Чтение 13–й страницы книги ~Император соло. Крюшон соло.~

- Рогфейер, ты что это себе позволяешь? К нам голопузская делегация
приехала денег просить, а ты им - собачий член в зубы.

- Во-первых, не в зубы, а в ладонь, а во-вторых, эко диво,-
оправдывается Рогфейер. - Мало ли кто у нас денег просит, а мы ему в ответ -
член собачий. Обычная межгосударственная практика.

Президент так и взвился:

- Дак они же мне нужны для борьбы с коммунизмом! Ты мне не порти
политику. Думаешь, деньги гребешь лопатой, так что угодно можешь вытворять?

- Да ты чо в бутылку-то лезешь? - урезонивает Рогфейер. - Все ить в
лучшем виде прошло, они все во как довольны, особенно дядя королевский.
Спроси хоть госдеповца своего.

- Ладно, я еще позвоню! - пообещал Президент.

А Рогфейер говорит своей науке:

- Вы, господа гении, сидите, решайте научную проблему, а мне надо в
одно местечко смотаться. Вот-вот грандиозная премьера нового русского балета
начнется, а я - глава общества покровителей. Никак нельзя пропустить, да и
тащусь я от балета-то.

- Это у тебя наследственное, тонкий вкус,- говорит психоаналитик.

- Ага,- говорит Рогфейер.

Биохимик с психоаналитиком забинтовали ему руку на всякий случай,
наказали беречь себя, и Рогфейер уехал. А наука осталась в кабинете
Рогфейера и размышляет - как это все с точки зрения законов природы
происходит. Сошлись на том, что ладонь у Рогфейера ловит импульсы
подсознания и преобразует их в живое вещество,- так сказать, торжество мысли
над мертвой материей! Биохимик говорит:

- Мне вот интересно, а как это у него получается, что эти обрубки еще и
в ладонь спускают? Надо анализы сделать - чья это сперма, собачья или
Рогфейеровская?

- А мне интересно,- говорит психоаналитик,- по чьей линии это комплекс
- от папеньки или от маменьки.

Пока они свои теории выводили, вернулся из балета Рогфейер. Залетел,
как ошпаренный, и с порога начал рассказывать:

- Ну, мужики, что со мной приключилось, это волосы дыбом! Сначала,
значит, еду, звонит Президент всея Америки: Рогфейер, ты что наделал? В
Голопузии из-за тебя переворот вышел. Дядю короля голопузского на трон
посадили,- говорят, раз у него два собачьих члена, так он главнее! - Я
отвечаю: Я, что ль, виноват, если он мне руку дольше всех жамкал!
Бороться-то с коммунизмом, чай, будет? - Будет-то будет,- говорит
Президент,- дак ить опять скажут - дескать, Америка во внутренние дела
вмешивается. - Ну и хрен ли? - говорю. - Если кто будет шибко выступать, дак
пошли ко мне, я и с имя всегда за руку поздороваюсь.

Ну, ладно, приехал, смотрю представление, па-де-де из балета. И такой,
понимаете, восторг, такое умиление на сердце - ну, не утерпел, побежал за
кулисы.

- Как же тебя пустили? - спросил биохимик.

- Не пускали, да я объяснил - я, говорю, главный балетный попечитель,
Рогфейер,- небось, слышали, хочу засвидетельствовать свое восхищение
гениальным артистам. Ну, режиссер разрешил - стой, говорит, за кулисами,
токо не безобразничай. А они тут как раз па-де-де танцуют, за плечики
обнялись и туда-сюда по сцене. А у меня умиление, прямо слезы из глаз, про
все забыл, и не знаю, как это вышло, а токо, едва крайняя-то танцорка ко мне
приблизилась, я бух! на колено да хвать ее за руку. И ладошку-то грациозную
ей жму и губами, значит, жаркий поцелуй почтительного восторга запечатлел.
Тут ее товарки, за плечи сцепленные, в другую сторону потащили, она руку-то
вырвала и удаляется. А я вижу, в ладошке-то ее сжатой что-то трепыхается. И
вот моя прелесть балетная ладошку-то осторожно разжала, глянула, что у ней
там, да как запустила им самым в оркестровую яму! Эх, думаю, и как это я
забыл. А ее тут снова ко мне пританцевали - и что вы скажете? Как помрачение
какое-то, силой искусства, на меня нашло - снова я бух на колено! да хвать
за ручку,- и опять она от меня с собачьим обрубком оттанцевала на середину.
Косится на меня, глаза злые-злые, а я сам остолбенел весь с раскрытым ртом.
А она снова р-раз! - собачий кусок в орестровую яму. Чувствую, разорвать
меня готова - а что делать, искусство требует жертв, танцует, как ни в чем
не бывало. И вот, она все танцует туда-сюда, а я все ручку-то ей целую, а
собачатина все в яму-то валится. И как-то так эта балеринка пристрелялась,
что падает вся эта песья гордость прямехонько в большую трубу. А большая
труба как дунет, да как снова дунет - члены-то собачьи так в публику и
полетели!

Вы представляете, господа ученые, какой тут ажиотаж в публике поднялся?
Одни возмущаются, другие от восторга визжат, а два наших национальных
балетмейстера сидят оба зеленые от зависти - дескать, опять их русские
обскакали. И то сказать - когда еще такой авангард видали? Чтобы артистов
всякой дрянью заваливать - это бывало, а чтоб сами артисты публику собачьими
членами закидали - это, сами понимаете, революционная трактовка бессмертной
классики.

А тут Лоэнгрин побежал на сцену арию петь. Я и ему руку пожал -
напутствовал, значит. Только он рот раскрыл, да тут же поперхнулся, стоит,
уставился в свою ладонь. Ему арию петь надо, а он, бессовестный, собачий
член разглядывает - в общем, непрофессионально к делу подошел. Ну, а тут на
меня как навалились все эти танцоры, а я им руки жму, а они...

Короче, очнулся я в своем ролс-ройсе. Шофер перепуганный на газ знай
жмет, кабина вся членами завалена, под глазом - видите? - синяк, зуб
шатается, жопа болит - чувствуете? - а тут снова Президент всея Америки
звонит: Рогфейер, гад, ты чего это наделал? - Я говорю: ты про гастроли
русского балета, что ли? - А он мне: какие, к хренам, гастроли балета! Тут у
меня новый король голопузский на аудиенции был, и ты даже представить не
можешь, чем он со мной поздоровался! Вы, говорит, при личной встрече для
меня знака отличия пожалели, а мне для друзей нашей Голопузии собачьего
члена никогда не жалко! - И орет на меня: Гад ты, Рогфейер, гад, гад!

Рогфейер налил себе виски и, допив бокал, обнаружил там собачий член.
Он спросил:

- Биохимик, это ты кинул?

- Ничего не я,- обиделся биохимик. - Ты же правой рукой бокал-то
жамкал,- ну, вот и получил плод рукопожатия своего.

- И то верно,- признал Рогфейер. - Ну, а вы выяснили, господа гении,
как это я чудотворцем-то заделался?

- Да кое-что разузнали,- говорит биохимик. - Члены-то, Рогфейер, эти не
настоящие!

- Как так? - спрашивает Рогфейер.

- Да так - муляжи это пластмассовые, оказывается.

- Эка жалость! - расстроился Рогфейер. - А я-то хотел их в Китай
продавать модницам тамошним. И почему это из нас с Родшидом настоящих
чудотворцев не выходит, а, мужики? У Родшида, слышь, из промежности монеты
валятся, да токо фальшивые, у меня из ладони собачатина поддельная
сыпется... А я-то уж планы строил - пойду, думаю, в цирк, в его номер, да
как сзади схвачу Родшида за пизденку! То-то, поди, скривится, когда из своей
скважины собачий член достанет!

- Ну, дак иди да сделай! - говорит психоаналитик. - Отличная идея!

- Не,- отказался Рогфейер. - Кабы член был собачий натуральный, другое
дело. А раз поддельный, уже неинтересно.

Вздохнул Рогфейер сокрушенно и говорит:

- Ну, видать, не судьба. Ладно, психоаналитик, давай исследуй срочно
мое подсознание. В чем это там подоплека?

И что вы думаете? Не сплоховал ведь психоаналитик, докопался до
подоплеки. Оказывается месяц тому назад у Рогфейера один великий писатель,
Ли Фань его фамилия, домогался деньжатами до получки разжиться по причине
бедности. А Рогфейер-то неосторожно его собачьим членом и угостил - дескать,
много тут всякой шантрапы шляется. Ну, и обиделся великий писатель, сел да в
момент сатиру накатал.

Так что вот, господа, имейте в виду - не надо художников слова penis
canina угощать. Не любят они этого, великие-то писатели. Бережней с ними
надо, любовнее. А то обидится корифей словесности - и пожалуйста, в момент
Бидермайеру начнет дурной сон сниться - будто он не Бидермайер, а вовсе
Рогфейер, да еще с собачьим рукопожатием.

- Профессор,- спросила императрица, сияя глазами,- признайтесь - это
ведь вы были тем психоаналитиком, что раскрыл причину болезни Рогфейера, да?

- Ну, я вообще-то не хвастась своими заслугами,- замямлил доктор
Манго,- да и врачебная тайна, знаете ли... Ну, я!

Прозвучал хор похвал медицинскому гению, а доктор Манго подытожил,
обращаясь к де Перастини:

- Так что, голубчик, у вас все приключилось на почве самовнушения. Вы,
должно быть, чересчур увлеклись индейской этнографией.

- Да не! - опять раздался хор придворных. - Это, доктор, он из-за
аббата Крюшона хворает!

- Ну, историю болезни я установлю позднее,- самолюбиво отвечал доктор,-
после обследования, да-с... Тогда мы и подумаем, какой курс лечения
применить, вот так-с...

Де Перастини в раздумьи осклабил рот - он уже привык быть когтеходцем и
теперь сам не знал - а стоит ли ему от этого лечиться? Но императрица
ухватилась за слова доктора Манго:

- Да, да, профессор! Кстати о лечении! Как бы нам вылечить моего мужа,
чтобы он не лазил дрочкать на дерево?

- Полагаю, это будет не так уж трудно,- заверил психиатр. - А вы сами,
ваше величество, хотели бы покончить с вашим расстройством?

- А что у меня? - заинтересовался император.

- У вас, по-видимому, аутосуггестивный невроз на почве компульсивной
депрессии сексопатологического характера,- пролил свет научной истины доктор
Манго.

Император испугался:

- Доктор, а это очень опасно? Я могу умереть, да?