не рядом, но и не так далеко".
сделанное в Гондолине для войны с гоблинами, о которой пелось столько
песен. Он уже заметил, что гоблины, увидев оружие эльфов, сразу терялись.
Единственная разумная вещь! Итак, вперед!"
кинжал, другой касаясь стены. Сердце его колотилось и трепыхалось.
помнить, что для него оно было менее трудным, чем было бы, скажем, для
меня или для вас. Хоббиты все-таки не то, что люди. Кроме того, хотя норки
у них симпатичные, уютные, хорошо проветрены и совсем не похожи на туннели
гоблинов, хоббиты все же гораздо больше привыкли к подземным переходам,
чем мы, и не так легко теряют способность ориентироваться под землей.
Особенно когда уже опомнятся после того, как трахнулись головой о камень.
Ступают хоббиты бесшумно, умеют ловко спрятаться и быстро оправляются от
ушибов и падений. У них неисчерпаемые запасы мудрых пословиц и поговорок,
о которых люди никогда не слыхали или давно позабыли.
Бэггинса. Казалось, туннель никогда не кончится. То и дело влево и вправо
отходили проходы, Бильбо видел их благодаря свечению кинжала. Туда он не
заглядывал, только торопился дальше, боясь, как бы оттуда не выскочили
гоблины или еще какие-нибудь страшные твари. Он шел да шел, все дальше и
дальше, все вниз да вниз. И по-прежнему ни звука, лишь изредка взмах
крыльев проносящейся мимо летучей мыши. Сперва он пугался, но потом
перестал - мыши пролетали часто. Не знаю уж, сколько он так плелся, но
наконец почувствовал, что устал, как никогда; ему казалось, что он уже
перешел в завтра и так будет идти всю жизнь.
была ледяная! Это встряхнуло Бильбо и заставило собраться. Он не знал,
просто ли это лужа на дороге или берег подземного потока, пересекавшего
туннель, или край глубокого и таинственного подземного озера. Кинжал почти
перестал светиться. Бильбо замер на месте и прислушался: "кап-кап" капали
капли с невидимой крыши в воду. Никаких других звуков.
решался войти в воду в темноте. Плавать он не умел, и ему представлялись
разные противные скользкие создания с выпученными слепыми глазами,
извивающиеся в воде. Странные существа водятся в прудах и озерах в глубине
гор: рыбы, чьи предки заплыли туда бог весть как давно да так и не выплыли
на свет, глаза их все выпучивались и выпучивались оттого, что они силились
видеть во мраке. Есть там твари и более страшные, чем рыбы. Они поселились
в пещерах раньше гоблинов и теперь скрываются по темным закоулкам,
шныряют, подсматривают и разнюхивают.
большая скользкая тварь. Не знаю, откуда он взялся и кто или что он был
такое. Голлум - и все. Черный, как сама темнота, с двумя громадными
круглыми бесцветными глазами на узкой физиономии. У него была лодчонка, и
он тихо скользил в ней по озеру. Это и в самом деле было озеро, широкое,
глубокое и ледяное. Он греб своими длинными задними лапами, свесив их за
борт, греб беззвучно, без единого всплеска. Не таковский он был, чтобы
шуметь. Он высматривал своими круглыми, как плошки, глазами слепых рыб и
выхватывал их из воды длинными пальцами с быстротой молнии. Мясо он тоже
любил. Когда ему удавалось поймать гоблина, он бывал доволен: они
нравились ему на вкус. Но сам он старался не попасться им на глаза. Обычно
он набрасывался на них сзади и душил, если какому-нибудь гоблину случалось
оказаться одному на берегу озера, когда Голлум рыскал поблизости. Они,
правда, спускались к воде очень редко, так как чувствовали, что там внизу,
у самых корней горы, их подстерегает что-то неприятное. Они наткнулись на
озеро давным-давно, когда рыли туннели, и убедились, что дальше не
проникнуть. Поэтому дорога там и кончалась, и ходить туда было незачем -
если только их не посылал туда Верховный Гоблин, которому вдруг захотелось
поесть рыбки из озера. Иногда он не видел больше ни рыбки, ни рыбака.
заприметил Бильбо и наставил на него, как телескопы, бледные глаза. Бильбо
не мог видеть Голлума, но Голлум-то его видел и изнывал от любопытства,
понимая, что это не гоблин. Он влез в лодочку и оттолкнулся от островка, а
Бильбо тем временем сидел на берегу, потерявший дорогу и растерявший
последние мозги, - словом, совершенно растерянный. И вдруг бесшумно
подплывший Голлум прошипел и просвистел совсем близко:
С-с-сладкий кус-с-сочек для нас-с-с!
Голлум, хотя сам он звал себя "моя прелес-с-сть". У хоббита чуть сердце не
выпрыгнуло, когда он вдруг услыхал шипение и увидел два бледных,
уставившихся на него глаза.
обращаться к самому себе, потому что больше ему не с кем было
разговаривать). Он явился именно затем, чтобы разузнать, кто это. Голода
он сейчас не испытывал, только любопытство; будь он голоден, он сперва бы
сцапал Бильбо, а потом уже зашипел.
знаю, где я. И знать не хочу, мне бы только выбраться отсюда.
который ему явно не понравился.
присес-с-сть ли тебе, моя прелес-с-сть, не побес-с-с-седовать ли с ним
немнож-ж-жко? Как ему нравятс-с-ся з-з-загадки? Может быть, нравятс-с-ся?
до поры до времени, пока не выяснит побольше о мече и о хоббите, один ли
он в самом деле и можно ли его с-с-съес-с-сть, и не проголодался ли он,
Голлум. Загадки - вот что пришло ему в голову. Загадывать загадки да
изредка отгадывать их - единственная игра, в которую ему приходилось
играть давным-давно с другими чудными зверюшками, сидевшими в своих
норках. С тех пор он потерял всех своих друзей, стал изгнанником, остался
один и заполз глубоко-глубоко, в самую тьму под горой.
побольше об этом создании - одно ли оно, злое ли и дружит ли с гоблинами.
- Сперва ты, - добавил он, потому что не успел ничего придумать.
с-с-состязание! Ес-с-сли моя прелес-с-сть с-с-спрос-с-сит, а он не
отгадает, моя прелес-с-сть его съес-с-ст. Ес-с-сли он с-с-спросит нас-с-с,
а мы не догадаем-с-с-ся, мы с-с-сделаем то, что он прос-с-сит, хорош-ш-шо?
Мы покаж-ж-жем ему дорогу, моя прелес-с-сть.
придумать загадку, которая бы спасла его от съедения.
думать. Загадка была старая, и Голлум, конечно, знал ответ не хуже нас с
вами.
У нас-с-с их ш-ш-шес-с-сть!
"съесть". К счастью, нечто подобное он когда-то слыхал и теперь напряг
свою память и ответил: - Ветер, разумеется, ветер!
помучается, мерзкое создание", - подумал он.
Афанасьев Роман
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Березин Федор
Посняков Андрей
Перумов Ник