плодами земли и моря и держались особняком - пока не чувствовали угрозу, и
тогда оказывалось, что в гневе они страшны. Стало ясно: этот народ лучше
оставить в покое (особенно если вспомнить, сколько британских поселенцев
сошло здесь в могилу во цвете лет). Сейчас на островах, в общем, царили
мир и покой; Мур мало знал о нынешней жизни аборигенов.
всех", кафе, "Все для моряка" Лэнгстри, рынок под открытом небом, куда
вывозили по субботам свою продукцию фермеры из внутренних районов, и
местный хозяйственный магазин. Грязные улицы, подрезая владения джунглей,
вели к новым кварталам убогих домов. Совсем рядом вставала стена буйной,
сочной густой зелени.
и Францией, была совсем невелика - пятнадцать миль в окружности, население
около семисот человек. На заре эпохи колонизации, в середине шестнадцатого
века, остров вместе с дюжиной других клочков суши, пятнавших синие воды
Карибского моря, принадлежал Испании. Время шло; испанская корона как
будто бы позабыла об острове - и спустя столетие над Кокиной заплескался
британский флаг: Британия отвоевывала Карибы ради плантаций сахарного
тростника и табака. Когда местные плантации доказали доходность
предприятия, в дело вмешалась Франция. Дальше история островов развивалась
бурно, по спирали, периоды дипломатических контактов сменялись эпохами
морских сражений и наоборот, пока, наконец, Британия не воцарилась на
Карибах безраздельно. В джунглях и по сей день сохранились дома
плантаторов, хотя их каменная кладка давным-давно пошла трещинами, в
которых пустили цепкие корни новые хозяева - лианы и вьюнки. Бродя по
длинным обветшалым коридорам, по пустым, призрачным комнатам, Мур иногда
явственно представлял себе ту прежнюю жизнь: местные землевладельцы
озирали из огромных окон зеленые поля, шхуны под тугими от ветра парусами
бежали по океанским волнам с новым грузом для матери-Англии... Кокина была
удачным вложением британского капитала, пока индейцы-карибы не подняли
мятеж и не перебили почти всех плантаторов.
раковину-кокину, к тому же в прибрежной полосе здесь водилось великое
множество разнообразных двустворчатых моллюсков. Их вымывало приливами, но
они вновь торопливо зарывались в спасительную влажную прохладу песка,
выдавая свое присутствие лишь цепочкой мгновенно лопающихся пузырьков на
воде.
домом для Дэвида Мура. Возможно, не навсегда, но пока Дэвиду здесь было
хорошо.
ожили события и переживания последних лет. Память Мура, точно шулер -
крапленого туза, держала их в рукаве и теперь разом обрушила на Дэвида
семь лет, промелькнувшие с тех пор, как его налаженный, уютный мирок
рухнул, смятый в одночасье, а самого Мура прибило к этим берегам, обрушила
на него все то, что он подсознательно избегал вспоминать - ураган,
взявшийся словно бы ниоткуда, грозовые тучи в небе над Чесапикским
заливом, буйство высоких серых валов с белыми гребнями... Обрывки видений,
осколки переживаний, смутные картины неизменно наполняли Мура глухой
клокочущей яростью, и тогда он сознавал, что в любую минуту безмятежное
течение человеческой жизни может быть нарушено, надежда убита, а твердая
почва уйдет из-под ног, словно прогнившая половица.
Ты только что проехал мимо моей конторы. Притормози.
Констебль открыл дверь, и Мур вошел. В заставленной всякой всячиной
конторе Кипа негде было повернуться. Рабочий стол, на нем - лампа,
несколько стульев, книжная полка с юридической литературой, позади стола -
запертый оружейный шкаф, за стеклами которого виднелись два ружья. На
стене в рамочках красовались приказы кингстонского управления о присвоении
Кипу очередных званий и почетные грамоты, а чуть ниже - вид кокинской
гавани с двумя торговыми судами, рисунок пятилетней Минди, дочки Кипа.
Краски были яркие, а мачты судов напоминали телеграфные столбы. Место у
противоположной стены занимали большой шкаф и серые стеллажи с папками.
Вторая дверь, со стеклянным глазком, вела к двум камерам.
окна, впуская в душную контору ветер с моря, и отправился в дальний угол,
к маленькой раковине. Над раковиной висела полка с чашками и тарелками.
Рядом с посудой примостились электроплитка (Кип снял ее с полки и включил
в розетку) и портативный холодильник. Порывшись в холодильнике, констебль
достал пару яиц и отрезал несколько полосок от куска бекона.
он устало вздохнул.
сковородку и улыбнулся. - Ясно-понятно, дружочек. Слишком бурно провел
прошлую ночь...
полки две чашки и сполоснул их под краном, хотя те были абсолютно чистыми.
Залив воду в чайник, он стал ждать, чтобы подрумянился бекон. - Хватит уже
травить себя консервами, Дэвид. Думаю, Майра что-нибудь для тебя
придумает...
комнату наполнил аромат жареного мяса. Кипу как констеблю помимо прочего
вменялось в обязанность следить за тем, чтобы арестованные пребывали в
добром здравии, то есть обеспечивать им трехразовое питание, но бюджет
участка не позволял брать готовые обеды в кафе. Некоторое время Кип
молчал, занятый приготовлением завтрака, потом наконец сказал: - Вчера
вечером я звонил брату в Кингстон.
пришлось долго убеждать его в обратном. Но, как бы ни развивались события,
Сирил обещал проследить, чтобы газетчики ничего не разнюхали. - Кип вилкой
снял бекон со сковороды и разложил на тарелки, потом вылил на сковороду
яйца и дал им немного поджариться.
командой?
далеко от дома?..
подводными лодками, - напомнил Кип. - А насчет команды не тревожься. Почти
все они, вероятно, благополучно состарились и спокойненько сидят себе у
камина, вытянув ноги в мягких шлепанцах, попыхивают трубкой, прихлебывают
пивко и плетут небылицы о прошедшей войне. На вот, держи, а я поставлю
чайник.
специалист по подлодкам из меня не ахти, но, кажется, что-то вроде
аварийных люков. А ты так и будешь любоваться яичницей или все-таки поешь?
нее...
свой стол и приступил к еде.
ртом. - Мне надо сходить к жене Кепхаса, но будь я проклят, если знаю, что
ей сказать! Черт побери! Один шанс на миллион, что этот несчастный случай
повторится, - Кип скрипнул зубами. - Меня беспокоит Бонифаций. Сам-то он
абсолютно безвреден, но на Кокине очень многие прислушиваются к его
словам. Ни к чему, чтобы он поднял тревогу из-за этой лодки. Ты, наверное,
не раз слышал в джунглях барабаны. Одному Богу известно, чем там
занимается Бонифаций во время своих чертовых церемоний. Разумеется, все
это противозаконно, стоит мне захотеть, и я раз навсегда положу этому
конец... но я не хочу. Мне плевать, каким богам молятся островитяне - лишь
бы все было спокойно. Но запугивать людей всякой чушью не дам. - Кип
яростно накинулся на яичницу и вдруг оттолкнул тарелку. - И что Бонифацию
с его боженькой было не остаться на Гаити...
местного табака. - Думаю, не поделил территорию с другим
проповедником-вудуистом. Вот слушай, что мне удалось собрать буквально по
крохам: дом Бонифация сожгли, а его семья бежала в джунгли. Вскоре второго
колдуна-"хунгэна" нашли в бухте Порт-о-Пренса с полным брюхом гвоздей.
Полиция вышла на след, но ничего не сумела доказать - знаешь, как бывает.
Однако у покойного хунгэна отыскались очень влиятельные друзья. Началась
охота за головой Бонифация. Как бы то ни было, ему пришлось покинуть Гаити
и некоторое время скитаться по всем Карибам. Здесь он обосновался перед
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Сертаков Виталий