определенного языка. А я благодаря матери - спасибо еще раз, мамуля! -
сохранил в неприкосновенности эту богатейшую звуковую палитру, я без труда
управляю работой многих сотен мускулов, участвующих в функционировании
фонетического аппарата, я...
лишь невнятное кудахтанье. Заседание было объявлено закрытым. Это уже
ничего не меняло, поскольку публика получила свое сполна, - кто был в
состоянии выдержать пять часов блистательной словесной эквилибристики,
мозговой атаки и концептуального жонглирования? Рядом с этим крохотным
титаном каждый чувствовал себя уничтоженным, сознавая свое умственное
бессилие. Горделивые и убеленные сединами ученые мужи расходились
униженными и подавленными. После стольких лет, отданных науке, они
потерпели поражение от слюнявого сосунка! Пресса любовно окрестила Луи
Философствующим Пигмеем, но никакого злорадства в этом прозвище не было - в
нем звучала дань признательности за неоспоримое превосходство.
облетели всю планету. С этого момента Мадлен увидела в своем Луи нового
Мессию, причем весьма экономичного Мессию, ибо ему не нужно было даже
родиться, чтобы утвердить свой авторитет. Теперь она гордилась своей
затянувшейся беременностью, и ее уже не терзала мысль, что сын приобрел на
нес все права. Бездумно существовать во имя кого-то другого - разве не об
этом она всегда мечтала? Она отдала на попечение кормилицы маленькую
Селину, которая раздражала ее своей немотой, а доктора Фонтана восстановила
в прежней должности. Под умильными взорами Марты и Мадлен гинеколог самым
сердечным образом побеседовал с изумительным голышом и, как в прежние
времена, дал торжественную клятву никому не раскрывать тайну. Окрыленный
своей реабилитацией и успехом, он немедленно набрал новых сотрудников и
открыл лабораторию по созданию генетических гениев.
себя абсолютно счастливым. Этот маленький паша, царивший во дворце из
слизистой оболочки, не мог прийти в себя от возбуждения: он танцевал, ходил
колесом и во все горло пел: "Я не такой, как все!" Он радовался так, словно
один-единственный выжил в смертоносном катаклизме. И зачем только Селине
вздумалось выходить? Мамино чрево было цветущим оазисом, райским садом.
Впрочем, Селина правильно сделала - ведь Луи ни с кем не стал бы делить
свою славу. Поистине, он придал новый смысл известному выражению "жить у
родителей"! К матери он, в сущности, не был привязан, желая только
сохранить источник вечной юности. Если бы другие женщины предложили взять
его на полный пансион, он, быть может, и согласился бы, но переезд был
небезопасен. Он относился к людям с крайним недоверием - подлая толпа
никогда не простит ему отступления от нормы. Постоянно страшась
какого-нибудь коварного маневра, он не терял бдительности даже в минуты
самого безудержного веселья.
гнусных потребностей, и призывал на их голову все несчастья. Каждое утро он
с восторгом читал дурные новости в прессе: его безмерно радовали
землетрясения, эпидемии, зверские убийства, государственные перевороты,
сопровождавшиеся пытками и казнями, - словом, все ужасы земного
существования. Он корчился от смеха и восклицал: "Великолепно! Это их
кое-чему научит!" И мечтал о вселенской катастрофе, которая разом смела бы
кишевших на земном шаре мерзавцев. Укрывшись в своем коконе, он был
счастлив, как никто на свете: до чего же это прекрасно - барахтаться в
изначальном супчике! В пупке своей матери он проделал маленькое отверстие
величиной со шляпку гвоздя и через него изучал окружающий мир; когда Мадлен
гуляла по улицам, он часто видел, как везут в колясочках или ведут на
помочах других младенцев. И, наблюдая за этими крикливыми, слюнявыми,
сопливыми существами, он мысленно восклицал: "О, гаденыши!"
выпадающую на долю тех, кто порывает с обществом, - в пустыню удаляется
один, а потрясает это всех. Ничтожная молекула из плоти, крохотный пастырь,
подобный точке в великой рукописи Вселенной, вызвал неслыханную доселе
революцию. В предместье, где жили Кремеры, стекались толпы людей, жаждущих
получить аудиенцию и совет. Мадлен принимала в маленькой комнате,
обтянутой, словно бонбоньерка, розовой тканью, возлежа на кровати с
балдахином и закутавшись в длинную тунику с вышитыми на ней ангелочками и
херувимами. В складках этого одеяния укрывался приставленный к животу
рожок, напоминающий слуховую трубку, - посетители задавали вопросы,
наклоняясь к раструбу, а Луи отвечал с другой стороны. По соображениям
этикета этой несколько архаичной системе было отдано предпочтение перед
более современными средствами коммуникации - с гением нельзя беседовать по
телефону или через уоки-токи. По уставу, за соблюдением которого следил
церемониймейстер, каждому отводилось на разговор не более пяти минут. Росту
авторитета младенца способствовало и то, что он пребывал невидимым в
убежище из кожи. Безмятежно плавая, словно кувшинка, в своем водоеме, Луи
избегал определенности и зачастую повергал обожателей в недоумение. Высшее
существо не должно изъясняться на манер первого встречного -
двусмысленность высказывания служит залогом его долговечности.
необходимыми. Молодой ясновидец, по имени Дамьен Машро, в прежней жизни
бывший шофером, стал их признанным вожаком. Это был худосочный малый с
желтыми волосами и плоским, словно бы расплющенным лицом, безграмотный
настолько, что с трудом мог нацарапать свою фамилию. Откровение снизошло на
него, когда он услышал по радио передачу о Луи. Сам он никогда и ничему не
учился, не знал ровным счетом ничего, а потому проникся безграничным
восхищением к младенцу, который все познал, не побывав в школе. После
знакомства с голышом у Дамьена обнаружился поразительный дар убеждения,
равно как и ярко выраженная склонность к интриганству. Вместе со своей
женой-немкой Ульрикой он взял на себя бремя по управлению хозяйством, не
требуя никакой платы, - лишь бы не прогоняли.
родничок у него так и не закрылся, ничем не сдерживаемый мозг выходил
наружу, будто сахарная вата или гейзер из нейронов, застывавших длинными
жгутами. Голова его с непомерно большими лобными долями, с полушариями,
давившими на черепную коробку, казалась огромным пузырем на крохотном
тельце. С выпуклыми позвонками, полупрозрачной и несколько осклизлой кожей,
с выпученными глазами и жидкими волосиками, похожими на щетку трубочиста,
Луи не мог бы претендовать на титул Казаковы среди младенцев. Но его это не
волновало: он воплощал свой разум. Только мысль имела значение, а видимость
не представляла никакого интереса. Впрочем, его безобразие (заметное даже
на фотографиях - всегда размытых) вызывало симпатию: чемпион по серому
веществу и не должен был напоминать героя-любовника. В этом маленьком
монстре видели обаятельного уродца.
одежды пытались соблазнить его сногсшибательными контрактами, научные
лаборатории предлагали ему свои услуги по наблюдению за кровью, кожей,
клетками - в обмен на вытяжку из его мозга для производства целительного
отвара, способного излечить бездельников и симулянтов. Луи отверг все
заманчивые посулы - ему ли продавать себя, уподобившись какому-нибудь
вульгарному футболисту! Существовала еще одна, более серьезная опасность:
ученые, желая проникнуть в его тайну, сделали попытку соблазнить Мадлен и
доктора Фонтана. Последнему Луи не вполне доверял, а потому поручил следить
за ним самому ревностному из своих поклонников - вышеупомянутому Дамьену.
Именно с этого момента бывший водитель грузовика приобрел неограниченное
влияние на малыша. Впрочем, несговорчивость Мыслящего Комара была
вознаграждена: поклонники, филантропы и различные фонды присылали Освальду
и Мадлен чеки на внушительную сумму - с целью отблагодарить их за зачатие
Титана Познания. Кремеры внезапно разбогатели, купили в окрестностях Парижа
десятикомнатный дом, стоявший посреди большого парка, и полностью
рассчитались с родителями Мадлен за долг дочери. Однако те все равно кипели
негодованием, ибо были отлучены от торжества и не имели больше возможности
навязывать свою волю. Но кому было дело до них в эти мгновения радости и
триумфа?
стража человеческой совести - это был овод, жаливший и понукавший
современников. Очень скоро у него появились как ярые сторонники, так и
злобные хулители. Все средства массовой информации обожали его и обращались
к новоявленной Пифии по любому поводу. Он охотно втянулся в то, что
именовал игрой человеческого тщеславия: раз в месяц принимал участие в
дискуссии с юристами и биологами, жаждущими установить его подлинный
статус, и бестрепетно брался за разрешение самых сложных проблем. Его
вопрошали: каким представляется ваше место в цепи живущих вам -
несостоявшемуся человеку, воплощению потенциальности, говорящему эмбриону,
зародышу существа? Как можете вы мыслить, не обретя вертикального
положения? Есть ли жизнь до жизни? Происходят ли все несчастья людей от
того, что им не удалось остаться в материнском чреве? Каждый раз Луи
поражал собеседников глубиной своих рассуждений. Некоторые еще осмеливались
возражать ему, но быстро в этом раскаивались! Разумеется, многих раздражал
этот склочный младенец, этот крохотный болтун! Ведь у негодника была такая
умная башка! Когда vulgus pecus'y12 казалось, будто предел мудрости уже
достигнут, он ухитрялся обнаружить новые перспективы и головокружительные
бездны. Иные, желая польстить ему, восклицали: "Привет тебе,
высокорожденный отпрыск благородных кровей!" - "Прошу вас, вот этого не
Корнев Павел
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий