Леопардиха лежала на боку, тяжело дыша. Ее зеленые глаза смотрели на меня, и дружелюбным этот взгляд назвать было нельзя.
- Когда я их позвал, - сказал Падма, - она пыталась со мной торговаться. У них даже альфы нет, и все-таки она пыталась торговаться. Она обещала без борьбы привести всех леопардов, и они будут делать все, что я скажу, если я дам ей убить тебя. Помогу убить тебя.
Мастер Зверей ткнул пальцем себе за спину, и рядом с ним встала невысокая изящная женщина - будто ждала в коридоре, пока ее позовут. Как хорошо выдрессированная собака. Она была голой, если не считать ожерелья весом не меньше пяти фунтов, сверкающего бриллиантами. Смугловатый оттенок ее кожи говорил о струйке африканской крови в ирландском русле. Лицо ее щеголяло синяками, и все тело пестрело лиловым. Одна из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть, даже с синяками. Идеально сложена с головы до ног. Карие глаза испуганно забегали между леопардом, Жан-Клодом и крысолюдом, пометались и остановились на мне.
В глазах этих читалась мольба, и даже без слов было ясно, о чем они просят. "Спасите!" Понимаю, но почему это должна делать я?
- Элизабет привела с собой всех прочих. Вивиан я выбрал себе в подарок. - Падма рассеянно потрепал ее по волосам, как гладят собаку. - За каждую травму я дарю подарок ей. Она будет богатой, если выживет.
Воздух вокруг этой женщины дрожал, как над раскаленным асфальтом. Еще один незнакомый мне леопард-оборотень. Сколько их всего? Сколько своего народу отдала Элизабет в руки злодеев?
- Семейный выход сынка с папашей на тренировку по изнасилованию? - спросила я.
- Ты меня утомляешь, Анита Блейк! - нахмурился Падма.
- Взаимно, - ответила я.
- Мы заставили Странника покинуть тело хозяина, но его сила все еще прикрывает тебя. Он не хотел дать тебе почувствовать несчастья твоих вампиров. А сейчас, кажется, он не дает тебе почувствовать полный прилив моих сил. Жаль. Ты бы задрожала от страха.
Жан-Клод коснулся моего плеча, и мне хватило этого напоминания. Я пришла не пикироваться с Мастером Зверей. Убить его - заманчивая мысль, но я видала старых вампиров, которых не брали серебряные пули. При моем невезении Падма может оказаться таким же.
Он отозвал леопардов. Желтый терся о ноги Падмы, как большой котенок. Элизабет сидела неподвижно, как хорошо выдрессированная собака.
Вилли и Ханна никого вообще не видели. Он трогал ее осторожно, как стеклянную, они целовались - целомудренными прикосновениями губ, и это была только любовь и нежность. Приятно было смотреть.
- Теперь понимаешь, почему я отдал ее своему сыну? Когда ее обижают, им обоим невыносимо больно. А их тела нужны были Страннику.
Я глядела на него в упор. Мне было противно еще и тогда, когда я считала, что он это сделал потому, что Ханна красивая и привлекательная, но знать, что жестокость была рассчитанной, - это было еще противнее.
- Ты сукин сын.
- Ты хочешь меня рассердить? - спросил он.
- Анита, прошу тебя. - Жан-Клод коснулся моей руки.
Он редко называл меня настоящим именем. И обычно это было связано либо с чем-то очень серьезным, либо с тем, что мне не нравится. На этот раз - и то и другое.
Я так и не узнала, что собиралась ответить, потому что в этот миг Странник убрал щит. Мощь Падмы обрушилась на нас. Она загремела, наполняя мне голову, путая все мысли. Я рухнула на колени, будто получив молотом между глаз. Жан-Клод устоял, но я ощутила, как он покачнулся.
Падма расхохотался.
- Он не может найти хозяина и не может больше держать щит!
Голос прошелестел будто ветром по комнате. Не знаю, слышала я его ушами или он раздавался у меня в голове.
- Ему понадобятся силы в коридоре, и я решил убрать щит. Хватит игр, Падма. Пусть увидит, что перед ним.
В этих словах была примесь какого-то запаха: свежевскопанная земля, запах корней, вытащенных из почвы. Я почта ощущала катание жирной земли у себя в пальцах.
Я стиснула руки на браунинге так, что они задрожали, но не могла стряхнуть это ощущение земли между ладонями и железом. Даже глядя на рукоятку, видя, что она чистая, я не могла его прогнать.
- Что это? - спросила я, удивляясь и восхищаясь, что смогла связать два слова.
- Это члены совета, - ответил Жан-Клод. - Они - как это говорится? - сняли перчатки.
- Черт! - сказала я.
Падма засмеялся, глядя на меня в упор; я понимала, что он сейчас всю свою мощь бросил на меня, бедненькую. Сила его стучала по мне, врывалась в меня. Ощущение среднее между тем, как схватиться за оголенный провод и сунуть руку в огонь. Электрический жар проедал мое тело, огненный жар собирался внутри. Он изгибался, как растущий кулак, и если он расставит пальцы, он разорвет меня, я взорвусь от этой силы.
И я закричала.
16
Холодок повеял над жарой. Ветер, прохладный и умиротворяющий, как смерть, прошел по коже. Он сдул мне волосы с лица назад, наполнил благословенной прохладой. Руки Жан-Клода гладили меня по плечам. Он стоял на коленях, держа меня в объятиях. Как я падала - не помню. Жан-Клод был прохладен на ощупь, и я знала, что это он отдает трудно добытое тепло. Отдает, чтобы охладить огонь.
Страшное давление у меня внутри ослабло и исчезло, будто ветер Жан-Клода задул огонь Падмы. Но это дорого ему обошлось. Я слышала, как замедляется ритм его сердца. Тепло, имитирующее жизнь, покидало его тело, и на его место приходила смерть.
Я обернулась в его объятиях и заглянула ему в лицо. Оно было бледно и невозмутимо, и ничего в нем не выдавало той страшной цены, которой пришлось расплатиться за мое спасение.
Ханна обернулась к нам, и ее избитое лицо было совершенно спокойным.
- Прими мои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник ответил на дерзость твоей слуги по собственной инициативе.
Вилли отшатнулся от Ханны, тряся головой.
- Будь ты проклят, будь ты проклят!
Серые глаза Ханны рассерженно зыркнули на него.
- Не искушай меня, ничтожный. Оскорбить меня и остаться в живых - это не по твоим силам.
- Вилли! - произнес Жан-Клод.
Силы в этом слове не было, а только предостережение, но его хватило. Вилли отступил.
Жан-Клод глядел на Странника в новом теле.
- Если бы он убил Аниту, я мог бы умереть с ней вместе. Для этого вы и приехали - чтобы нас убить?
- Клянусь тебе, что это не так.
В теле Вилли Странник скользил, а Ханна на шпильках стала двигаться неуклюже. Он не падал, но и не скользил. Это было почти трогательно - такое несовершенство.
- Для доказательства моей искренности, - сказал он, - возьми обратно свое тепло у своей слуги. Мы не будем мешать.
- Он меня отбросил! - возразил Падма. - Зачем ты позволяешь ему снова стать сильным?
- Ты боишься, - заметил Странник.
- Его я не боюсь!
- Тогда не мешай ему.
Я прислонилась к груди Жан-Клода, припав щекой к кружевам его сорочки. Сердце у него остановилось, и дыхание прекратилось тоже. Он слишком много выложил сейчас сил.
Из-под защиты рук Жан-Клода я глядела на Падму и знала, что готова его убить. Знала, что он хотел нашей смерти. Чувствовала. Вампир такой силы не может настолько утратить над собой власть. Он почти убил меня, нас обоих, и это выглядело бы как трагическая случайность. Чушь собачья.
Браунинг лежал на полу, где я его уронила, но я уже попробовала силу Падмы. Серебро может его и не убить, а ранить его - не очень удачная мысль. Либо убей, либо не лезь - как со всяким крупным хищником. Не заводись, если не знаешь точно, что можешь закончить работу.
- Питайся от слуги своей, - сказал Падма. - Я не буду мешать тебе. Странник сказал.
В последних словах слышалась едкая нотка. Хоть Падма и член совета, а Странника он побаивается, иначе спорил бы дольше. Соотечественники, но не ровня.
Я встала на колени, вцепившись в руки Жан-Клода через грубое кружево сорочки и скользящую ткань пиджака. Руки были надежно твердыми, настоящими.
- Что...
Он положил пальцы мне на губы ласковым движением.
- Мне не кровь нужна, Падма. Мне нужно ее тепло. Только низшие Мастера пьют кровь из слуг своих.
Лицо Падмы стало непроницаемой маской.
- Ты не разучился оскорблять, не оскорбляя, Жан-Клод.
Я подняла глаза на Жан-Клода. Даже на коленях он был выше меня. Голос его прозвучал у меня в мозгу:
- Не нужно вопросов, mа petite, иначе они поймут, что ты не до конца моя.
Поскольку вопросов у меня было выше крыши, мне это резко не понравилось. Но раз прямых вопросов задавать нельзя, можно попробовать окольными путями.
- А этот Зверский Мастер для запуска сердца должен всадить в кого-нибудь клыки?
- Oui, ma petite.
- Как это... вульгарно! - сказала я. Самое цивилизованное оскорбление, которое я вообще в жизни произнесла. Однако помогло.
Падма зашипел:
- Не испытывай мое терпение слишком сильно, Жан-Клод! Странник - не глава совета. У тебя достаточно много врагов, чтобы голосование прошло не в твою пользу. Если ты меня вынудишь, я потребую голосования.
- По какому вопросу? - спросил Жан-Клод. - Странник поручился словом, что вы приехали не убивать меня. Какой же вопрос поставишь ты на голосование, Мастер Зверей?
- Делай свое дело, Жан-Клод. - Голос Падмы, низкий и рычащий, был больше похож на рев зверя, чем на человеческие слова.
Жан-Клод нежно тронул меня за лицо, обращая мой взгляд к себе.
- Покажем Мастеру Зверей, как это делается, mа petite.
Не нравилось мне все это. Но я знала одно: Жан-Клоду нужно вернуть свою силу. В таком опустошенном состоянии повторить трюк с вышвыриванием члена совета ему будет не под силу.
- Давай, - сказала я.
Мне приходилось ему верить. Верить, что он не сделает мне больно. Что не сделает ничего ужасного или стыдного. И я поняла, что я ему не верю. Не важно, насколько я люблю его тело, я знаю, что на самом деле он другой. То, что он считает нормальным, не обязательно нормально.
Он улыбнулся:
- Я буду купаться в твоем тепле, mа petite. Оберни меня собой, чтобы сердце мое билось только для тебя. Дыхание мое согреется в твоем поцелуе.
Взяв мое лицо в лодочки холодных ладоней, он поцеловал меня.
Губы его были бархатные, прикосновение легкое и бережное. Руки его скользнули по моим щекам, пальцы перебирали волосы, разминая, гладя. Жан-Клод поцеловал меня в лоб, и по его телу прошла дрожь.
Я попыталась поцеловать его, но он отодвинулся.
- Помни, mа petite, там, где твое тело коснется меня слишком сильно, оно омертвеет. Мне бы не хотелось, чтобы твои губы потеряли сладость на эту ночь.
Я застыла в его руках, думая, что это он сейчас сказал. Касание телом - очевидно, голой кожей. Но если касание будет слишком сильным или слишком долгим, кожа у меня омертвеет, и причем только на эту ночь. Жан-Клод очень хорошо умел давать информацию, не показывая виду, что он ее дает. Интересно, насколько часто ему приходилось это делать раньше?
Он сдвинул пальто с моих плеч, и оно повисло почти на талии. Руки Жан-Клода ходили по моей коже, пальцы вминались в мышцы. Руки были теплые. Жан-Клод гладил ими меня поверх пальто, терся лицом о мою шею, о щеку.
Он отодвинулся с хриплым звуком дыхания. Я приложила руку к его сердцу, но оно не билось. Я погладила его лицо, попыталась нащупать пульс на горле. Тоже ничего. Хотела я спросить, что мы делаем неправильно, но не решилась. Пусть плохие парни не знают, что это у нас бывает не так часто. Секс - это да, бывает, а сверхъестественную вампирскую дребедень мы бы и сейчас, будь моя воля, пропустили бы.
Жан-Клод начал расстегивать на себе сорочку.
Я глядела слегка вытаращенными глазами.
Он раздвинул края сорочки, обнажив живот.
Я только пялилась на блеснувшую голую кожу.
- Что? - спросила я.
- Коснись, mа petite.
Я посмотрела на глазеющих вампиров и покачала головой:
- Любовной игры перед зрителями не будет.
- Я могу просто взять кровь, если тебе это предпочтительнее, - тихо сказал Жан-Клод таким тоном, как будто мы это каждую ночь проделывали. На самом деле это было два раза в жизни. Однажды - чтобы спасти жизнь ему. Второй раз, чтобы спасти и его, и Ричарда. Не хотела я давать кровь. Иногда мне казалось, что это для вампира еще интимнее секса, и потому перед зрителями мне тоже не хотелось этого делать.
Я уставилась на него, чувствуя, как злюсь. Он просил меня сделать очень интимные вещи на глазах у незнакомых. Мне это не нравилось, и он знал заранее, что мне это не понравится. Так почему же он меня не предупредил? Действительно не думал, что придется этим заняться?
- Она на тебя сердится, - сказал Падма. - Действительно она такая скромница? - Голос у него был скептический. - Или на самом деле ты не можешь сделать того, чем хвастался?
Тело Ханны стояло, расставив ноги и удерживая равновесие на непривычных каблуках.
- Ты так же слаб, как Падма? Обыкновенный кровосос? - Странник покачал головой, и волосы метнулиеь по плечам разорванного платья. - А насчет чего ты еще блефуешь, Жан-Клод?
- А, чтоб вас всех черти взяли! - сказала я в сердцах и сунула руки под сорочку Жан-Клода, прямо к его животу. Он был невыносимо холоден на ощупь. Я вытащила у него сорочку из штанов - не слишком нежно - и провела руками по коже, разминая пальцами мышцы спины и чувствуя, как жар поднимается у меня по шее к лицу. В других ситуациях, в тишине спальни, это могло бы иметь последствия. А сейчас я просто конфузилась.
Жан-Клод отодвинул мои руки.
- Осторожнее, mа petite, иначе у тебя руки онемеют. У меня в пальцах было такое ощущение, будто я сняла перчатки на морозе. Я уставилась на Жан-Клода и секунды две не могла найти слов.
- Если мне нельзя трогать тебя руками, чем тогда прикажешь?
Падма тут же предложил вариант, и я ткнула пальцем в его сторону:
- А ты не лезь!
Он засмеялся.
- А она действительно смущается! Черт, как интересно! Ашер говорил, что она до тебя была девственна. Я до этой минуты ему не верил.
Я уронила голову на грудь, чтобы не ответить. Не буду я отвечать. Не обязана я рассказывать совету вампиров свою сексуальную биографию.
У меня перед глазами появилась рука Жан-Клода. Он меня не коснулся, но даже движение его руки заставило меня посмотреть ему в глаза.
- Я бы не просил тебя об этом здесь и сейчас, если бы это не было необходимо. Поверь мне.
Гладя в его глаза, в эти синие глаза, я поверила. Глупо, но правда.
- Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Он поднес пальцы к моим губам, так близко, что, если бы я вдохнула, он бы коснулся меня.
- Этими прекрасными губами подыши на мое сердце. Если наша связь так крепка, как я думаю, mа petite, должны быть у нас короткие пути.
Я вздохнула, задрала его сорочку. Когда мы бывали одни, я любила ощупывать языком этот крестообразный шрам. Но сейчас мы не одни... и черт с ними со всеми!
Я приложила губы к прохладной коже его живота и лизнула быстрой влажной дорожкой к груди.
Он резко, с шипением, вдохнул воздух. Как он может дышать, когда сердце не бьется? Не знаю, но я такое уже видала - вампиров, у которых было дыхание, а пульса не было.
Языком я обвела гладкий крестообразный шрам и закончила поцелуем над сердцем. У меня похолодели губы, но покалывающего зимнего холода я не почувствовала. Было так, как Жан-Клод мне и сказал. Его тело забирало мое тепло. Жизнь перетекала из меня в него.
Я отодвинулась, облизывая губы, не чувствуя их.
- Как тебе?
Он засмеялся, и этот звук пробежал у меня по спине, как ледышка, которой с нажимом провели по позвоночнику.
Я вздрогнула.
- Вижу, что лучше.
Вдруг он поднял меня, взяв за бедра. Я от неожиданности взвизгнула, хватаясь за его плечи, чтоб удержать равновесие. Обняв мои ноги, Жан-Клод глядел на меня снизу. В его зрачках горели яркие синие искры.
И я почувствовала, как его сердце бьется у меня в горле. Пульс его стучал по моим жилам. Жан-Клод медленно дал мне соскользнуть вниз в его руках.
- Поцелуй меня, mа petite, поцелуй так, как мы умеем целоваться. Я снова теплый и безопасный.
- Теплый, а безопасным ты не бываешь.
Я начала поцелуй от края волос на лбу и целовала его, соскальзывая вниз в его объятиях. И он целовал меня так, будто хотел проглотить, начиная с губ. Твердо и остро прижались клыки, и Жан-Клоду пришлось отодвинуться, чтобы не пустить мне кровь. От поцелуя у меня перехватило дыхание, иголочки закололи кожу - но не холодом.
Я заметила, что у Жан-Клода закружилась голова от моего тепла. Ему стало хорошо не только физически. Уж кто-кто, а он умеет превращать необходимость в радость.
- Теперь, когда ты полностью восстановил силы, - произнес Странник, - я тебя оставляю. Падму ты изгнал без моей помощи и сможешь снова сам себя защитить.
- И тебя он тоже уделал, - огрызнулся Падма.
Лицо Ханны повернулось к нему.
- Да, он смог. Меньшего я не ожидал от Мастера, который победил Колебателя Земли. И он сделал то, на что ты не способен. Он взял тепло от своего слуги, не проливая крови. Как любой истинный Мастер.
- Хватит! - проворчал Падма, действительно злясь. Кажется, потребность прибегать к крови слуги считалась по-настоящему дурным тоном. - Ночь уходит. Теперь, Жан-Клод, обретя свою полную силу, поищи своих подданных. Проверь, кто не ответит на твой зов.
- Я же вас оставлю, Жан-Клод. Подожду снаружи. - Тело Ханны вдруг обмякло, Вилли подхватил ее и уложил бережно на пол.
- Ищи своих, ищи, Жан-Клод! - сказал Падма.
Жан-Клод встал, увлекая меня за собой. Зрачки чернели в темной синеве глаз, вернувших себе нормальный цвет. Смотрел он мимо меня, мимо Падмы. Вряд ли он видел что-нибудь в комнате. Сила его ползла по моей коже мурашками. Но если бы я не касалась его сейчас, может, я бы и не почувствовала ничего. Какое-то едва заметное мерцание энергии, будто Жан-Клод сделал какую-то мелочь.
Он мигнул и посмотрел на Падму:
- Дамиан.
Дамиан был одним из лейтенантов Жан-Клода. Он был как Лив, которая старше пятисот лет, но Мастером не станет никогда.
У Дамиана возраст был больше тысячи лет, но ранг Мастера ему тоже не светил. За такое страшное количество лет он набрал слишком мало силы. Но не поймите меня неправильно: силой он обладал еще той. Для пятисотлетнего вампира она была бы внушительна. Но для тысячелетнего он был просто младенец. Опасный и плотоядный младенец, но все равно: Дамиан уже набрал всю силу, которая ему доступна. Проживи он хоть до той минуты, когда Солнце взорвется и поглотит Землю, он не станет сильнее, чем был вчера вечером.
Один из немногих вампиров, который полностью ввел меня в заблуждение относительно своего возраста. Я ошиблась более чем наполовину, потому что в те времена судила по силе и только начинала понимать, что это не единственный и не всегда верный признак.
Жан-Клод выкупил его у предыдущего Мастера, чтобы Дамиан приехал к нему на роль... скажем, первого заместителя.
- Что ты сделал с Дамианом? - спросил Жан-Клод.
- Я? Ничего, - улыбнулся Падма и взял Вивиан за руку. - Но жив ли он? На этот вопрос только его Мастер может ответить. - И он пошел прочь по коридору, ведя леопардицу за руку. Она обернулась и глядела расширенными от страха глазами, пока не скрылась за поворотом. Черный леопард остался лежать, гладя на меня.
- Как ты могла отдать их этому монстру? - спросила я, не успев подумать, почти инстинктивно.
Она заворчала, подергивая хвостом.