Почти во всех шевелились бойцы, в некоторых их было по двое - сошлись
покурить да погреться. Кажется, никто из них не спал - мудрено было уснуть
на такой стуже. Однако это лишь с вечера. Комбат знал, что под утро их
все-таки одолеет сон, насколько хватит терпения, будут дремать,
превозмогая холод. Совершенно без сна человеку нельзя даже и тогда, когда
он на войне и в полукилометре от него сидят немцы.
который тут же и оборвался. На земле возле бруствера темнело несколько
фигур, и он подошел ближе и остановился:
бойцов восьмой роты.
возвратиться.
разведки.
понравилось: куда он бежит? Или у него нет ординарца или хотя бы связного,
чтобы вызвать нужного человека? Однако тот факт, что сам он пришел сюда
один, удержал комбата от упрека ротному. Маркин выжидательно стоял
напротив.
что комбат в его действиях поймет что-либо не так:
слухачей-наблюдателей. Так что все должно быть в порядке.
в темноте. Не оборачиваясь в его сторону, комбат какое-то время еще
различал звуки его шагов на мерзлой земле, один раз даже сильно долбануло
чем-то - наверное, Маркин споткнулся, затем все стихло. Маркин никогда
особенно не подводил его, был послушен, не имел привычки оспаривать его
распоряжения, старательно исполнял все, что требовали из полка. В общем,
он был неплохой начштаба, но, оставшись наедине с ним, Волошин всегда
испытывал какую-то напряженность, что-то такое, что было ему в тягость.
Маркин неизменно вызывал к себе какую-то неосознанную настороженность,
было такое впечатление, будто он чего-то ждал от комбата, но чего - понять
было невозможно. Правда, Волошин не особенно и размышлял о том, даже
старался не замечать неловкости между ними, и тем не менее неосознанная
эта натянутость в их отношениях стала почти привычной. Хотя Волошин и
ничем не обнаруживал ее перед Маркиным.
ночью, ветреной стужей и тишиной. В двадцати шагах на болоте в кустарнике
тускло мерцали льдины - серые, словно оплавленные, с вмерзшей травой,
грязные, зажатые между кочек плахи. Болото, однако, было неширокое, а за
ним на полого поднимавшихся склонах высоты делали свое дело немцы. И хотя
тут они были ближе, чем от его КП, комбат чувствовал себя почти спокойным
- тут исчезало одиночество и появлялась привычная уверенность, которую
можно ощутить только дома. Впрочем, оно и понятно: его батальон давно уже
был его домом, его крепостью и пристанищем - другого для себя пристанища
на войне он не знал.
и лейтенант, наверно, подумав, что комбат что-то слушает, почтительно
замер рядом. Волошин действительно вслушивался, стараясь уловить
какой-либо звук за болотом. Но с "Большой" и "Малой" высот не долетало ни
звука, лишь на болоте посвистывал в голом кустарнике ветер. Разведчики
упрямо молчали - то ли еще пробирались к немецкой траншее, то ли
где-нибудь лежали возле нее.
с привычной молчаливостью направился следом.
других. Впрочем, теперь но на кого было и переложить: командиров взводов
не осталось, сержантов уцелело два человека на роту, может, и лучше
новичками командовать самому.
девятой, разрыва у нее с восьмой почти не было. Возле окопчиков, повылезав
на поверхность, сидели и стояли бойцы, некоторые копали, по-видимому, лишь
бы напрасно не мерзнуть. Комбата с командиром роты узнавали по разговору и
почтительно оборачивались к ним, наверное, тут были старослужащие.
разве что прятаться от артобстрела, но не самим вести огонь. Надо было
окопаться как следует - каждому отрыть по ячейке в рост, но если бы было
время. А так ночь проковыряются в земле, устанут и завтра в бою будут как
дохлые мухи - чего от них добьешься?
бы не было повода. Комбат, выждав немного, спросил:
металлическое цоканье их механизма. На циферблате зеленоватым светом ярко
горели все цифры и стрелки, отмерившие уже без малого два часа ночи.
был, Рубцов смотрел: стоят. Говорит: бери, Муратов, мне будет не надо. В
атаке пуля попал под каску.
сознание, комбат поежился, но с видимым усилием превозмог себя и почти
бодро заметил:
которые не останавливались, и без часов вообще, и с плохим предчувствием,
и с самым наилучшим. Однако не успел он сколько-нибудь убедительно
успокоить мнительного ротного, как поблизости, возле белевшего пятна
свеженарытой земли, заметил знакомую сутуловатую фигуру в коротком
полушубке. Это был командир девятой Кизевич. Он также узнал комбата и,
повернувшись к нему, подождал, пока тот подойдет ближе.
обеспечили фланг?
подумать, что он только сейчас вспомнил об этом своем фланге, который был
для его роты открыт на весь белый свет, и не знал, как ответить.
привычный уже к мешковатой неторопливости комроты-девять.
завтрашнюю задачу, то копать отсечную позицию на фланге, может, и не было
надобности. Но пусть. Может так случиться, что понадобится и отсечная, тем
более что и Кизевич тоже не забыл о ней.
Кизевич.
и едва не впритык стал перед ним. Кизевич, блаженно усмехаясь в темноте,
даже не шагнул в сторону.
Кизевич попытался обидеться:
Кизевича, который в общем был неплохим командиром роты, если бы не эта,
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Круз Андрей
Пехов Алексей
Куликов Роман
Шилова Юлия