Чтение 13–й страницы книги ~Мастер снов~

- Пока нет. Этого нельзя сделать, не пожертвовав некоторой
эффективностью оператора. Как раз сейчас над этим работают в Вене, но до
решения еще очень далеко.

- Если вы найдете решение, то, вероятно, сможете зайти в более
значительные области душевных болезней. - сказал Минтон. Рендер допил свой
пунш. Ему не понравилось подчеркнутое слово "значительные".

- А пока, - сказал он после паузы, - мы лечим то, что МОЖЕМ, и лучшим
способом, какой знаем, а нейротерапия - лучшее из того, что мы знаем.

- Кое-кто утверждает, что вы в действительности не лечите неврозы, а
угождаете им - удовлетворяете пациентов, давая им маленькие миры, в
которых их собственные неврозы свободны от реальности, миры, где они
командуют как помощники Бога.

- Не тот случай, - сказал Рендер. - То, что случается в этих
маленьких мирах, не обязательно приятно пациенту. И он почти ничем не
командует; командует Творец - или, как вы сказали, Бог. Вы познаете
радость и познаете боль. В основном в этих случаях больше боли, чем
радости. - Он закурил и получил вторую чашу пунша. - Так что я не считаю
эту критику ценной, - закончил он.

- А она широко распространяется.

Рендер пожал плечами.

Он прослушал рождественский гимн и встал.

- Большущее спасибо, Хейделл, - сказал он, - мне пора.

- Что вы торопитесь? - спросил Хейделл. - Оставайтесь подольше.

- Рад бы, но у меня наверху люди, так что я должен вернуться.

- Да? Много?

- Двое.

- Давайте их сюда. Я тут устроил буфет, и всего более чем достаточно.
Накормлю и напою их.

- Идет, - сказал Рендер. - Ну и прекрасно. Почему бы вам не позвонить
им отсюда?

Рендер так и сделал.

- Лодыжка Питера в порядке, - сообщил он.

- Замечательно. А как насчет моего манто? - спросила Джил.

- Забудь пока о нам, я займусь им позднее.

- Я попробовала теплой водой, но оно все еще розоватое...

- Положи его обратно в коробку и больше не морочь мне голову! Я же
СКАЗАЛ, что займусь им.

- Ладно, ладно. Мы через минуту спустимся. Бинни принесла подарок для
Питера и кое-что для тебя. Она собирается к сестре, но сказала, что не
спешит.

- Прекрасно. Тащи ее вниз. Она знает Хейделла.

- Отлично. - Она выключила связь.

Канун Рождества.

В противоположность Новому Году:

Это скорее личное время, чем общественное; время сосредоточиться на
себе и семье, а не на обществе; это время многих вещей: время получать и
время терять; время хранить и время выбрасывать; время насаждать и время
вырывать посаженное...

Они ели в буфете. Большинство пило горячий ренрико с корицей и
гвоздикой, фруктовый коктейль и пахнущий имбирем пунш. Разговаривали об
искусственных легких, о компьютерной диагностике, о бесценных свойствах
пенициллина. Питер сидел, сложив руки на коленях, слушал и наблюдал. Его
костыли лежали у ног. Комната была полна музыки.

Джил тоже сидела и слушала.

Когда говорил Рендер, слушали все. Бинни улыбалась, взяв еще
стаканчик. Рендер говорил как диктор и с иезуитской логикой. Ее босс -
человек известный. А кто знает Минтона? Только другие врачи. Творцы
знамениты, а она секретарша Творца. О Творцах знает всякий. Подумаешь -
быть специалистом по сердцу или по костям, анестезиологом или по
внутренним болезням! А ее босс был мерилом славы. Девушки вечно спрашивали
ее о нем, о его магической машине...

"Электронный Свенгали", так назвал их "Тайм", и Рендеру было отведено
три столбца - на два больше, чем другим (не считая Бартельметца, конечно).

Музыка сменилась легкой классической, балетом. Бинни почувствовала
ностальгию, ей вновь хотелось танцевать, как она танцевала в давние
времена. Время года, компания вкупе с музыкой, пуншем и декорацией
заставили ее ноги медленно притоптывать, а мозг - вспоминать свет, сцену,
полную цвета и движения, и себя. Она прислушалась к разговору.

- ...если вы можете передавать им и воспринимать их, значит, можете и
записывать? - спрашивал Минтон.

- Да, - ответил Рендер.

- Я вот что подумал: почему не напишут больше об этих ангельских
вещах?

- Лет через пять - десять, а может и раньше - напишут. Но сейчас
использование прямой записи ограничено - только для квалифицированного
персонала.

- Почему?

- Видите ли... - Рендер сделал паузу, чтобы закурить - если быть
полностью откровенным, то вся эта область под контролем, пока мы не узнаем
о ней побольше. Если это дело широко обнародовать, его могут использовать
в коммерческих целях... и, возможно, с катастрофическими последствиями.

- Что вы имеете в виду?

- Я имею в виду, что мог бы взять вполне стабильную личность и
построить в ее мозгу любой вид сна, какой вы могли бы назвать, и множество
таких, что вы назвать не сможете - сон с градацией от насилия и секса до
садизма и извращений, сон о заговоре с полным участием истории или
ограниченный самим безумием; сон о немедленном выполнении любого желания.
Я даже мог ввести визуальное искусство, от экспрессионизма до сюрреализма,
если хотите. Сон о насилии в кубистической постановке - нравится?
Прекрасно. Можете даже стать лошадью Герники. Я мог бы записать все это и
проиграть вам или кому угодно множество раз.

- Вы Бог!

- Да, Бог. Я мог бы сделать Богом и вас тоже, если бы вы захотели,
мог бы сделать вас Создателем и оставить вас на полные семь дней. Я
управляю чувством времени, внутренними часами и могу растянуть реальную
минуту в субъективные часы.

- Рано или поздно такие вещи произойдут, не так ли?

- Да.

- И каковы будут результаты?

- Никто не знает.

- Босс, - тихо сказала Бинни, - вы могли бы снова вернуть к жизни
воспоминания? Могли бы воскресить что-то из прошлого и дать ему жизнь в
мозгу человека, и чтобы все это было бы реальным?

Рендер прикусил губу и как-то странно поглядел на нее.

- Да, - сказал он после долгой паузы, - но это не было бы добрым
делом. Это поощряло бы жизнь в прошлом, которое теперь не существует. Это
нанесло бы ущерб умственному здоровью. Это регресс, атавизм, невротический
уход в прошлое.

Комната наполнилась звуками "Лебединого озера".

- И все-таки, - сказала Бинни, - я хотела бы снова стать лебедем.

Она медленно встала и сделала несколько неуклюжих па - отяжелевший,
подвыпивший лебедь в красновато-коричневой одежде. Затем она покраснела и
поспешно села, но засмеялась, и все засмеялись с ней.

- А куда вы хотели бы вернуться? - спросил Минтон Хейделла.

Маленький доктор улыбнулся. - В один летний уикэнд моего третьего
года в медицинской школе, - сказал он. - Да, я истрепал бы эту ленту за
неделю. А как насчет тебя, сынок? - спросил он Питера.

- Я слишком мал, чтобы иметь какие-то хорошие воспоминания, - ответил
Пит. - А вы, Джил?

- Не знаю... Я думаю, я хотела бы снова стать маленькой девочкой, и
чтобы папа - я имею в виду моего отца - читал мне воскресными зимними
вечерами. - Она взглянула на Рендера. - А ты, Чарли? Если бы ты не был в
данный момент профессионалом, в каком времени ты хотел бы быть?

- В этом самом, - с улыбкой ответил он. - Я счастлив как раз там, где
я есть, в настоящем, которому принадлежу.

- Ты и в самом деле счастлив?

- Да, - сказал он и взял еще бокал пунша. - Я и в самом деле
счастлив. - Он засмеялся.

Позади него послышалось тихое посапывание. Бинни задремала.

А музыка кружилась и кружилась, и Джил смотрела на Рендеров - то на
отца, то на сына. Лодыжка Питера снова была в гипсе. Сейчас мальчик зевал.
Она смотрела на него. Кем он будет через десять-пятнадцать лет?
Вспыхнувшим гением? Мастером какой-нибудь еще неисследованной величины?
Она смотрела на Питера, а он следил за отцом.

- ...но это могло быть подлинной формой искусства, - говорил Минтон,
- и я не понимаю, чего ради цензура...

Она посмотрела на Рендера.

- Человек не имеет права быть безумным, - сказал Рендер, - и никто
больше не имеет права на самоубийство...

Она коснулась его руки. Он вздрогнул, как бы проснувшись, и отдернул
руку.

- Я устала, - сказала она. - Ты не отвезешь меня домой?

- Чуть позже, - ответил он. - Дай Бинни еще немножко подремать. - И
он снова повернулся к Минтону.

Питер повернулся к Джил и улыбнулся.

Она внезапно почувствовала, что и в самом деле очень устала. А ведь
раньше она очень любила Рождество.

Бинни продолжала похрапывать; время от времени слабая улыбка мелькала