закружился водоворотами, так что глазам стало больно. Элистэ потерла веки,
но лучше от этого не стало. Может быть, дело не в глазах, а в ее сознании?
Элистэ догадывалась, что чары дядюшки влияли не на окружающий мир, а на
восприятие человека, поэтому ее глаза в данный момент не имели никакого
значения - колдовство проникало прямо в мозг. Хоть она любила старика и
доверяла ему, разум ее инстинктивно воспротивился чарам. Она не знала, как
от них защититься. Прямо на глазах дядюшка Кинц вдруг растаял в воздухе.
Элистэ ахнула, уронив лампу. Вместо дядюшки появился гигантский волк,
гораздо крупнее любого настоящего волка. Серая шерсть чудовища светилась
во мраке, грудь покрывал белый и пушистый мех, светлые глаза мерцали
зеленым сиянием.
сердце чуть не выпрыгивало из груди, мышцы напряглись, и она едва
удерживалась, чтобы не пуститься наутек. "Это дядюшка Кинц. Он сказал мне,
чтобы я не пугалась, и я ему обещала". Если бы у нее было хоть немного
времени, она бы обязательно сумела уговорить себя, но его-то как раз и не
хватило - ужасные превращения происходили слишком быстро. Элистэ вдруг
почувствовала, что и сама меняется. Тело ее согнулось, ноги невероятным
образом искривились, руки удлинились, нижняя челюсть выпятилась вперед,
зубы и ногти заострились. Все ее существо охватил ужас. Она чувствовала,
как помимо ее воли кости, суставы и мускулы меняются, как отрастают уши,
из копчика вытягивается хвост, тело обрастает густой шерстью медового
цвета. Земля почему-то вдруг оказалась перед самыми глазами, когти
вцепились в почву. Элистэ ощутила, как сзади у нее покачивается длинный
пушистый хвост, как раздуваются чувствительные ноздри, а длинный свисающий
язык ласкает ночная прохлада. Она затрепетала от ужаса, и тут же уши ее
прижались к черепу, пасть ощерилась, спина выгнулась дугой, а шерсть
встала дыбом. Элистэ хотела закричать, но вместо этого из ее уст вырвался
волчий вой.
дядюшки Кинца. - Тебе нечего бояться.
интонациями. Собственный голос поразил и испугал ее, хвост сам собою
поджался к ногам.
Все происходит не на самом деле.
наваждений. А теперь пойдем, бери свою лампу и вперед.
задумываясь подчинилась его властному голосу, вытянула правую переднюю
лапу, словно это все еще была рука, и, к немалому своему удивлению,
почувствовала, как пальцы смыкаются на проволочной рукоятке лампы. В тот
же миг она вдруг увидела призрачные очертания своей ладони, проглядывавшей
сквозь волчью лапу. Этот образ тут же померк, и осталась одна только лапа.
Вконец сбитая с толку, Элистэ взяла лампу в зубы.
Разве не удобнее нести лампу в руке?
что краснеет. Она поспешно разжала зубы и взяла лампу в правую руку.
буду говорить тебе, и мы в два счета избавимся от этого твоего кузнеца.
Правда, замечательное приключение? У нас с тобой получилась чудесная
экскурсия!
дядюшка Кинц улыбался. Он легко побежал через двор, и Элистэ потрусила за
ним. Борло сын-Бюни преспокойно спал, ни о чем не подозревая. Два волка
остановились шагах в десяти от кузнеца и несколько мгновений просто
разглядывали его, одинаково наклонив косматые головы, навострив уши и
прищурив зеленые глаза. Потом дядюшка Кинц резко приказал:
здесь не было!
волчье рычание.
ту же секунду окончательно проснулся. Глаза у него полезли на лоб, руки
лихорадочно стиснули единственное оружие - увесистую дубинку. Несколько
мгновений он сидел как парализованный, потом медленно поднялся на ноги и,
не сводя глаз с волков, зашарил рукой по железному засову на двери.
ужаса. Старик опустил морду к земле и ощерил пасть - обнажились желтые
острые клыки. Словно в немой сцене, человек и волшебные звери застыли в
неподвижности. Затем пальцы кузнеца вновь, как бы ненароком, коснулись
засова.
испугалась неистовой ярости, прозвучавшей в ее рычании. - Убирайся отсюда,
свинья несчастная! Марш!
стороны полетели брызги пены.
дрожащая рука оставила дверной засов в покос, и рычание тут же
прекратилось. Оба чудовища присели на задние лапы и выжидающе уставились
на кузнеца. Какое-то время Борло оставался на месте, по-прежнему крепко
сжимая свою длинную дубину. Однако, когда ничего угрожающего не произошло,
он потихонечку начал пятиться вдоль стены. Волки сидели и смотрели. Борло
ускорил шаг, добрался до угла, развернулся и кинулся бежать что есть мочи.
вернется сюда с подкреплением. Нам с тобой нельзя терять ни минуты.
поддавалась. Она ткнулась носом в засов, погрызла его зубами и в отчаянии
завыла.
толкнул дверь. Его племяннице вновь показалось, что сквозь мохнатую волчью
лапу проглядывает человеческая рука.
обличье, иначе мы напугаем Дрефа до смерти, не говоря уж о лошадях.
бы провести.
разгладилась, уши задергались, мех на спине как бы окутался туманом. Зверь
растаял в воздухе, и вместо него перед Элистэ вновь предстал дядюшка Кинц,
такой же добродушный и улыбающийся, как всегда. В тот же миг девушка
почувствовала, что и сама меняется. Волчица исчезла, в образовавшийся
вакуум хлынул воздух, и она вновь превратилась в человека. Зажженную лампу
Элистэ по-прежнему держала в руке.
густой запах лошадей, сена, пота, навоза и кожи. По обе стороны прохода
находились стойла, в которых содержались знаменитые скакуны маркиза во
Дерриваля. Многие из животных, услышав, как отодвигается засов,
проснулись, и из-за перегородок показалось несколько точеных конских
голов. Элистэ непроизвольно посмотрела на стойло ее любимой кобылы Хасси,
однако знакомой каурой морды не увидела. Хасси не проснулась - из-за
перегородки раздавалось ее сонное пофыркивание. Элистэ никогда прежде не
доводилось бывать в конюшне ночью. Тишина, густые тени, слабый свет
единственной лампы, отражавшийся фосфоресцирующим блеском в лошадиных
глазах, придавали знакомой картине несколько загадочный вид. Даже Кинц
притих, и голос его прозвучал приглушенно:
наверху, на сеновале. По-моему, Дреф должен быть вон там.
часть конюшни, где обычно хранилась сбруя и находился прочный чуланчик без
окон. Отодвинув тяжелый засов, Элистэ открыла дверь в чулан и испуганно
вскрикнула, когда луч света упал на узника.
запекшейся кровью, по которой стекали струйки пота, веки посинели и
распухли - один глаз почти совсем закрылся, губы разбиты, нос, судя по
всему, не был сломан, однако ребрам, кажется, повезло меньше. С явным
трудом Дреф приподнялся, опершись одной рукой о стену, другой схватившись
за бок. Он приоткрыл глаза и спросил:
девушка.
Чудесное приключение!
вздохнув с облегчением. Слава Чарам, он не ослеп и не лишился рассудка,
как показалось вначале. - На вот, выпей. - Она протянула ему графин с
чаем.