и не слыхивал - хоть лечебницу открывай, но сейчас это его не касалось.
Нефть... Нет. Что еще? Норма, норма, норма... Ничего.
напряжение наверху. Нет, никто, конечно, не обвинит его в трусости. Но...
И это "но" страшнее всего. Потому что они будут правы. Ведь он не рискнул
выйти в пучину. Туда, где взорвались две субмарины и "рыбка".
месте в любой плоскости, выполнить практически любую фигуру высшего
пилотажа. "Рыбка", полторы тонны электроники и металла, неторопливо
плывущие сквозь толщу, оставляя за собой серебристую цепочку пузырьков
отработанного газа...
По пузырькам прицелился... Почему по пузырькам?
оставляют за собой пузырьки. Лодки не военные, им демаскироваться не
страшно. А "рыбке" и подавно.
Марийка станет отводить глаза и уже не подсядет рядом...
самодвижущийся предмет, ему важно было, взорвется она или нет. А всю
аппаратуру, которой "рыбка" набита битком, он упустил из виду. Болван!
норме. Но этот сероводород... Что может сделать сероводород? В Черном море
его до дуры, но ведь не взрывались же там подводные лодки? Стоп!
Во-первых, концентрация газа там ниже. На несколько порядков ниже.
Во-вторых, сероводород там лежит глубже. И в этом слое субмарины, пожалуй,
и не ходили никогда. Но что же все-таки может дать сероводород? Причем
такой концентрированный.
реакция... Но кислорода в морской воде предостаточно, однако с ним
сероводород не реагирует. Правда, это связанный кислород. Свободного же
здесь мало. Ничтожно мало, так что этим можно пренебречь.
баролифта до "Дип-Вью" не доставали, но над ним висела телекамера со своим
прожектором, и Аракелов видел его как на ладони. Каких-нибудь полсотни
метров... Выйти?
хотя торчит на дне уже почти сорок минут. Не взрываются!
голову не могло прийти, что с баролифтом может что-то случиться: ведь
баролифт - это нечто стабильное, надежное и естественное. Как раковина дл
улитки. Инерция мысли... А ведь он уже внизу. На дне. И не взорвался.
складываясь в великолепную, яркую, безукоризненную четкую мозаику. И вот
уже Аракелов увидел, как субмарина пропарывает тьму, оставляя за собой
цепочку пузырьков отработанного кислорода. Она входит в сероводородное
облако. Свободный кислород - и сероводород. Начинается реакция - и вот
серная кислота уже проедает металл в том месте, где вырываются наружу
кислородные пузырьки. Потом вода вламывается в двигательный отсек, она
крушит все на своем пути, сворачивает с фундаментов турбины, рвет и ломает
переборки... Взрыв! Безопасные, трижды безопасные субмарины, оснащенные
турбинами Вальтера, безопасные и безотказные везде, только не в этих
проклятых сероводородных облаках!
поля зрения, зародилось какое-то движение, которое Аракелов скорее не
увидел, а ощутил. Неясный сгусток тьмы выпал вниз, на мгновение закрыв
собой софит телекамеры. Он двигался легко и мощно, как гигантская манта. И
Аракелов так и подумал бы - манта, если б... Если б не странный мгновенный
металлический взблеск. Нет, это была не манта.
тьму, но он был уверен, что не ошибся. Сейчас она появится там, возле
"Дип-Вью"... И она появилась, теперь уже высвеченная ярким лучом лазерного
прожектора.
девятьсот с лишним!..
кнопке замка. Пока диафрагма - медленно, слишком медленно! - раскрывалась,
он несколькими движениями напялил снаряжение: браслеты, пояс, моноласт...
И едва отверстие достаточно расширилось, Аракелов, с силой оттолкнувшись,
вырвался наружу и поплыл, мощными взмахами ног и рук посылая тело вперед.
- сказал Захаров. - Не могу понять.
пальцем на полированной столешнице...
по-турецки, по-варшавски?
Теперь ему было понятно, почему лицо Стентона с самого начала показалось
знакомым. Они в самом деле никогда не встречались. Но зато портреты
Стентона несколько лет назад промелькнули во многих газетах: хот
космонавтов нынче хоть пруд пруди, запуски все же привлекают пока внимание
прессы. К тому же Стентон - это особый случай.
спросил Захаров.
заранее.
шарики неожиданно сухо шуршали и постукивали о стекло. Так шуршат льдины,
расколотые форштевнем и скользящие вдоль борта к корме; так перестукивает
галька в прибое... Вода была холодной и удивительно свежей на вкус.
Приохотил Захарова к ней Аршакуни. Так они и пили - Захаров с Карэном
"Джермук", а Джулио - ситронад...
рассказал этому грузному и седому русскому больше, чем кому бы то ни было.
Наверное, просто сработал "закон попутчиков"... Но есть вещи, которых не
рассказать, не объяснить никому.
началось: с фантастических ли романов, читанных-перечитанных в детстве, с
документальных ли фильмов о программах "Аполлон" и "Спейс Шаттл", которые
он смотрел не один десяток раз. Но в один прекрасный день он понял, что
умрет, если не увидит черное небо - увидит сам, а не на экране телевизора.
из Крестед-Бьютта, Колорадо, с таким упорством полгода планомерно осаждал
сенатора своего штата, что в конце концов тот махнул рукой и дал ему
рекомендацию в военно-воздушное училище в Колорадо-Спрингс. Пять лет
спустя Стентон окончил училище и был отпущен с действительной службы ВВС,
так как решил поступать в университет. Университетский курс он одолел за
два года - другие справлялись с этим, значит, должен был справиться и он.
Теперь он стал обладателем диплома авиаинженера. Но и это было лишь
ступенькой. Еще через год Стентон защитил магистерскую диссертацию. В ВВС
его не восстановили - там шли уже массовые сокращения, а двумя годами
позже ВВС и вовсе перестали существовать. Однако Стентону это было только
на руку.
многоразового транспортно-пассажирского космического корабля - Стентон
подал документы. И через четыре месяца получил извещение о зачислении в
группу пилотов проекта. Беспрерывная, почти десятилетняя гонка кончилась.
Он победил!
упростилась. Если для кораблей "Джемини" и "Аполлон" она длилась тысячами
часов, то уже для "Спейс Шаттл" она сократилась до восьмисот-девятисот, а
в проекте "Возничий" - до двухсот с небольшим. Но и за это время из
шестисот кандидатов в отряде осталось лишь шестьдесят. Стентон оказался в
их числе. Возможно, будь подготовка более длительной... Впрочем, нет. Ведь
и так всех их осматривали десятки специалистов, они крутились, качались и
тряслись в десятках тренажеров, но...
истребитель по кривой невесомости, и совсем другое, когда невесомость
длится... Стентону хватило двадцати четырех часов. На вторые сутки его в
полубессознательном состоянии эвакуировали на Землю. Он оказался первой -
и единственной пока - жертвой заболевания, вошедшего в космическую
медицину как "синдром Стентона"... Впрочем, от такой славы радости
Корнев Павел
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Орлов Алекс
Якубенко Николай