руки положив на колени, и наблюдала за ним, ничего не говоря. Кип
скрючился в ящике.
шеи начали ныть. Его голова была зажата в угол между верхней и боковой
частью ящика; он мог ее немного опустить, но не мог поднять; его колени
были опущены настолько, насколько это можно было сделать в таком узком
пространстве.
впечатление, будто ему на грудь положили тяжелую металлическую плиту; он
мог ощущать ее вес при каждом вздохе.
изменение позиции давало облегчение только на несколько секунд; затем
резкая боль сводила каждую лодыжку еще сильнее, чем до этого.
груди сердце неритмично трепетало, как пойманная птица, а кровь стучала в
висках так, как будто вот-вот вырвется наружу. Тяжесть в голове и плечах
была прямо Атлантова, как будто он держал на себе весь мир.
попробовал, ты сделал все, что мог. Оставь это, ты не можешь ничего
поделать с этим, хватит. Никто не может делать с собой такое." Его тело
выгибалось, рвалось наружу. Было бы так легко... "Конечно, легко", -
нашептывал голос, - "только попробуй..."
немного повернулся, что означало, что он остается в ящике, вместо того,
чтобы выйти из него. Пытка продолжалась.
лоб холодной, влажной тряпочкой. Он покосился на нее.
пальцы, когда она подносила спичку к сигарете. Она держала зажженную
сигарету, и это было то, чего ему в данный момент хотелось больше всего на
свете.
голубой возле горящего конца сигареты и туманно-серый, когда она выдыхала
его. Он вдыхал сигаретный дым и его подвергаемое пыткам тело стало
корчиться от мук голода. Нэнси докурила сигарету почти до конца, и только
тогда он позволил ей наконец отойти.
новые указания.
пива. Действуй.
навсегда, напившись.
бумажный пакет на ковер, тяжело дыша. Она посмотрела на него, ничего не
говоря.
пакет и достала открывашку для бутылок.
их.
Вытянув руки, чтобы держать бутылки подальше от юбки, она ударила их друг
о друга. В пятой она отбила дно; виски брызнуло ей на лодыжки. Она
отбросила то, что осталось от бутылки, взяла пиво и ударила бутылку еще
сильней. Полетело стекло; Кип слышал, как кусочек стекла застучал внутри
ящика и увидел каплю крови с внутренней стороны лодыжки Нэнси. Она не
заметила ее. Она смотрела на бутылку, которая еще осталась целой, взяла
открыватель и вскрыла пробку, затем перевернула бутылку и держала ее так,
пока пиво не вылилось на ковер.
пенистая масса уже впиталась в ковер. Пахло как на винокуренном заводе или
пивоварне; везде валялись неровные осколки стекла и мокрые клочки
бумажного пакета. На ковре было сплошное месиво, и даже более того - это
была чистая инстинктивная квинтэссенция трагедии. Отобранные конфеты,
утопленный котенок...
ярости; затем ничего, кроме медленных волн ощущений, которые раскачивали
его онемелое тело.
нечто томно-приятное, которое уплывало из него теперь, как мыльные пузыри.
Опасность. Эта ожидающая тишина внутри него... Он потер ладонями лицо. -
Нэнси, дай таблетку. Маленькую, беленькую.
воды и соломинкой, которая Бог весть откуда взялась - наверное, она
принесла ее вместе с пивом.
пробыл в ящике - два часа? Три? Когда-то люди переносили такие пытки
днями, без перерывов. Если они могли вынести эти пытки, то и он сможет.
вернетесь, я опять залезу в ящик. Пока вы будете оставаться во мне, то,
пока я буду жив, я буду подвергать себя этим мукам".
движение поблизости. Это тревожило; он напрягался, чтобы ощутить, понять,
что это такое, но не мог.
нематериального движения.
голоса, но они были очень далекими и он не должен был их слушать. Он видел
маленькие голубые лица, невнятно и гневно что-то говорящие время от
времени, когда он забывал о них и смотрел в зеркало над баром. Им очень не
нравилось то, что он не слушал их, но тут уже они ничего не могли
поделать. Они хотели, чтобы он был пьян, по крайней мере так хотело
большинство из них, но им не нравилось, что он при этом становится
несговорчивым.
может быть, один или два раза в году, потому что это ему не нравилось.
Теперь это был образ его жизни, с высоким тонким пением в ушах и мозгами,
легкими, приятными и яркими, как сумасшедшая звезда.
здесь.
старое пятно от спиртного. Он автоматически стряхнул его, отмечая, какими
тонкими стали его пальцы. Он сильно похудел за несколько последних дней, и
его вещи смешно висели на нем. И он не беспокоился о том, чтобы побриться,
или помыться, и это было теперь для него нормально. Это было прекрасно,
потому что когда он забывался и смотрел в зеркало над баром, он видел там
лицо, которое не мог узнать, это было лицо какого-то другого парня с этими
маленькими голубыми монстрами, разместившимися у него на плечах.
это. Именно этого голоса хотели от него больше всего, а он не мог,
потому... Хорошо, ну что за удовольствие бить кого-то, кто даже не знает,
что ты находишься здесь, и не может дать отпор? Это называется - удить
рыбу в бочке. Кип мог безнаказанно сбить с ног любого. Этот огромный
парень в кожаной куртке, сидящий спиной к бару, вертел в руке стакан, как
наперсток. Кип мог стать прямо перед ним, и отвесить ему оплеуху, и
опрокинуть содержимое стакана ему на куртку. Но он не будет этого делать.
не хотел помнить о том, что он не хотел знать о ней, вот в чем было дело.
И это срабатывало прекрасно, потому что, когда он был так сильно пьян, он
не мог помнить, что это такое, что он не хочет помнить о том, о чем он не
хочет знать. Только время от времени это волновало его и это имело