обозначились темные круги.
Берхтесгаден, было единственным истинным его домом с самого лета 1928
года. Это были места с целебным воздухом, несравненными живописными видами
и воспоминаниями, легко всплывающими в душе. И, конечно, Хели. Там он
познакомился с Хели Рубаль, своей единственной настоящей любовью. Хели,
дорогая Хели, с белокурыми волосами и смеющимися глазами. Зачем, дорогая
Хели, ты пробила себе пулей сердце? Я любил тебя, Хели, подумал он. Разве
этого было мало? В Бергофе его будет ждать Ева, иногда, при каком-то
совещании и когда волосы Евы зачесаны назад, Гитлер мог прищурить глаза и
увидеть Хели, его потерянную любовь и племянницу двадцати трех лет, такой,
как когда она покончила собой в 1931 году.
марте, среди беспорядка на своем столе.
подумал Гитлер, рот его в изумлении открылся. Нет, нет... Сирена
воздушного налета.
имперской канцелярии. В отдалении слышались звуки разрыва бомбы, ухающий
удар, словно бы чудовищный топор ударил по древесному стволу. Потом еще
один, еще два, и пятый с шестым почти без интервала.
холодный пот.
вцепились в край стола. Ему казалось, что бомбы падали к югу, возле
аэропорта Темпельхоф. Не настолько близко, чтобы пугаться, но все же...
волчий вой противовоздушной сирены и других, вторивших ей.
шефом безопасности Берлина, - несколько воронок на летном поле и подожжено
несколько домиков. Бомбардировщики удалились.
где же ночные истребители "Люфтваффе", когда они нужны? Ни один не
проснулся? - Он шагнул к карте, показывавшей оборонительные сооружения,
минные поля и бетонные бункеры на побережье Нормандии. - Благодарю судьбу,
что есть Роммель. Черчилль и этот еврей Рузвельт собираются высадиться во
Франции, и сделают это рано или поздно. Они получат теплый прием, не так
ли?
Лондоне за полированными столами и пить английский чай и есть эти... как у
них называются эти бисквиты?
дадим им попробовать на зубок нечто особенное, так ведь, Мартин?
конкретное значение: она показывала путь славянского вала, угрожавшего
перехлестнуть берег России и хлынуть в занятую немцами Польшу и Румынию.
Маленькие красные кружочки показывали "котлы", в которые попались немецкие
дивизии, медленно таявшие, каждая тысяч по пятнадцати человек.
одного из узких мест, где в это время, в сотнях миль от Берлина, немецкие
солдаты сражались насмерть против жестоких атак русских. - Я хочу, чтобы в
течение суток они были уже там.
их взять? Генералы с запада разбушуются, если потребовать оторвать что-то
от их армий, а те, что на востоке, слишком заняты всякими идиотскими
распоряжениями. Однако люди и танки все-таки найдутся. Такова воля фюрера.
И точка.
простом халате.
выключить настольную лампу, он обошел кабинет и взял рисунок с сельским
домиком и смутным пятном в тени. Он долго и напряженно вглядывался в это
темное пятно. Может быть... точно, могло быть... что это волк, выползающий
из-за угла сельского домика. Да, теперь Мартин видел его. Он был именно в
том месте, куда показал фюрер. Предзнаменование. Мартин вернул рисунок на
мольберт. Гитлер, вероятно, больше не коснется его, и кто знает, какова
будет судьба этого рисунка?
это.
частью его чуда.
коридору к себе. В спальне крепко спала его жена Герда, над ее головой
висел рисунок Гитлера.
приглушенный рев винтов, - до места выброса семь минут.
фалом за металлический прут, шедший вдоль корпуса аэроплана, и прошел к
закрытой двери. Над головой тускло светилась красным сигнальная лампочка,
окрашивавшая стены в розовый цвет.
двенадцать минут. Он приказал себе не обращать внимания на качку и броски
С-47 и стал проверять укладку парашютных лямок, убеждаясь в том, что они
одинаково стягивают его ноги в чреслах. Не слишком-то приятно целую тысячу
футов лететь вниз, ощущая, как давит на интимное место.
парашютного ранца, чтобы быть уверенным в том, что ничто не спутает
стропы, когда раскроется купол. Парашют должен быть черным, поскольку была
неполная луна.
Нью-Джерси.
пилот выравнивал курс, чтобы избежать или прожектора, или зенитного огня.
Майкл медленно и глубоко дышал, следя за красной лампочкой над дверью.
Сердце сильно билось, тело в темно-зеленом комбинезоне покрылось потом. На
голове черная вязаная шапочка, а лицо измазано черными и зелеными
маскировочными пятнами. Он надеялся, что все они легко отмоются, иначе
будут привлекать нежелательное внимание на Елисейских полях.
нож с зазубренным лезвием, автомат 45-го калибра, рожок с пулями. А также
небольшая коробка, застегнутая в куртке, с двумя плитками шоколада и
кусочками вяленой солонины. Он подумал, что от тепла его тела плитки
шоколада уже расплавились.
дверные створки С-47 плавно раскрылись, засвистев на ветру. Майкл тут же
встал в положение полной готовности: кончики носков ботинок на краю, руки
на дверной раме. Под ним простиралась черная ширь, которая равно могла
быть и необитаемым лесом, и бездонным океаном.
пилот.
блеснуло: луч света, исходящий с земли, шарил по небу.
Майкл. Сейчас они начали охотиться. Свет сделал оборот, и его луч резанул
тьму в сотне футов ниже ботинок Майкла. Он стоял ровно, но внутри
затряслись поджилки. Слева от луча прожектора взорвалось красным, вслед за
этим послышался громовой удар, и в пятистах-шестистах футах над С-47
сверкнуло белое. Самолет тряхнуло взрывной волной, но он удержался на
курсе. Второй зенитный снаряд разорвался выше и правее, но луч прожектора
заходил на второй оборот. Пилот из Нью-Джерси, бледнея лицом, вцепился в
плечо Майкла.
выброса. Майкл понял, что времени для размышлений нет.
подперли желудок. Он стиснул зубы, скрестил руки, стиснув себя за локти.
Он услышал высокий гул уходившего самолета, потом рвануло так, что заныли
кости, потому что дернул фал и из ранца вышел купол с мягким, почти нежным
хлопком.
Он почувствовал, будто его внутренние органы, мышцы и кости резко
скрутило, колени задрались так высоко, что чуть не ударили в подбородок.
Потом он распрямил ноги и уцепился за купольные стропы, сердце бешено