Чтение 13–й страницы книги ~Куприян~

- Чего смотреть? - злорадно переспросил Васька. - Что вас семеро, а нас
двое... ерои! Это, видно, не во дворце стоять...

Егор Шибаев порывисто двинулся к нему, но Куприян быстро загородил ему
дорогу. С минуту они бешено смотрели друг на друга, потом Егор отодвинулся,
грозя кулаком.

- Я тебя, разбойник, научу... ты у меня... подожди.

- Что?

- Братцы, - тонким голосом обратился Егор к мужикам, - что ж вы
стоите... а ну-ка его?..

Мужики мялись.

- Дубьем бы их, - пробормотал Битюгов.

- Молчи, старый хрыч, - заметил Васька, - а то мы за это дубье-то
сосновыми щепочками твои сараи подпалим...

- Конокрад проклятый!..

- Что ж вы, братцы! - жалобно воскликнул Егор.

Мужики угрюмо молчали.

- Пойдем, Купря, - издевался Васька, - больше от них ничего не будет...
одному нос расквасил и довольно - все удовлетворились. Пойдем!

Куприян усмехнулся.

- Пойдем, - согласился он, не спуская глаз с Егора.

Они пошли.

- Вот ужо будет вам, разбойники! - крикнул им вслед Битюгов.

- А вам уж и было! - смеялся Васька.

Егор Шибаев погрозил им кулаком.

- Нос-то утри, солдат! - крикнул ему Васька.

Они опять вернулись к Гунявому.

- Наделали делов! - сказал Васька, встряхивая волосами.

Гунявый хмуро их выслушал, заложив руки за поясок.

- Так, - сказал он, - вишь, что грех с человеком делает!.. Эх!.. Были
люди, а теперь на...

Куприян смутился.

- Что уж тут...

Гунявый молчал.

- Вот что, теперь у меня вам оставаться нельзя.

- То-то и есть, - сокрушенно вздохнул Васька.

- Щей похлебайте, да и айда в лес! А то к вечеру вся облава сюда
нагрянет. Нажили беду...

- И черт его дернул связаться! - укоризненно проговорил Васька. Они
вошли в избу.

- Анютка тут толчется, с девчонкой моей, - сообщил Куприяну Гунявый.

Девочка в красном платке была в избе. Увидев Куприяна, она подбежала к
нему.

- Дяденька Куприян, а и что я тебе скажу... - звонко заговорила она.

- А что? - обрадовался Куприян и покраснел.

Девочка поднялась на цыпочки и громко сказала ему на ухо:

- Тетенька Матрена велела прийтить, беспременно велела прийтить.

- Когда? - неровным голосом спросил Куприян.

- Завтра по вечеру... на огород... Беспременно велела прийтить.

- Ладно, приду...

Беспременно, - повторила девчонка, - а теперь я пойду... Иди.

- Пойду, - и Анютка заскакала из избы на одной ножке, а за ней с криком
погналась вся детвора Гунявого.

Гунявый достал из печки миску щей и ложки.

- Ешьте да идите с Богом, - сказал он.

XIV

Когда Куприян и Васька вышли, уже смеркалось.

Облава еще не воротилась, и на улице было пустынно и темно.

На повороте в соседний проулок Куприян и Васька налетели на какое-то
большое и мягкое тело, лежавшее поперек дороги. Васька едва не упал и
схватился за забор.

- А, черт! - выругался он.

Потом, приглядевшись при слабом свете сумерек, ухмыльнулся и сказал:

- Ишь, надрызгался!

Куприян остановился.

- Кто?

- Фома, - весело скаля зубы, объявил Васька и зачем-то принялся
тормошить пьяного.

- Брось, - сказал Куприян.

Пьяный захрипел и забормотал.

- Мы с ним кумовья, - весело пояснил Васька и, схватив пьяного за
плечо, крикнул: - Кум, черт, вставай! Шапку потерял!..

Пьяный заворочался.

- Вре... - пробормотал он.

- Смешной мужик, - замотал головой Васька. - Пра, потерял... вставай!

Пьяный помолчал, соображая.

- И то... встану, - прохрипел он.

Фома поднялся на руки, потом встал на колени, покачнулся и с размаху
сел опять. Васька залился радостным смехом. Фома посмотрел на него тупо и
глупо, потом улыбнулся и весело прохрипел:

- Баба померла!

- Чего? - спросил Васька с недоумением.

Фома, придерживаясь за забор, поднялся на ноги, в портках и оборванной
ситцевой рубахе, громадный, всклокоченный и босой, и, покачиваясь во все
стороны, повторил:

- Баба померла.

- Твоя, что ль? - спросил Куприян.

Фома засмеялся.

- Не чужая... Двадцать годов жили... Померла.

Все трое замолчали. Васька поглядел на бледное небо, нерешительно
улыбнулся и посмотрел на Куприяна.

- Чего померла? - спросил Куприян.

Фома покачнулся, икнул и махнул рукой.

- Смерть пришла... нутро сожгло!..

- Так. А ты чего ж надрызгался?

Фома вдруг всхлипнул и покачнулся так сильно, что ухватился за
Куприяна.

- Я, братяга... пьян... это ты... того... пьян! Потому как померла...
один я, брат, таперича!

Фома тряхнул головой с неестественно ухарским видом.

- Померла... ну, я и выпил... ты пойми... один, как палец, ну и...

Фома жалостно улыбнулся, ласково глядя Куприяну в глаза, и сказал:

- Чижало!

Куприян подумал.

- Дохтура отчего не позвал?

Фома тяжело махнул рукой.

- Я звал, фершал был... Да разве супротив Бога!.. Купря, друг, поднеси,
- неожиданно присовокупил он.

- И так хорош! - отозвался Васька.

- Будет, - строго сказал Куприян и добавил: - Когда померла?

- Вчерась.

- Похоронил?

- Н-е, поп не велел...

- Почему?

Фома сделал усилие, чтобы сообразить.

- А того... Я ему говорю: померла... А он, батька то есть, мне:
подожди!

Куприян удивился.

- Что ты мелешь, пьяная башка!

- Чего мелю? Ничего не мелю... Попу в город на ярмарку ехать, а тут
я... то есть старуха! Подожди, говорит, приеду - тогда.

Васька захихикал:

- Ловко! Ай да поп!.. Подожди... Вышла от попа рызолюция, чтоб не
помирала баба, пока поп с ярмарки не приедет. Ловко!

Куприян нахмурился.

- А ты что ж?

- Я? Я ничаво... что ж я? Поп - известно, а я серый мужик, ну... А
потом в избе жуть берет, ну, я и того... - Фома выразительно икнул. - А
между прочим, дух от нее... чижало...

Куприян сумрачно помолчал.

- Ну, прощай, кум! - сказал Васька. - Ну и прощай, коли так!.. -
добродушно ответил Фома, покачиваясь и икая.

Они разошлись. Двое пошли вниз к реке, а огромная, лохматая фигура Фомы
долго чернела на косогоре, шатаясь и размахивая руками, на фоне бледной
зеленоватой зари.

- Поп, известно поп, а я мужик... серый... - бормотал Фома, пока не
свалился под забором в жидкую и липкую грязь.

XV

Куприян и Васька, цепляясь за мокрые тонкие ветви вербы и скользя по
размокшему глинистому скату, спустились к реке.

Вода текла медленно-медленно, и от нее несло сыростью и холодом.
Небольшие волны тихо поплескивали под ногами и чуть-чуть пенились.
Прошлогодний тростник, обломанный и придавленный половодьем, низко стлался
над темной глубиной и жалобно поскрипывал, точно говоря: "Холодно, братцы".

Тучи нависли совсем низко, и казалось, вот-вот пойдет дождь, медленный,
тягучий. Наверху берега безнадежно мотались по ветру чахлые, тоненькие
кустики лозы.