фигурка, падала, ползла, вставала и вновь бежала сюда, к высоте. Колонна,
все вытекая из ущелья на шоссе, толстым потоком неудержимо катилась на
орудия Овчинникова. И, тускло отсвечивая красным, первые танки в голове
колонны ударили из пулеметов по этой одиноко бегущей фигурке, трассы
веером мотнулись вокруг нее.
Колокольчиков? Быстрей!..
связи, - и, опустив трубку, начал медленно подыматься в окопе, зачем-то
старательно отряхивая землю с рукавов шинели.
указал в поле: - Вон там идут по связи от Овчинникова! Видите? Давайте
навстречу, по линии! Чего ждете?
захвачу. - Покачивая плечами, придвинулся к нему Горбачев,
жгуче-золотистые глаза его спокойно и вроде как бы не прекословя блестели
Новикову в лицо. - Оставайся у аппарата, парнишка, - и оттолкнул связиста
в ровик. - Куда он в мины полезет? Я здесь все как свои пять пальцев...
около аппарата, с ненужным усилием стал продувать трубку, а дыхания не
хватало. Видно было: он только что - в одну секунду - мысленно пережил
весь путь от высоты до орудий Овчинникова.
массой колонны, понимал, что Овчинникову пора открывать огонь. Пора... Он
думал: после того как передовые немецкие танки увязнут в перестрелке,
натолкнувшись на орудия, и на минном поле он, Новиков, откроет огонь с
высоты вторым взводом Алешина - во фланг им, сбоку.
орудия Горбачевым. Всем телом как-то изогнувшись, неся ручной пулемет,
выпрыгнул из окопа Горбачев, и вслед за ним выполз на животе Ремешков,
елозя по брустверу ботинками, онемело открыв рот, и исчез, скатился по
краю высоты вниз. Новиков поискал глазами человека, что бежал от
Овчинникова, - маленькая фигурка распластанно лежала на поле, ткнувшись
головой, разводя ногами, словно плыла, а струи пуль все неслись к ней,
выбивая из земли пыль.
хотелось крикнуть Новикову, теперь уже не понимавшему, почему там медлят.
Это был предел, после которого была гибель.
огневые позиции Овчинникова, мелькнули синие точки трасс, впились в черную
массу колонны. Будто короткие вспышки магния чиркнули там.
врытые в землю танки.
начал, товарищ капитан! Соседи начали!..
секунды! Давай, Овчинников!" - с отчаянным чувством азарта и облегчения
подумал Новиков. Он увидел, как низко над землей снова остро вылетело
пламя из орудий Овчинникова, как в дыму засуетились на огневой позиции
появившиеся люди, и Новиков чувствовал сладкие привычные уколы в горле -
знакомое возбуждение начавшегося боя.
Новиков звенящий голос младшего лейтенанта Алешина, но не обернулся, не
ответил.
замедлила движение, прикрывавшие ее танки с прерывистым ревом круто
развернулись позади колонны, переваливаясь через шоссе, съехали на целину
и, покачиваясь тяжело и рыхло, все увеличивая скорость, поползли к голове
колонны. Там, обволакиваясь нефтяным дымом, горели три головных танка.
Изгибаясь змейками, пульсировал в этой черноте огонь.
орудия Овчинникова. Высокие столбы земли выросли вокруг позиций. Новиков
приник к стереотрубе. Орудия исчезли в закипевшей мгле, длинные языки
пламени лихорадочно и горизонтально вылетели оттуда, - Овчинников вел
огонь.
центре колонны под прикрытием четырех бронетранспортеров, ярко и розово
сверкнув стеклами, плоскими жуками расползлись по шоссе, повернули на всей
скорости назад, запрыгали на рытвинах, мчась по полю в сторону соснового
урочища, к ущелью, откуда все вытекала колонна.
фигурки немцев, бросились в разные стороны, скачками побежали за танками -
вся котловина засветилась автоматными трассами.
офицерские легковые машины, видя, как тяжелые танки, непрерывно выплевывая
огонь, упорно двигались к позиции Овчинникова, подумал: "Вот оно...
пора!.." - и лишь тогда посмотрел в сторону орудий Алешина, на сутуло
замершие фигуры солдат.
голосом. - По головным танкам - бронебойным, прицел постоянный. - Он
сделал короткую паузу и выдохнул: - Ого-онь!
уши. Новиков не расслышал команд Алешина на огневой - все звуки покрыл
этот грохот.
плотный жирный дым, затянувший орудия Овчинникова, голову колонны и танки
в котловине. Дым сносило к тускло-багровому озеру, он недвижно встал,
скопился в кустах, как в чаше. В просветах возникали черные, низкие
туловища танков: они как бы ускользали от бронебойных трасс, и Новиков с
отчаянной решимостью, незавершенной злостью, которая горела в нем сейчас к
тем людям, что защищенно сидели в недрах танков, готовые убить его, и
которых обязательно должен был убить он, крикнул:
наводчика Степанова; широкие разводы пороховой гари на скулах Богатенкова;
бросилось в глаза: большие, влажные пятна под мышками у него, огромные,
дрожащие от ярой спешки руки рывком бросали снаряд в дымящийся казенник.
Орудие откатывалось после выстрелов, брусья выбивало из-под сошников.
Алешин! Бегом ко второму орудию! Быть там! Самому следить за наводкой!
Бегом! А ну от панорамы, Степанов! - властно крикнул он наводчику,
непонимающе вскинувшему к нему мокрое, тревожное лицо. - Быстро! - И, взяв
за плечо, оттолкнул его от прицела, приник к наглазнику, вращая маховики
механизмов.
путаницу трасс, оранжево-белые всплески огня, поймало, натолкнулось на
темный бок танка. Он на миг вынырнул из дыма. Новиков сжал маховики до
пота в ладонях, снизил перекрестие.
врезалась в землю левее гусениц. Он ясно увидел впившийся огонек в землю.
Довернул маховик - пот сразу облил лицо, ожег глаза, - поднял перекрестие.
огонек - скорее не увидел, а почти физически ощутил это Новиков. И, не
глядя больше на этот танк, не вытерев горячего пота со щек, снова
ищуще-торопливо повел прицел. Вновь он выхватил в просвете дыма живое,
шевелящееся туловище другого танка. Он шел к высоте, башня косо
развернулась, тоже выискивая, длинный ствол орудия дрогнул, застыл
наведенно. Черный, пусто-круглый глаз дула зорко целился, казалось, остро
глядел через панораму в зрачок Новикова, и в то же мгновение, считая
секунды, он нажал спуск. Трасса досиня раскаленной проволокой выметнулась
навстречу круглой, нацеленной в него смертельной пустоте, и тут же тугой
звон разрыва забил уши. Железно царапнули по стволу орудия осколки, желтый
удушающий клубок сгоревшего тола вывалился из щита. И оглушенный Новиков
успел заметить свежую воронку в четырех метрах перед левым колесом орудия.
Со странным чувством удивления, что этот снаряд не убил его, Новиков
глянул на расчет - все целы?
гильз, не нагнув головы, с упорной пристальностью смотрел на танки, точно
как тогда, на бруствере, испытывал судьбу.
к прицелу, скрипнув зубами: сквозь дым четко чернел прицеленный в его
зрачок пустой глаз танкового дула. "Он или я?.. - мелькнуло у него в
сознании. - Он или я?.. Не может быть, чтобы он! Он или..."
ударили, взметнули землю впереди бруствера, на Новикова дохнуло волной
тола, но он не пошевелился, не оторвался от наглазника панорамы. В нем
будто все звенело от нервного возбуждения. В мире уже ничего не
существовало, ничего не было, кроме этого танка, этого немца в нем,
зорко-быстрыми движениями крутящего маховики, наводящего на Новикова
орудие... "Он или я?.. Он или я?.."
Новиков выстрелил два раза подряд; смутно унеслись вниз две трассы,
фиолетово блеснули в дыму, и опять Новиков не увидел, а физически
почувствовал, что не промахнулся. И, отирая пот онемевшими на маховике
пальцами, стряхивая жаркие капли со лба, с бровей, он как бы вынырнул из
Круз Андрей
Маккарти Кормак
Конюшевский Владислав
Прозоров Александр
Соломатина Татьяна