понять то, что собирался делать его спаситель, Форс не знал. Он привязал
конец веревки к стреле и пустил ее через ветку, находившуюся ближе всего к
ловушке.
Затем, зажав другой конец в руке, Форс осторожно спустился через край ямы,
тормозя локтями. Черные мухи отвратительной тучей поднялись вверх, и ему
пришлось отмахиваться от них, когда он протянул руку к боку пленника ямы.
Пояс у него был достаточно прочным, и Форс привязал к нему веревку.
можно сильнее затруднить спасение. Но одна стена оползла, можно было
как-то опереться на нее ногами, и Форс выбрался наверх. Было ясно, тот,
кто строил эту яму, долгое время не проверял ее, и Форс спокойно оставил
Люру сторожить.
попавшего в яму человека, другой возможности он не видел. Он отвязал конец
веревки от дерева, намотав ее на свое запястье. Люра без единого
напоминания подошла к нему и схватила зубами болтавшийся кончик веревки.
Они вместе рванули изо всех сил, раздался дикий крик боли. Но Форс с Люрой
все продолжали тянуть за веревку, отступая шаг за шагом назад.
чужака. Когда он перевалился через край, Форс закрепил веревку и поспешил
к яме, чтобы оттащить безвольное тело подальше от края этой дьявольской
ловушки для человека. Его руки стали скользкими от крови, прежде чем он
высвободил потерявшего сознание человека. Он не мог нести его на себе
из-за больной ноги. Раненый, должно быть, весил фунтов на сорок больше,
чем Форс. Теперь, когда он лежал на свету, Форс узнал в нем темнокожего
охотника с острова. Но его рослое тело было беспомощным, а лицо -
зеленовато-белым, даже при коричневой коже. Но, по крайней мере, кровь
больше не хлестала из раны - не была задета ни одна артерия. Он должен был
доставить этого чужака в музей. Там он сможет осмотреть и обработать его
страшную рану...
выбралась Люра, гоня перед собой кобылу. Запах крови заставил кобылу
выкатить глаза и повернуть назад, но Форс не мог терпеть сейчас никаких
глупостей, и Люра была того же мнения. Она подошла к лошади и несколько
раз утробно зарычала. Кобыла застыла на месте, покрывшись потом, с
побелевшими глазами. Но она не бросилась прочь, когда Форс кое-как
перекинул чужака через ее спину.
чужака на одеяло. Глаза парня снова открылись, и на этот раз в их
темно-карих глубинах зажегся огонек разума. Охотник был очень молод. Это
стало ясно теперь, когда он был так беспомощен. Ему было не намного больше
лет, чем самому Форсу, - несмотря на его рослое тело и широкие,
мускулистые плечи. Он лежал с бесконечным терпением, следя за тем, как
Форс развел костер и приготовил бальзам, но ничего не сказал даже тогда,
когда Форс начал обрабатывать его рану своими грубыми хирургическими
приемами.
облегчением заметил Форс, не сломал ни одной кости. Если не разовьется
заражение, чужак выздоровеет.
чужаку мучительную боль, но он не издал ни звука. Но когда Форс, наконец,
закончил, на нижней губе раненого появились красные капли. Он указал
здоровой рукой на сумку у себя на поясе. Форс расстегнул ее. Чужак достал
мешочек из белого материала и толкнул его в руку своего спасителя, показав
большим пальцем на кружку с водой, которой Форс пользовался во время своей
хирургической операции. В мешочке был грубый коричневый порошок. Форс
налил свежей воды, разболтал в ней часть содержимого мешочка и поставил
кружку на огонь. Его пациент слабо кивнул и улыбнулся. Затем он ткнул себя
в грудь указательным пальцем и произнес:
голосом, в котором звучали барабанные нотки. Форс нахмурился. Некоторые из
этих слов были похожи на его собственные слова. Но акцент, однако, был
чужой - в нем было слияние звуков. Он, в свою очередь, произнес:
значение своих слов жестами.
утомленно закрылись. Он явно не мог сейчас говорить связно. Форс оперся
подбородком на ладонь и уставился на огонь. Все это круто меняло его
планы. Он не мог уйти и оставить Эрскина одного, не способного
позаботиться о себе. А этот великан не сможет путешествовать еще не один
день Форсу придется подумать об этом.
ноздрей, но соблазнительный. Он понюхал пар от коричневой жидкости. Когда
жидкость стала совсем темной, он рискнул снять кружку, чтобы охладить ее.
Эрскин пошевелился и повернул голову. Он улыбнулся при виде поднимающейся
струйки пара и жестом дал понять Форсу, что когда раствор будет готов, он
его выпьет.
попробовал его осторожно кончиком пальца, а затем приподнял темную голову
чужака на согнутой руке, держа кружку у этих искусанных губ. Эрскин выпил
половину кружки, прежде чем сделал знак, что с него хватит. Он предложил
попробовать и Форсу, но одного горьковатого глотка хватило, чтобы
удовлетворить любопытство горца. Вкус у этого напитка был намного хуже,
чем запах.
лучшие части туши оленя, захваченного им врасплох у края озера, а также
несколько поднятых Люрой из травы перепелок. Он притащил много хвороста
вдобавок к тому, что у него уже было, а также ягоды, которые нарвал с
колючих кустов. Когда, наконец, он уселся рядом с костром и вытянул
зудящую ногу, то настолько устал, что думал, что никогда больше не сможет
сдвинуться с места. Но теперь у них были запасы на несколько дней. Кобыла
была склонна к бродяжничеству, и он запер ее на ночь в одном из коридоров
музея.
следил, как Форс чистил перепелок. Он поел, но не так много, как думал
Форс. Горец забеспокоился. На этих кольях в ловушке мог быть яд, а у Форса
не было никакого противоядия. Он снова подогрел горькую коричневую воду и
заставил Эрскина выпить ее до последней капли. Если в этом снадобье была
какая-то сила, то великан сейчас нуждался в ее помощи.
костра, даже несмотря на то что вечер был теплым. Все его мысли занимала
эта ловушка для человека. Верно, все указывало на то, что те, кто соорудил
ловушку, давно ее не навещали. Попавший в нее олень был мертв уже
несколько дней. Был еще один скелет, дочиста обглоданный насекомыми и
птицами, который находился в другом конце ямы. Но что-то или кто-то
затратил много труда на ее постройку, она была создана умом хитрым и
жестоким. Он никогда не слышал, чтобы какой-нибудь степняк использовал
этот искусный метод охоты, и это, конечно, было не в обычаях жителей Айри.
Ловушка была неизвестна и Эрскину, иначе он бы не попал в нее. Так что это
означало, что кто-то другой - ни с равнин, ни с гор, ни из племени Эрскина
- находился в этом городе по своей воле. А в городах издавна жили только
Чудища!
дротиков и ножей Чудищ. И другие Звездные Люди встречались с ними - и
никогда не возвратились больше домой. У Ярла на предплечье был кривой
шрам, который был результатом его столкновения с одним из их разведчиков.
Они были ужасными, чудовищными нелюдьми. Форс был мутант - да. Но все же
он был человек. Эти же нет. И именно из-за Чудищ так боялись мутантов. Он
впервые начал понимать это. В этой ненависти к мутантам была своя логика.
Но он же был человек! А Чудища - нет!
и при этом уцелели, никогда не болтали о них с простолюдинами в Айри.
Легенда сделала их демонами тьмы, великанами-людоедами, отвратительными
ночными тварями.
жить здесь. В развалинах были тысячи укромных мест, чтобы они смогли найти
там убежище. Только инстинкт и охотничьи навыки Люры, да его собственные
глаза и уши могли охранить их. Глаза и уши, лук и меч, когти и зубы -
может быть, всего этого будет недостаточно.
добывая пишу, или осматривал лес поблизости, не рискуя отходить слишком
далеко от белого здания. А по вечерам у костра они изучали речь друг друга
и обменивались рассказами о своем прошлом.
Эрскина. - После последней битвы они спустились с неба на свою родину и
обнаружили, что она выжжена начисто. Тогда они повернули свои машины и
полетели на юг, а когда машины больше не могли держать их в небе, они
приземлились в узкой пустынной долине. И через некоторое время они взяли в
жены женщин той страны. Так появилось мое племя...
использовать пустыню для того, чтобы она смогла что-нибудь дать человеку,
и впоследствии у них уже было много хорошей земли. И была она у них до
Контровский Владимир
Семенова Мария
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Грабб Джеф
Никитин Юрий