с сиплой бранью выкарабкивается из земли Желтых. Вверху, однако,
по-прежнему скулит и воет. "Скрипуны" за холмами, задыхаясь, бешено ревут,
земля разрывается; небо над ними почернело от пыли и дыма. Но разрывы
постепенно отдаляются, и тугие комья перестают молотить наши спины.
радость. Отплевываясь и моргая, я выгребаюсь из-под земли. Потный,
страшный, серый от пыли Желтых долго не может выбраться из окопа, затем
встает на колени. Слабо шевелится в углу Лукьянов, отряхивается рядом
Кривенок. Кажется, все целы - нам повезло. И в то мгновение, когда я думаю
об этом, рядом с диким испугом вскрикивает Лешка:
11
из окопа, то снова приседая.
вскакиваю, выглядываю из-за развороченного бруствера - по склону холма
вниз в дымном грохоте быстро катится косяк рыжевато-серых немецких танков.
замирает Желтых. Будто не веря, приоткрыв рот, он несколько секунд смотрит
на танки и выбегает из окопа. За ним по ступенькам вылетает Попов, потом
я. Сзади бегут остальные.
упираются в колеса. Пушка движется, но укрытие завалено комьями земли, и
она идет боком. Желтых ругается:
спешу, и все получается невпопад. Кое-как мы все же вытаскиваем пушку на
площадку, заносим станины. Желтых, пригнувшись, кричит, командует,
помогает затолкать пушку на место. Низко склоненное усатое лицо его в поту
и грязи.
грохочет, поднебесье стонет, тяжелый железный гул ползет по земле. Мы
бросаем станины. Я хватаюсь за стопоры, Задорожный сзади так рвет правило,
что чуть не сбивает меня с ног. Левой рукой я открываю затвор, а Желтых
вгоняет в ствол бронебойный.
видно подожженный пехотой, другой мчится почему-то вдоль траншеи.
Несколько пехотинцев бегут, согнувшись, по полю в тыл. Желтых что-то
кричит. Попов впивается в прицел, и вскоре резкий выстрел бронебойным
глушит нас. Пушка подскакивает, больно толкает в плечо, я падаю: ребята не
успели упереть в землю станины.
толкает в спину Кривенка. Тот хватает сошник и начинает его загонять в
ямку. Второй сошник, стоя на коленях, втискивает в землю ослабевший
Лукьянов. Крикливая властность Желтых, как ни странно, успокаивает.
Кажется, если командир здесь, плохого не случится, он учтет все,
скомандует, спасет, нам - только повиноваться.
мелькает возле танка, щелкает о броню и отскакивает высоко в сторону.
не все заметны - некоторые снаряды бесследно исчезают вдали. Танки от
первой траншеи, направляясь вдоль дороги, один за другим ползут по нашей
обороне. На их бортах видны черно-белые кресты. Поднимая тучи пыли, машины
тяжело переваливаются через брустверы. Длинные их пушки угрожающе
покачиваются, грохочут выстрелами.
чужды и страх, и волнение. Он не спешит, не дрожит, теперь он ничего на
свете не знает, кроме танка.
Ну, идите же, гады, идите! Ближе! Еще ближе!"
грохоте с бессильной яростью снова кричит Желтых:
стрелой мелькает вдали, бьет в башню танка и отскакивает в сторону. Не
берет! Немцы, видно, пустили на нас тяжелые танки. Может, это их "тигры"?
Недалеко от огневой, низко пригнувшись к земле, обессиленно бредет сержант
с потным красным лицом. Одной рукой он тащит пулемет, другая, будто палка,
свисает до самой земли. За ним, то и дело оглядываясь, бежит невысокий
боец с патронными ящиками в руках. Кажется, это тот наш ночной знакомый с
термосом.
Расстреляю! Стой!
присев, тычет рукой в сторону дороги. Желтых оглядывается, приседает от
неожиданности и ругает уже неизвестно кого.
наш тыл...
наводки. "Гах! Гах!" - гремят частые наши выстрелы, и коротко позванивают
под ногами пустые гильзы. Хлопцы притихли, прижались к земле. Это плохо!
"Держись! Как-нибудь держись, - заставляю я себя. - У тебя нет права
бояться, трусить. У тебя один выход - драться!"
Попов! Огонь!
меня. Вот стоит он, уронив ствол орудия, в борту торчит откинутая крышка
люка. Рядом останавливается второй. Он чуть медлит, потом поворачивается в
нашу сторону, и я понимаю - заметил! "Заметил, теперь достанется!" -
мелькает в сознании, и сразу же перед огневой сверкает черная молния. Пыль
и смрад накрывают огневую. Тотчас раздается встревоженный крик Попова:
тут снова удар... Тугая пробка забивает уши... Легкие задыхаются от
тротиловой горечи и пыльного удушья.
быстро и четко. Я понимаю, что надо бежать навстречу танку, но
неподвластная мне тяжесть свинцом наливает ноги. Ненавидя себя, я медленно
приподнимаюсь из-за щита, а танк, крутнувшись на одной гусенице,
сворачивает с дороги и вдруг направляется сюда, покачивая перед собой
длиннющим хоботом пушки. Сейчас она снова выстрелит... Сейчас! Сейчас! Во
мне все напрягается - переждать выстрел, затем... Но в это время сзади
раздается команда!
лучше видно, кого выбрать. Назад ему уже возврата не будет.
из-за ящиков, почему-то оглядывается. В его глазах такая тоска, что
кажется, струсит, откажется. Но он не отказывается, только несколько
медлит, а потом влезает на бруствер и, пригнувшись, расслабленно бежит к
куче. Там он хватает с земли охапку, затем вторую, разбрасывает кукурузу в
стороны. Куча уменьшается, но танк - вот он, рядом!..
ослепленный, почему-то медленно, наклонившись и спотыкаясь, бредет
Лукьянов. В десяти шагах от него горячо курится воронка...
полуосознанная вина перед Лукьяновым заставляет меня вскочить на бруствер.
Будто издали долетает строгий крик командира: "Стой! Назад!" - но я в три
прыжка подбегаю к Лукьянову и хватаю его под мышки.
грудь горячей тугой волной, бьет по танку Попов. В тот же момент где-то
совсем черный, огненный блеск и - удар! Я падаю, больно ударившись плечом
о землю. Не знаю, цел или ранен, вскакиваю и снова хватаю Лукьянова. Танк
- вот он! Тяжеленная его громадина ползет все быстрее. Прогибается, дрожит
земля, бешено мелькают траки, неудержимо надвигается на нас его широкая
стальная грудь.
вместе с ним падаю под колеса пушки. Несколько пуль вдогонку хлестко
щелкают в щит и рикошетом отлетают в стороны. В окопе строчит пулемет -
это Кривенок бьет по пехоте. Командир с Задорожным лежат меж станин. Возле
прицела один Попов... Но почему смолк Желтых? Почему не командует, не
двигается? Привалился плечом к станине и молчит. На коленях я бросаюсь к
нему. Сзади гахает выстрел. Пушка, словно живая, вздрагивает, по спине
больно бьет гильза. Хватаю командира за плечо, он сползает со
Василенко Иван
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Махров Алексей
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий