черными как смоль волосами. Ему казалось, что
он видит ее черты изнутри, выворачивая обычную процедуру, когда лицо
человека помогает сформировать мнение о его внутреннем мире.
улицу. Она единственная в мире могла принимать эту длину волны.
фанеру проникли сомнение и вопрос, коснувшиеся его сознания и метнувшиеся
прочь. Человек в доме мгновенно установил собственный барьер.
возможно, не мог общаться с другими параноиками на своей особой волне.
Или... или мог?
разглядеть не смог. Настороженно оглянувшись по сторонам, он поднял ногу и
выбил стекло. Он осторожно ступил в проем, оказавшись в неплохо
обставленной комнате, где у стены, глядя на него, замер толстяк. Чисто
мужская обстановка комнаты подсказала ему, что Фэйкс, вероятно, жил один -
обычное дело для параноиков, которые требовали от жены полного подчинения.
Фэйкс никогда не женился бы на Болди, а ни одна обычная женщина не смогла
бы долго жить с ним.
подобные люди стали осторожнее. Его парик был светло-желтым, что выглядело
странным при его тяжелом красном лице.
пустой разум, и Бартон послушал срочное предостережение Мелиссы,
заставившее его вздрогнуть. Он предупреждает остальных...
вновь, с той же быстротой, с которой его собственное оружие оказалось в
его толстой руке. При поединке с другим телепатом было просто необходимо
удерживать свое сознание закрытым, и тогда ваши намерения не будут
предугаданы. Как только Фэйкс почувствовал серьезную угрозу для себя, он
больше не решился опустить барьер.
он наблюдал бы за извивающимся капюшоном кобры. Он положил большой палец
на рукоять кинжала, держа клинок на уровне бедра. Толстяк отступил от
стены, выжидательно покачиваясь на носках.