проистекают они от их безудержной любви к тебе и другим, а также о многих
других вещах, весьма полезных для молодого человека, находящегося на
пороге зрелости.
очень тревожили ввалившиеся щеки Нальгрона, когда-то сильные, а теперь
худые пальцы, едва державшие серебряный кубок, серебряные нити в волосах и
губы, сделавшиеся из красных чуть синеватыми, несмотря на то, что говорил
и жестикулировал Нальгрон весьма оживленно, и поэтому Фафхрд выискивал на
столе самые соблазнительные блюда и то и дело подкладывал отцу лакомый
кусочек, дабы возбудить его аппетит.
к губам и снова начинал говорить, так и не вынимая правой руки из-под
шубы.
предметах, но Фафхрд не слышал уже почти ничего из столь ценных для него
слов - так озабочен был он здоровьем отца. Теперь ему казалось, что кожа
вот-вот лопнет на выступающих скулах, что светлые глаза отца запали еще
глубже и под ними появились сероватые круги, что на руке, легко держащей
кубок, голубоватые жилы вздулись еще сильнее; Фафхрд начал подозревать,
что Нальгрон так и не выпил ни капли вина, хотя и подносил его непрестанно
к губам.
голосом. - Хотя бы выпей немного.
плотно сжатых губ, взгляд в сторону и продолжение спокойного монолога.
человек понял, что никто из одетых в темное с неразличимыми лицами
сотрапезников ничего, кроме кубков с вином, не подносил ко рту, хотя звон
посуды не умолкал. Его тревога за отца переросла в ужас; не понимая
толком, что делает, он, отогнув полу отцовской шубы, схватил его за
предплечье и кисть правой руки и стал тыкать ею в сторону тарелки, полной
еды.
он ощерился так, что стали видны его зубы цвета старой слоновой кости, а
из глаз его струился холод, холод, холод...
коричневой рукою скелета.
затряслись пальцы, - Фафхрд с проворностью змеи отпрянул от отца.
плоти и крови, вокруг была не тьма, а полупрозрачный свет, заливавший
шатер минголов, а вместо отцовского лица со впалыми щеками перед Фафхрдом
было усатое, мрачное и озабоченное лицо Велликса-Хвата.
плечами, чтобы поскорее очнуться и сбросить с себя руки Велликса.
мехов.
показалось, что вам снится сон, который любой человек с радостью бы
прервал.
его отца из недавнего кошмара. Он приподнялся на локте, зевнул и,
скривившись, снова встряхнулся.
Велликс. - Так что нет никакого резона отказываться от обещанного мною
бренди.
коричневый кувшин с бренди и ловко откупорил его большим и указательным
пальцами.
знает, что там может быть у них на дне или по крайней мере в одной из них.
С невольной тревогой он напомнил себе, что этот человек - его соперник и
тоже добивается благосклонности Вланы.
кружки. - В моем сне серебряный кубок играл скверную роль. Закс! -
окликнул он мингола, стоявшего у входа в шатер. - Будь добр, дай мне
фарфоровую кружку.
неясной улыбкой мягко осведомился Велликс.
металлу, которое еще не прошло.
пропустили к нему Велликса. Возможно, все трое были старыми знакомцами по
торговым стоянкам. А может, дело не обошлось без подкупа.
Эффендрит! Изобрази-ка две фарфоровые кружки, чистенькие, как только что
ободранные от коры березки!
лучше, чем Фафхрд. Хват протянул молодому человеку одну из мгновенно
появившихся у него в руках сияющих фарфоровых кружек, налил немного
душистого напитка себе, щедро плеснул Фафхрду, потом долил свою кружку,
словно желая продемонстрировать, что в выпивке Фафхрда не может быть яда
или сонного зелья. Фафхрд, внимательно следивший за его движениями, нашел
демонстрацию безупречной. Собутыльники чокнулись кружками, и, когда
Велликс отпил, Фафхрд сделал большой, но осторожный и медленный глоток.
Бренди приятно обожгло горло.
весь запас на янтарь, драгоценные камешки и прочую мелочь, и свой шатер с
повозкой тоже, оставил себе лишь двух лошадей, одежду и еду.
- заметил Фафхрд.
Затем сказал:
я сделаю тебе предложение? Дам совет, который дал бы своему сыну?
тревогу.
неудовлетворенность. Как, впрочем, и любой другой человек твоего возраста,
где бы он ни жил. Тебя зовут просторы огромного пира. Тебе не силится на
месте. Но вот что я тебе скажу: чтобы выстоять в мире цивилизации и найти
в нем радость, нужны не только смекалка, осторожность и мудрость. Тут
потребуется коварство, остаться с чистыми руками тебе не удастся, потому
что сама цивилизация - вещь грязная. Ты не сможешь взобраться на вершины
успеха, как взбираешься на гору, пусть даже сплошь покрытую льдом и
опасную. Взбираясь на гору, ты должен показать себя с наилучшей стороны, а
добиваясь успеха - с наихудшей, тебе придется пробудить в себе самые
низменные чувства, а зачем? Я родился предателем. Мой отец жил в стране
Восьми Городов, но вечно скитался с минголами. Как я теперь жалею, что сам
не остался в степях, суровых, но не поддающихся растлевающим душу
соблазнам Ланкмара и восточных земель.
по сравнению с теми, кто искорежен цивилизацией, они прямы, как сосны. С
твоими способностями ты легко выбьешься здесь в вожди, причем в крупные
вожди, объединишь десяток кланов и сделаешь северян мощью, с которой
придется считаться другим народам. А вот тогда, если захочешь, ты сможешь
помериться силами и с цивилизацией. Но уже на своих условиях.
внешне он был невероятно спокоен. Он даже ощущал известное ликование:
Велликс расценивает его шансы у Вланы достаточно высоко, раз пытается
обойти его с помощью лести, не говоря уж о бренди.
впечатление, что Хват не во всем ходит вокруг да около, что он и вправду
испытывает к Фафхрду отцовские чувства и хочет оградить его от несчастий,
что в его словах о цивилизации есть правдивое зерно. Конечно, могло быть и
другое: Велликс так уверен во Влане, что может позволить себе быть добрым
к сопернику. И все же...
затмила в нем все остальные ощущения.
ним.
выпить еще, он встал и оправил свою одежду.
Велликс.
толпа. Пока Фафхрд спал, там собрались практически все мужчины Ледового
племени и добрая половина мужчин Морозного Братства, и теперь многие из
них стояли вокруг двух солнечных костров - их прозвали так за величину и
жарко полыхающие языки пламени, - жевали дымящееся мясо, смеялись и
задирали друг друга. То тут, то там возникали оазисы, где бойко шла
торговля; одни из них были окружены шумными кучками гуляк, в других дела