Чтение 13–й страницы книги ~Запретный плод~

Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же недоуменный, как у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.

В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину скрытый комнатными джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы, коротко стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала - на воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка с поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он медленно встал, улыбнулся и снял очки.

Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева на шее у него был бинт, почти скрытый воротником куртки.

- Нам надо поговорить, - сказал он.

Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился. Подозрительно хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась спектаклем.

Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул руку Джеймисону. Я промямлила:

- Джеймисон Кларк, это Филипп... мой друг.

Тут же мне захотелось проглотить язык. "Друг" - так сейчас называют любовников. Вытеснило старое "спутник жизни".

Джеймисон широко улыбнулся.

- Значит, вы... друг Аниты.

Слово "друг" он выговорил медленно, прокатив его по языку.

Мэри восхищенно всплеснула руками. Филипп увидел и улыбнулся ей ослепительной улыбкой, бьющей прямо в либидо. Мэри вспыхнула.

- Ладно, нам пора идти. Пошли, Филипп.

Я взяла его за рукав и потащила к двери.

- Рад был познакомиться, Филипп, - сказал Джеймисон. - Я обязательно расскажу про вас всем, кто здесь работает, и они будут рады когда-нибудь с вами познакомиться.

Джеймисон был явно собой доволен.

- Сейчас мы очень заняты, Джеймисон, - сказала я. - В другой раз как-нибудь.

- Конечно, конечно, - ответил он.

Он проводил нас к двери и подержал ее перед нами. И улыбался нам вслед, когда мы шли по коридору рука об руку. Полная бочка вранья. Мне пришлось дать этому гаду ползучему думать, что у меня есть любовник. Вляпалась. Теперь он еще всем и расскажет.

Филипп обнял меня рукой за талию, и я подавила желание его отпихнуть. Мы же притворяемся, значит, надо. Он засомневался в нерешительности, когда его рука натолкнулась на пистолет в кобуре.

В коридоре нам попалась одна из агентов по недвижимости. Она поздоровалась со мной, но уставилась на Филиппа. Когда мы миновали ее и стали ждать лифта, я оглянулась. Конечно же, она глядела ему в спину.

Должна признать, спина у него выглядела что надо. Она поймала мой взгляд и быстро отвернулась.

- Защищай мою честь, - попросил Филипп.

Я оттолкнулась от него и нажала кнопку лифта.

- Что ты здесь делаешь?

- Жан-Клод вчера не вернулся. Ты не знаешь, почему?

- Я не уходила с ним, если ты это имеешь в виду.

Двери лифта открылись. Филипп стал в распор, удерживая их рукой. В его улыбке, которой он меня озарил, было полно силы, чуточку зла и много секса. Хотела ли я, в самом деле, оказаться наедине с ним в лифте? Наверное, нет, но я была с оружием. А он, насколько я могла судить, без.

Я прошла под его рукой, не нагибаясь. Дверь за нами закрылась. Мы были вдвоем. Он прислонился к углу, сложив руки на груди, глядя на меня из-за черных стекол.

- Ты всегда так делаешь? - спросила я.

- Как?

- Позируешь.

Он чуть напрягся и снова расслабленно оперся на стену.

- Природный талант.

- Ну-ну.

Я покачала головой и стала следить за сменяющимися цифрами этажей.

- Что там с Жан-Клодом?

Я смотрела на него и не знала, что сказать. Лифт остановился.

- Ты мне не ответила, - негромко напомнил он.

Я вздохнула. Это была долгая история.

- Сейчас почти двенадцать. Я тебе все, что могу, расскажу за ланчем.

Он усмехнулся:

- Пытаетесь подцепить меня, мисс Блейк?

Я улыбнулась раньше, чем могла остановиться:

- Как захочешь.

- Может быть, - сказал он.

- Флиртуешь напропалую?

Он пожал плечами:

- Женщинам это нравится.

- Мне бы это нравилось больше, если бы я не была уверена, что с моей девяностолетней бабулей ты бы флиртовал точно так же.

Он скрыл смешок кашлем.

- Ты обо мне не слишком высокого мнения.

- Я очень критичная особа. Один из моих недостатков.

Он снова рассмеялся - довольно приятный звук.

- Может быть, я послушаю про остальные твои недостатки, когда ты мне скажешь, где сейчас Жан-Клод.

- Вряд ли.

- А почему бы и нет?

Я остановилась прямо перед стеклянными дверьми, ведущими на улицу.

- Потому что я видела тебя вчера ночью. Я знаю, чем ты занимаешься, и знаю, каким способом ты получаешь удовольствие.

Он потрепал меня по плечу:

- Я получаю удовольствие многими разными способами.

Я нахмурилась, глядя на его руку, и она убралась.

- Оставь это для других, Филипп. Мне оно не надо.

- Может быть, ты сменишь мнение за ланчем.

Я вздохнула. Мне приходилось встречать мужчин вроде Филиппа, красивых мужиков, которые привыкли, что бабы сразу пускают слюни. Он не пытался меня соблазнить, он только хотел, чтобы я созналась, что считаю его привлекательным. Если я этого не сделаю, он будет приставать и дальше.

- Сдаюсь, ты выиграл.

- Что я выиграл? - спросил он.

- Ты удивителен, ты великолепен. Ты один из самых красивых мужчин, которых мне случалось видеть. От подошв ботинок до обтягивающих джинсов, от плоского мускулистого живота до скульптурных линий лица ты прекрасен. Теперь можно нам идти завтракать и бросить эту ерунду?

Он приспустил очки на нос, глядя поверх стекол. Так он смотрел на меня несколько минут, потом водрузил очки обратно.

- Выбирай ресторан.

Он сказал это просто, без заигрывания.

Я подумала, не обидела ли я его. И подумала, не все ли мне равно.

Жара на улице ударяла в лицо твердой волной и охватывала все тело, как пластиковая обертка.

- Ты сваришься в своей куртке, - предупредила я Филиппа.

- Некоторые не любят смотреть на шрамы.

Я закатала рукав и показала ему левую руку. Шрам блеснул на солнце, выделяясь белизной на коже.

- Если ты никому не скажешь, я тоже не скажу.

Он снял очки и посмотрел на меня. По его лицу трудно было что-нибудь понять. Я только знала, что за этими темно-карими глазами идет какой-то процесс. Голос его был тих:

- Это твой единственный шрам от укуса?

- Нет, - ответила я.

Руки его судорожно сжались в кулаки и шея дернулась, будто его ударило током. По плечам, по рукам, по спине у него пробежала дрожь. Он завертел шеей, будто пытаясь от этой дрожи избавиться. Снова надел очки, придавая глазам анонимность. И снял куртку. Шрамы на сгибах рук выделялись бледностью на загорелой коже. Из-под безрукавки выглядывал шрам на ключице. Шея у него была красивая: толстая, но без бугров мышц, покрытая гладкой загорелой кожей. На этой безупречной коже я насчитала четыре группы укусов. И это только справа. Левая сторона была скрыта повязкой.

- Я могу снова надеть куртку, - предложил он.

Я, оказывается, пялилась на него.

- Нет, я просто...

- Что?

- Ничего. Это не мое дело.

- Все равно спрашивай.

- Зачем ты делаешь то, что делаешь?

Он улыбнулся, но улыбка была кривая, вымученная.

- Это очень личный вопрос.

- Ты сказал "все равно спрашивай". - Я по смотрела на ту строну улицы. - Обычно, я хожу к "Мэйбл", но нас там могут увидеть.

- Тебе стыдно появляться со мной? - спросил он, и в голосе его послышался шорох наждачной бумаги. Глаза его были за очками, но на скулах заиграли желваки.

- Не в этом дело, - сказала я. - Ты тот, кто приходил ко мне в контору, изображая моего "друга". Если мы пойдем туда, где меня знают, это недоразумение продлится.

- Есть женщины, которые готовы заплатить, чтобы появиться в моем обществе.

- Знаю, я их видела вчера в клубе.

- Верно, но на самом деле тебе стыдно появляться со мной вот из-за этого. - Его рука слегка дотронулась до шеи.

У меня было четкое впечатление, что я задела его чувства. Это меня на самом деле не очень беспокоило, но я знаю, что, значит, быть не такой, как все. Я знаю, как это неприятно - ставить в неловкое положение людей, которым следовало бы лучше разбираться в жизни. Я разбиралась. Дело было не в чувствах Филиппа, а в принципе.

- Пошли.

- Куда?

- К "Мэйбл".

- Спасибо, - сказал он и вознаградил меня одной из своих блестящих улыбок. Будь я менее профессиональна, я бы растаяла полностью. В этой улыбке по-прежнему была крупица зла, навалом секса, но из-под всего этого выглядывал мальчишка, неуверенный в себе мальчишка. В этом все дело. Это и привлекало. Нет ничего более зовущего, чем красивый мужчина, который не уверен в себе. Это взывает не только к женщине в каждой из нас, но к матери. Комбинация опасная. К счастью, у меня был иммунитет - это уж точно. К тому же я видела, какой секс нужен Филиппу. Он точно был не моего типа.

"Мэйбл" - это кафетерий, но еда там чудесная и по разумным ценам. По будням там под завязку деловых костюмов и платьев, кейсов и манильских конвертов. В субботу почти пусто.

Из-за груд дымящейся еды мне улыбнулась Беатрис, толстая и высокая, с каштановыми волосами и усталым лицом. Розовая униформа плохо сидела на ее плечах, и сетка для волос делала ее лицо слишком длинным. Но она всегда улыбалась и никогда не замолкала.

- Привет, Беатрис! - сказала я и, пока она еще не успела спросить, добавила: - Это Филипп.

- Привет, Филипп! - сказала она.

Он улыбнулся ей улыбкой ничуть не менее ослепительной, чем улыбался риэлтерше на нашем этаже. Беатрис вспыхнула, отвела глаза и хихикнула. Я и не знала, что она так умеет. А шрамы она заметила? И важно ли это ей? Для мясного рулета было слишком жарко, но я его все равно заказала. Он всегда бывал сочным, а кетчуп острым. Я даже десерт взяла, чего обычно не делаю. Меня мучил голод. Мы расплатились и нашли столик, где Филиппу больше ни с кем не надо было флиртовать. Неслабое достижение.

- Что случилось с Жан-Клодом? - спросил он.

- Еще минутку.

И я произнесла над едой благодарственную молитву. Когда я подняла глаза, он смотрел на меня. Мы стали есть, и я рассказала ему сокращенную версию событий последней ночи. В основном я ему рассказала про Жан-Клода и Николаос и про наказание.

Когда я закончила, он уже бросил есть и смотрел куда-то поверх моей головы на что-то, мне не видное.

- Филипп? - позвала я.

Он затряс головой и посмотрел на меня.

- Она могла его убить.

- Мне показалось, что она хочет его наказать. Ты не знаешь, что это за наказание?

Он кивнул и негромко сказал:

- Она их кладет в гробы и накладывает крест, чтобы они не вышли. Когда-то Обри исчез на три месяца. Когда он появился снова, он был такой, как сейчас. Сумасшедший.

Я поежилась. И Жан-Клод тоже сойдет с ума?

Я взяла вилку и заметила, что уже съела половину черничного пирога. Я терпеть не могу чернику. Черт побери, что же это со мной? Во рту еще стоял теплый и густой вкус. Я попыталась запить его большим глотком колы, но и она не помогла.

- Что ты собираешься делать? - спросил он.

Я отодвинула полусъеденный пирог и достала первую папку. Первая жертва, некто Морис, фамилия не указана, жил с женщиной по имени Ребекка Майлз. Они сожительствовали пять лет. Слово "сожительствовали" звучит лучше, чем "трахались".

- Собираюсь расспросить друзей и любовников погибших вампиров.

- Может быть, я знаю их имена.

Я посмотрела на него в сомнении. Делиться информацией с ним я не хотела, поскольку знала, что добрый старый Филипп был дневными глазами и ушами нежити. Но если я буду разговаривать с Ребеккой Майлз в обществе полиции, получу от нее кучу вранья. Разгребать его, у меня нет времени. Мне нужна информация, и быстро. Николаос хочет результата. А что хочет Николаос, то лучше ей дать без разговоров.

- Ребекка Майлз, - сказала я.

- Я ее знаю. Она была собственностью Мориса. - Он пожал плечами, будто извиняясь за это слово, но другого искать не стал. Я подумала, какой смысл он в него вкладывает. - Куда мы пойдем для начала?

- Никуда. Не люблю, чтобы штатские путались у меня под ногами во время работы.

- Я мог бы помочь.

- Ты не обижайся, на вид ты сильный, может, ты даже быстрый, но этого мало. Ты умеешь драться? Пистолет у тебя есть?

- Нет, но я могу за себя постоять.

Я в этом сомневалась. Люди неправильно реагируют на насилие. Они застывают. Пара секунд, пока тело в нерешительности, а разум не может понять. За эти секунды тебя могут убить. Единственный способ борьбы с нерешительностью - практика. Насилие должно стать частью твоего образа мыслей. Практика делает тебя осторожным и чертовски подозрительным, а также удлиняет ожидаемую продолжительность жизни. Филипп был знаком с насилием, но лишь как жертва. Профессиональную жертву таскать с собой мне было совершенно ни к чему. Да, но мне нужна информация от тех, кто со мной говорить откажется. А с Филиппом - нет.

Перестрелки среди бела дня я не ожидала. И нападения из-за угла тоже не ожидала по настоящему, по крайней мере сегодня. Да, мне случалось и ошибаться, но... Если Филипп сможет мне помочь, вреда в этом не будет. Если он не будет сиять улыбкой направо и налево и к нему не будут приставать монашки, нам ничего не грозит.

- Если кто-то будет мне угрожать, ты можешь стоять спокойно и дать мне делать мою работу или ты полезешь меня спасать? - спросила я.

- А, - сказал он и уставился на свой стакан. Потом произнес: - Не знаю.

Очко за правдивость. Почти любой на его месте соврал бы.

- Тогда мне лучше пойти без тебя.

- А как ты убедишь Ребекку, что работаешь на старшего вампира города? Истребительница работает на вампиров?

Даже для меня это прозвучало смехотворно.

- Не знаю.

Он улыбнулся:

- Тогда решено. Я пойду с тобой и пролью масло на волны.

- Я не дала согласия.

- Но ты и не отказалась.

В его словах был смысл. Я допила колу и минуту, может быть, смотрела в его самодовольную рожу. Он ничего не говорил, только смотрел в ответ. Лицо его было нейтральным, без вызова. Это не было состязание двух воль, как с Бертом.

- Пошли, - сказала я.

Мы встали, я оставила чаевые, и мы отправились на поиски следов.